В Петербурге есть памятник блокадному учителю. Но нет монумента, посвящённого воспитателям и нянечкам детских яслей и садов, работавших в осаждённом городе. «А ведь во многом благодаря этим женщинам я и другие мои сверстники смогли перенести тяготы тех страшных лет», — говорит профессор университета морского и речного флота им. адмирала С.О. Макарова Лариса Ильинична Смирнова. Она с нежностью вспоминает своё блокадное детство. Но чудеса в её жизни начались ещё раньше, когда ей с мамой удалось выжить во время «катастрофического» Таллинского прорыва.
Лариса Смирнова. Фото: Елена Скородумова
Таллин — остров Гогланд — Ленинград
…Родители Ларисы Ильиничны Смирновой познакомились в Ленинграде в 1939 году. Отцу — Илье Григорьевичу Корогодскому — было около тридцати лет. Он служил начальником пограничной заставы в Эстонии. Матери — Марии Александровне Гультяевой, только окончившей техникум, не исполнилось и двадцати. Молодые люди полюбили друг друга сразу. Когда красавец-офицер Илья Корогодский позвал Марию с собой в Эстонию, она согласилась поехать, не задумываясь.
Их дочка Лариса появилась на свет в феврале 1941 года. Илья Корогодский вернулся с Советско-Финляндской войны, очень радовался, что теперь они заживут счастливо. Но совсем скоро наступил июнь 1941-го…
Отец Ларисы — Илья Горогодский. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
— Мне было всего несколько месяцев, и о том, что с нами происходило в первые недели войны, знаю по рассказам мамы, — рассказывает Лариса Ильинична. — В августе стало понятно, что немцы стремительно продвигаются вперёд, вот-вот возьмут Таллин. Папа настаивал на том, чтобы мы с мамой возвращались в Ленинград. Он привёз нас в Таллин, там посадил на корабль, который должен был идти в колонне с другими военными и транспортными судами до Кронштадта.
Название корабля мама Ларисы Ильиничны не запомнила. Вскоре после того, как 28 августа судно вышло из таллинского порта, случилась беда. Караван уже атаковали немцы, кроме того, акватория оказалась заминирована.
— Наше судно тоже получило пробоину, напоровшись на мину. К счастью, мы не затонули мгновенно. Судно шло ко дну медленно. Команда среагировала тотчас — матросы начали спускать шлюпки на воду, в первую очередь в них сажали женщин с детьми.
Мама привязала меня к себе, в руках у неё оставалась только крошечная сумочка с документами. На шлюпках нас переправили на спасительный остров Гогланд.
Этот большой холмистый остров в Финском заливе стал пристанищем для всех матросов, военных и гражданских пассажиров судов, кому удалось тогда спастись, — вспоминает Лариса Ильинична.
Возможно, петербурженка Лариса Смирнова — сейчас уже единственный человек в нашем городе, кто может сказать: «Я пережила Таллинский прорыв. Тот самый ад, который уже в наше время историки назвали одной из самых трагических страниц Великой Отечественной войны».
В августе 1941 года во время перехода Краснознаменного Балтийского флота из Таллина в Кронштадт, Лариса Ильинична, тогда крошечная девочка, и её мама Мария Александровна выжили чудом. Из каравана в 225 судов до места назначения не добрались 62. И до сих пор неизвестно точное количество погибших людей.
Мать Ларисы — Мария Корогодская. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
На острове Гогланд Мария Александровна Гультяева с дочкой пробыли чуть больше недели. Пелёнок не имелось, моряки отдали старые тельняшки, которые крепко выручили мам с маленькими ребятишками. Через несколько дней всех уцелевших после Таллинского прорыва вывозили на катерах до Кронштадта.
Когда в сентябре мать с дочерью с трудом добрались до Ленинграда, никто ещё не знал, что предстоит пройти зажатому в жёсткие тиски городу.
— Мы поселились на Петроградской стороне у родителей мамы. Бабушка и дедушка вырастили шестерых детей, — говорит Лариса Смирнова. — Дедушка Александр Авраамович Гультяев происходил из знатного рода, до революций 1917 года у них было большое поместье под Псковом. Их дом в Ленинграде стоял на пересечении проспекта Добролюбова и Зоологического переулка поблизости от ГИПХа — Государственного института прикладной химии. Туда мама устроилась работать бухгалтером вскоре после смерти бабушки Анны зимой 1942 года. Дед смог пережить все блокадные трудности. Его не стало в преклонном возрасте, в 1971 году. А мама трудилась в ГИПХе всю жизнь.
Однажды в дом, где жила семья, попала авиабомба. По счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал.
— Всех жильцов начали расселять, — вспоминает Лариса Смирнова. —
Маме, как жене офицера, предложили двухкомнатную квартиру. Она вошла туда и увидела в кухне огромную глыбу льда, которая тянулась от крана, а в ней — два замёрзших мёртвых человека.
Мама отказалась от этого жилья, попросила выделить небольшую комнату на верхнем этаже, чтобы солнце могло прогревать пространство.
Матери и дочери дали маленькую комнатку на пятом этаже в доме № 3 на Большой Пушкарской. Повезло: их соседка по коммунальной квартире работала там же, на Петроградской стороне, в столовой Воздушной академии имени А.Ф. Можайского. Иногда она приносила немного каши, делилась с ними. Этой женщине мать Ларисы Смирновой была благодарна всю жизнь.
Илья Корогодский. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
В 1942 году отец Ларисы Ильиничны прислал письмо, в котором писал, что его посылают в Москву, и он обязательно заедет в Ленинград. Но не приехал. Вскоре пришло письмо о том, что Илья Корогодский пропал без вести, а чуть позже — похоронное извещение о том, что геройски погиб на фронте.
— Мама не верила, считала это ошибкой, — продолжает Лариса Смирнова. — И долгие-долгие годы жила надеждой, ждала мужа, моего папу. Ведь такие случаи были, когда считавшиеся погибшими солдаты и офицеры возвращались. Мама вышла замуж второй раз, когда ей исполнилось 50 лет.
«Все были равны»
Государственный институт прикладной химии, куда устроилась мать Ларисы Смирновой, начал работать на оборону с первых дней войны. Еще до начала осады города его научные сотрудники в кратчайшие сроки разработали средства защиты зданий от пожаров. В летописи этого предприятия записано, что изобретённым учёными огнезащитным составом удалось покрыть многие деревянные городские строения и перекрытия, что уберегло их от массовых возгораний.. Институт выпускал разные виды сигнальных осветительных шашек для войск Ленинградского фронта и Балтийского флота, снаряжение для авиабомб. Здесь очень быстро наладили производство противохимических аптечек и пакетов, три типа поджигательных диверсионных патронов для разведчиков и партизан, элементы для карманных фонариков и многое другое.
— Мама находилась в бухгалтерии с раннего утра до позднего вечера шесть дней в неделю, нередко выходила и в воскресенье, как и остальные ее коллеги, — продолжает рассказ Лариса Смирнова. — Меня отдали в круглосуточные детские ясли, открытые при институте, затем в садик. Я там росла и считаю, что это была моя вторая семья. Плохо освещаемые комнаты, завешенные суконными одеялами окна, холод.
Но мы, маленькие дети, не ощущали всего ужаса происходящего, не чувствовали себя несчастными. Хотя были слабыми, истощенными, голода не помню.
Лариса в 1942 году. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
На ночь нам обязательно давали по маленькому подсоленному сухарику, в обед кормили кашей-размазней. И запомнилось, как тщательно каждый из нас облизывал дно своей тарелки. Самое главное, мы не были лишены радости детства, воспитатели с нами занимались — читали стихи, сказки, учили танцевать, петь, застилать кровати, расставлять тарелки и ложки на столах. Любили все вместе слушать радио, эта черная тарелка была нашим постоянным спутником. До сих пор люблю радио, слушаю передачи с большим удовольствием и сегодня. Самое главное, что помнится всю жизнь — то тепло, которое отдавали нам воспитатели и нянечки. Они обнимали нас, как маленьких цыплят, и казалось, что все хорошо. В наше время такая душевность стала редкостью.
Лариса Смирнова хорошо запомнила и бомбежки, которые были уже в конце блокады. Воспитателям приходилось срывать детей с кровати даже по ночам. Нужно было быстро одеться, бежать в бомбоубежище. Однажды маленькая Лариса не успела надеть один ботиночек, и в мороз мчалась вниз по каменным ступенькам в чулке. До сего дня, если ей приходится вставать на холодный пол, вспоминается тот леденящий холод ступеней.
Раньше Лариса Ильинична часто приезжала к тому зданию, где когда-то находились ясли и детский сад. Но больше десяти лет назад его снесли. Осталась только память.
Лариса, примерно 1947 — 1948 годы. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
После войны
— Страна и Ленинград отпраздновали Победу, но жизнь еще долго была тяжелой, — вспоминает Лариса Смирнова. — В начальных классах школьников, оставшихся без отцов, кормили обедами. В столовой на тарелках лежал хлеб, и его остатки мы с ребятами обязательно забирали с собой. Потом делились кусочками с одноклассниками. А самую простую еду считали пиршеством. И все же люди радовались. Каждый раз, когда наши родные собирались на праздники, дед объявлял мой номер, и я читала стихи. В нашей семье очень любили петь. У деда был баритон, они с мамой знали много песен. Мы часто пели вместе. И мне даже советовали заниматься пением серьезно.
Но Лариса Ильинична избрала другой путь. После семи классов окончила школу фабрично-заводского ученичества при швейной фабрике имени В. Володарского, потом поступила в вечерний техникум легкой промышленности, затем окончила текстильный институт.
Лариса Ильинична Смирнова. Фото: из личного архива Ларисы Смирновой.
Много лет работала в легкой промышленности, позже перешла в оборонную. Прошла путь от рабочей до начальника отдела труда предприятия «Экран». Окончила аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию. Когда ей предложили преподавать в финансово-экономическом институте, согласилась. Последние 20 лет она читает лекции в Государственном университете морского и речного флота имени адмирала С.О. Макарова. Выпустила более 30 аспирантов. Много лет заведовала кафедрой международного бизнеса, менеджмента и туризма. Сейчас кафедрой руководит сын Ларисы Ильиничны, доктор экономических наук, профессор Антон Смирнов.
— Мой трудовой стаж — 69 лет, — говорит Лариса Смирнова. — Всегда старалась работать честно — в том блокадном жребии получила право на жизнь, поэтому не имею права поступать иначе. Всем своим студентам всегда рассказываю о блокаде, наших дорогих ленинградцах, чтобы понимали, в каком городе живут и какие необыкновенные люди здесь были.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
