В эту среду, 6 июня, петербургские депутаты примут во втором чтении закон о выборах губернатора Петербурга. Про этот закон уже много гадостей написано: что выбрать в губернаторы по нему можно только того, кого скажет Кремль. Поскольку остальные желающие даже в список претендентов не попадут.
Но ничего хорошего этот закон ни Кремлю, ни местным единороссам, ни даже Георгию Полтавченко, если он соберется избираться, не даст.
Потому что у придумывающих такие законы товарищей нет абсолютно никакого воображения. А без воображения любое дело оборачивается как минимум скукой, как максимум – склокой.
История появления закона вкратце такая: после выхода возмущенного думскими выборами народа на Болотную и прочие площади, Медведев (тогда еще президент) обещал дать населению возможность самим выбирать губернаторов. Написали рамочный федеральный закон, потом начали вставлять в него разные ограничения, чтобы народ, не дай бог, кого-нибудь сам не выбрал. Теперь похожие законы принимают на местах.
Петербургские единороссы (у них большинство в ЗакСе) решили сделать закон максимально суровым: выдвинуться в губернаторы можно будет только от партий (федеральный закон разрешал и самовыдвиженцев, но в Петербурге их вычеркнули). Чтобы поучаствовать в выборах кандидат должен сначала собрать 156 подписей муниципальных депутатов (это 10% от всех муниципальных депутатов в СПб) и эти 10% должны депутатствовать в 2/3 муниципальных образований города (то ли 83, то ли 84 образования).
Ясно, что собрать столько подписей любому оппозиционному кандидату в губернаторы нереально - среди муниципалов нет столько сумасшедших, готовых идти против власти.
В общем, выбраться сможет только Георгий Полтавченко, если в Кремле захотят отправить его на выборы, - или кто другой, если в Кремле решат, что нужен другой губернатор.
Понятно - петербургские депутаты не могли написать закон совсем другим по духу, но они могли хотя бы сделать его максимально свободным – самовыдвиженцев разрешить, количество подписей уменьшить, тогда у Петербурга появилась бы слава самого либерального города в рамках выданных Кремлем возможностей. И главное - никаких угроз вертикали власти. Но петербургская «Единая Россия» решила, что умнее иметь имидж самых правоверных сторонников Путина.
Впрочем, все это не имеет принципиального значения, потому что какой бы закон в Петербурге не приняли – он не решит той задачи, ради которой принимался. Никак не успокоит обеспокоенную общественность – поскольку уже сейчас всем понятно, что будущие губернаторские выборы будут не выборами, а профанацией.
То есть путь выбран заведомо тупиковый. Тут удивительно, что никакого полета мысли у тех, кто такие законы пишет, не заметно.
Вот, скажем, кремлевские правители и окружающие их политологи любят говорить, что у России особый путь. На практике этот особый путь России заключается исключительно в том, что они берут западные принципы демократического устройства и тут же начинают их портить. В итоге все оказывается шито белыми нитками. И это понятно даже бурановским бабушкам.
А могли бы поступить хитро - придумать такую систему власти в России, про которую никто не мог сказать, что она скопирована с США или с Франции, а потом извращена кремлевскими долгожителями.
Замечательная структура власти была у инков. Абсолютно ни на что не похожая. У них были верховные руководители (должности назывались: Сапай Инка, Инка сапай чури, Сапай Койя, она же жена-сестра Сапай Инки, и Сапай Ньюста). А также – некие Сапай капак айлью, Инка айлью, Инка авки айлью, Иньака Ньюста и Сапай авки.
Были какие-то Знатные орехоны и Орехоны-полководцы. Был Учакта камакта йачак (он же секретарь Инки) и Пачака (он же министр двора). Было высшее духовенство 1-й категории (оно же Атун Вилька), духовенство 2-й категории (Ватук, Амурпа, Ичури), духовенство 3-й категории (Уму, Нака).
Еще в системе управления имелся Тарпунтай и Укумайу (он же жрец ваки), Вакакамайо (смотритель ваки, который занимался землями ваки, но не скотом). Кипукамайоки вели отчеты с помощью кипу, а Секек апу измеряли и разделяли земли.
У женщин были свои должности: старшие наставницы, наставницы над послушницами, будущие жены для знати и воинов и т.д.
Понятно, что если ввести в России такую систему управления, всякие апелляции к англо-саксонскому праву будут бессмысленны. Потому что это будет особый путь на самом деле.
Можно выбрать менее запутанный вариант – что-нибудь по мотивам неоиндуизма, который делит общество на четыре сословия: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Брахманы живут, получая пожертвования от кшатриев и вайшьев. Кшатрии живут за счет налогов. Остальные живут как придется.
А если заменить малопонятных секеков и кшатриев на приятные русскому уху названия (подьячие, приказы, соборы и пр.), то вообще придраться будет не к чему.
Главное в таком законотворчестве – изумление. Оппозиционеры на Болотной, наверное, год приходили бы в себя, пытаясь разобраться, кто тут что.
А то, чем занимают единороссы, – очевидная ерунда. Хотя, может, им и кажется, что они все очень ловко придумали.
Но, как говорил Винни-Пух, если вы медведь с опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с огорчением обнаруживаете, что мысль, которая казалась вам очень дельной, пока она была у вас в голове, оказывается совсем не такой, когда она выходит наружу и на нее смотрят другие.
