«Плесень, тараканы и мыши» – MR7 пообщался со сторонниками реновации Нарвской заставы 

«В качестве утеплителя использовалась зола»

Роман Сутягин проживает в Нарвской заставе со своей семьей около семи лет. Квартира досталась семье, когда ее купил отец Романа — денег хватило только на это жилье.

— Я начал читать документы по поводу того, как строились эти дома: после войны, когда не было ни денег, ни нормальных материалов. Когда я делал ремонт в комнате, то обнаружил, из чего состоят дома. В качестве утеплителя использована зола, в итоге я вытащил 40 мешков золы и грязи. Стены возле окна тоже плохо сделаны, я случайно чуть не вышиб шлакоблочный блок, раствора между блоками кот наплакал. Щели такие, что можно руку засунуть и до внешней штукатурки дотронуться, — рассказывает Роман, в каких условиях ему приходится жить.

Такая же ситуация и у других сторонников реновации. Как рассказывает Михаил Морозов, живущий на Нарвской заставе с 1994 года, в его доме холодная вода с трудом доходила до третьего этажа.

— Управляющая компания привела дом в порядок в 2018 году, и проблема с холодной водой ушла. Но не ушли проблемы с крышей, постоянно были протечки. Я за свой счет сделал гидроизоляцию чердака над своей квартирой. На чердаке стоят ведра. Я уже знаю точки, где подтекает, вижу, где балки сгнили. У меня промерзает стена, и, когда она оттаивает, она буквально течет. Управляющая компания подперла крышу новыми балками. Но наш дом 1950 года постройки, ему уже 72 года, он свой ресурс исчерпал. Да, дом привели в порядок, сделали фасады и косметический ремонт, заменили коммуникации, — сетует Михаил.

В доме Романа и Михаила одна и та же управляющая компания — ГУП РЭП «Строитель». Однако если Михаил по крайней мере говорит, что «Строитель» сделал косметический ремонт, то Роман утверждает, что компания не делает ничего.

— Я воюю с управляющей компанией по поводу подвала. Он в очень плохом состоянии. В любой дождь там струйками течет вода, сил хватило добиться, чтобы хотя бы под моей квартирой было сухо, — пояснил Роман Сутягин.

Да и Михаил, хоть и говорит, что «Строитель» «что-то делает», тем не менее описывает, что фасад дома снова осыпается: сейчас там висит сетка, которая ловит опадающую штукатурку.

Оба жителя Нарвской заставы сходятся на том, что денег из фонда капитального ремонта (а именно оттуда управляющая компания берет средства на ремонт) не хватает. Жители платят по 600 рублей в месяц. В каждом доме по 10 квартир — это 72 тысячи в год. Даже за десять лет сумма не доходит и до миллиона.

Еще одна жительница Нарвской заставы Ксения (фамилию она не назвала) рассказывает, что в парадной бегают мыши и растет плесень.

— В парадной сырость из подвала, его обсушивали и нам парадную перекрашивали, но проблема возвращается. Бились год, чтобы заменить пол на первом этаже — доски просели так, что у соседей зазор между стенами и полом был десять сантиметров, поменяли штуки три доски, стало лучше, но теперь остальные так же начинают проседать, скоро, видимо, тоже придётся бегать с рулеткой. Осыпается фасад, падает балкон у соседей, — перечисляет Ксения свои неудобства.

Также девушка чистосердечно признается, что ей и брату программа РЗТ «поможет решить квартирный вопрос — они смогут выгоднее продать двушку в новостройке, чем вторичку в старом доме».

«Противники реновации ведут себя, как самураи»

— Основные тезисы активистов: «Нас выселят, а район застроят муравейниками», но согласно фактам в законе 238-39 в статье 4 прописано, что «СПб Реновация» предоставляет квартиру только в черте застраиваемой территории. Переселение за пределы района возможно, но только с письменного согласия жильца. «СПб Реновация» даже говорила про нотариальное заверение, но, мне кажется, здесь они на воду дуют, в законе про поверку нотариуса ни слова нет. По РЗТ нам предлагается именно квартира. Хотя жилец может попросить вместо квартиры деньги. 

— Понятное дело, что каждый жилец будет отстаивать свои интересы. Но мне хотя бы хочется услышать, что нам предлагает компания, если РЗТ будет свернуто, не начавшись, мы останемся ни с чем, — говорит Михаил Морозов.

По мнению сторонников реновации, их жилье скоро придет в негодность, и тогда они попадут в фонд аварийного жилья, и расселение будет уже не внутри района, а по всему городу, а поскольку по домам уже идут трещины, ждать осталось недолго — 15-20 лет.

— Сейчас противники реновации выглядят, как самураи: у них нет цели, только путь. Они как будто борются ради борьбы, а не чтобы добиться улучшения, даже не хотят слышать, что нам предлагают. Пока у нас тут все в плачевном состоянии. Из интернет-провайдеров у нас тут только один, освещения во дворе нет вообще. А ведь постройка нового дома ведет к замене коммуникаций, в принципе к развитию, — уверен Роман.

Михаил рассказывает, что, по его мнению, многие из противников реновации живут в Нарвской заставе недавно, в пределах пятнадцати лет и еще просто не успели столкнуться со всеми проблемами домов. Мужчина приводит в пример активистку, противницу снова Анну Станкевич.

Сторонники реновации говорят о необходимости защищать и сохранять другие, на их взгляд, более важные здания, которые являются «более историческими», например, Конюшенное ведомство.

— Есть дома Нарвской заставы, которые надо сохранить. Но большинство домов строились просто для работяг. Давайте тогда все сохранять, и где мы будем жить? Много разрушенных домов, с которыми ничего не делают, потому что они признаны памятниками, — говорит Роман.

— Я бы тоже не хотела переезжать неизвестно куда, я тут родилась и выросла, но объективно: говорить, что мы теряем памятники культуры (или как его там), когда одни дома уже развалились, другие стоят пустые заколоченные, и арки между ними снесены, третьи раскалываются и залеплены, и там проваливаются полы под ногами (мой брат однажды провалился в парадной), все держится на честном слове, — неразумно. Если люди против реновации, потому что это история, то у нас по всей России есть коттеджи немецкие, да и в Питере тоже в районе Седова. И к тому же ансамбль уже нарушен из-за снесенных арок, и авариек, и прочего. Да и вообще, цепляться к тому, что это красиво, в то время как жить в этих домах трудно — как-то глупо, — высказывает мнение Ксения.

«Если я почувствую, что меня пытаются надуть, я стану сущим кошмаром»

— Мне не нравится, когда сначала строят здания, потом налаживают инфраструктуру. Это вопросы к застройщику, и их надо задавать. Я не сторонник снести все до земли и построить «муравейники», они никому не нравятся, — говорит Роман.

Тем не менее Ксения не видит проблемы в строительстве муравейников.

Михаил уточняет, что по документам район, где они живут, находится в зоне застройки Ж-3, то есть дома не могут быть выше 10 этажей, новые дома на Турбинной улице, 35, — шесть этажей, на улице Гладкова, 18, — девять этажей. Дом на Турбинной улице вряд ли можно назвать «новым», годы его постройки — 1999-2000-е. Дом на Гладкова строили в 2011 году.

— Бетонные коробки тоже ставить не хочется. Встреча 21 ноября с «СПб Реновация» — это пока что разговоры о пустом, потому что у них не было примера. Это собрание было ни о чем, нам оно, как и противникам реновации, не понравилось. Благотворителей здесь точно нет. Это надо понимать, частная компания хочет денег.

— Мы с одним противником реновации нашли общий язык: надо построить один дом в качестве примера — показать, что компания может. Вот что мы можем сделать. Без примера людям, конечно, страшно. Если я почувствую, что меня пытаются надуть, я стану для «СПб Реновации» сущим кошмаром — у всех есть свои интересы. Но моя главная мысль: не должна часть решать за всех. Когда будет план развития, тогда можно будет обсуждать с каждым конкретным домом, — ищет компромисс Роман Сутягин.