«Семидесятнутые» - от Путина до Немцова: поколение, которое сформировалось в «вечном СССР»

– Дмитрий Яковлевич, я читал ваш препринт о поколении «семидесятнутых». После пятидесяти интервью подтвердилась версия, что это люди деловитые, ни в коем случае не романтики?

– Подтвердилась полностью. Поколение семидесятников, наше поколение, ориентировано на достижение практических целей. Оно формировалось, когда казалось, что Советский Союз будет вечен, и надеяться на качественные изменения общества не приходилось. В отличие от нас, поколение шестидесятников формировалось с мечтой, что оттепель перерастет в социализм с человеческим лицом, и это будет идеальный строй – без сталинизма, но со всеми плюсами социализма.

Некоторые штампы при этом не подтвердились. Среди моих собеседников были люди самые разные – бывшие вице-премьеры Чубайс, Кудрин, Немцов, политики, профессора, журналисты, то есть представители различных элит. Не все из них выросли на рок-музыке и обалдевали от нее, как принято думать о нашем поколении. Часть интервьюеров сказала, что они предпочитали бардовскую песню. Не все читали самиздат, хотя некоторые выросли на нем. Но что объединяет этих успешных в карьерном смысле людей – это способность к адаптации. Мы формировались в одном обществе, а жить приходится в другом. Пришлось изменить наши знания, привычки, стереотипы. Семидесятникам это далось гораздо легче, чем шестидесятникам.

Скажем, Кудрин вырос в военном гарнизоне, Немцов – в провинции, Чубайс родился в провинции, рос в Ленинграде, но в довольно простой среде, ни в какой спецшколе он не учился. Всем пришлось менять свои взгляды, полученные в детстве, чтобы стать теми людьми, которыми они стали. Это их, безусловно, сближает.

– Справедливо ли говорить, что когда семидесятники дошли до ключевых постов (скорее, это пришлось на начало двухтысячных), они стали воспроизводить систему, которая пришлась на годы их молодости?

– Нет, несправедливо. В годы их молодости существовал тоталитарный Советский Союз без рыночной экономики. Сегодня мы имеем авторитарную Россию с рыночной экономикой. «Семидесятнутые» создали систему, которая казалась им наиболее понятной и интересной в годы молодости. Они мечтали о западном мире изобилия, полных прилавках. Они были абсолютно безразличны к коммунистической идеологии, поскольку к моменту формирования нашего поколения эта идеология была уже мертва. Демократия не была соблазном для человека, который формировался в 70-е годы. Соответственно, и сегодня этот соблазн не реализован, хотя становится более привлекательным для новых поколений.

– Дмитрий Быков говорил, что 70-е годы – это время «глубоководных рыб», когда работали Шукшин, оба Тарковских, оба Стругацких... Не находите нечто общее с нынешней ситуацией?

– Разговор о масштабе всегда очень условный: проходит лет 50, и последующие поколения вдруг начинают говорить про наших современников, что это люди выдающегося масштаба. Просто сегодня сложно воспринимать друга Васю, с которым за руку здороваешься, новым Тарковским. Думаю, читатели меня засмеют, но я считаю, что в наше время есть не менее выдающиеся кинематографисты. Недавно скончавшийся Алексей Балабанов – это фигура, сопоставимая с Тарковским, и я даже в одном тексте сравнивал «Сталкер» и последний фильм Балабанова «Я тоже хочу». Они во многом пересекаются, просто разные эпохи породили разных авторов. Только что прошел блестящий фильм Тодоровского-младшего «Оттепель», который ничуть не хуже того, что делал его папа.

Так что каждое поколение создает свои таланты, создает своих людей, просто каждое поколение отражает разные вещи: семидесятники со всеми их прибамбасами не сделают того, что сделали шестидесятники, потому что они по-другому смотрят на вещи.

– Вы верите в цикличность русской истории, что на смену революции всегда приходят заморозки, потом оттепель, потом застой и новая революция?

– Эта теория не верна. Уж если говорить о революционных циклах, бросается в глаза опыт не России, а Франции, где в XVIII-XIX веках было четыре революции, после которых наступали различные авторитарные режимы. В России происходит развитие, и мы продвинулись от тоталитарного общества к авторитарному – это все-таки прогресс. Но что в вашем вопросе, безусловно, связано с темой поколений – это то, что поколение «семидесятнутых» никогда не мечтало о демократии, за исключением, может быть, отдельных продвинутых людей. Смысл демократии в Советском Союзе был непонятен. Было понятно, что нужно наполнить прилавки, но зачем нужна демократия, люди толком не знали.

Задача построения демократии формируется только сегодня. Мы начинаем понимать, что можно иметь полные прилавки, но при этом - кучу проблем, в том числе совершенно прагматических, экономических, а не проблем каких-то романтических мечтаний. Эти прагматические проблемы не решить без демократии. Так было во многих странах мира – одни поколения решали задачу построения рыночной экономики, другие - проблему построения демократии.

– Политик Мария Гайдар в интервью «МР» сказала, что ее поколение вышло из кризисного 1998 года: «Нам очень важно было на фоне бедности и неустроенности начать работать, снять квартиру, купить машину, одним словом, крепко встать на ноги в материальном плане». При этом она заметила, что поколение нынешних двадцатилетних ориентировано на ценностный поиск – в этом смысле похоже на шестидесятников. Может быть, в этом смысле история циклична?

– Поколение Марии Гайдар формировалось в 90-е годы рыночной экономики. Ее и последующие поколения отличались тем, что были более практичны, чем наше поколение. Мы держали в голове практические цели, но по образованию, по своим возможностям выходили из старого общества. Мы оказались в новом обществе и хотели в нем успешно функционировать, но ни черта не умели. Скажем, я по образованию плохой экономист, получил плохое советское образование. То же самое - у всех, за исключением математиков, физиков и балерин, которых в Советском Союзе учили хорошо.

При рыночной экономике можно получить хорошее образование – хотя бы за границей. Поколение нынешних двадцатилетних тоже не испытало на себе перелома. Вы учитесь жить в том обществе, в котором живете и будете жить.