На официальном сайте Юрия Мамина появилось
обращение, в котором режиссер упрекает государство в том, что оно лишило будущего киностудию «Ленфильм». По его словам, мейджоры от Фонда кино присваивают себе государственные средства. Режиссер также сказал, что так называемый питчинг (смотр фильмов) — это лишь видимость конкурса.
В 2009 Фонд кино получил государственные средства в размере 14,5 млрд рублей, которые распределил между киностудиями. «Ленфильм» получил лишь крошечную часть этого бюджета.
В 2013 году проекты Мамина были отклонены, у студии «Ленфильм» в производстве остались лишь два малобюджетных фильма выпускников Петербургского университета кино и телевидения и кинолента «Контрибуция» Сергея Снежника.
— Вы определяете поступки министра культуры Владимира Мединского как «симбиоз сталинизма и буржуазных вкусов». Режиссеры, которые прошли отбор Фонда кино — Серебренников, Звягинцев, Вырыпаев — разве подпадают под это определение?
— Мединскому важен не столько исторический факт, сколько его воздействие на общество. Ему важно, чтобы молодежь Родину любила. Это задача идеологическая. Поэтому деньги выделены маленькие — тому же Серебренникову, учитывая, что он снимает про гомосексуализм (из обещанных 240 млн рублей в июне 2013 года Министерство культуры дало фильму о композиторе Чайковском 30 млн, а затем отказало в финансировании).
Недавно Мединский открыл памятник Зое Космодемьянской — это миф сталинского времени, придуманный журналистом Петром Лидовым. Девушка действительно погибла во время Великой Отечественной войны, но была жертвой, а не героиней. В этом и заключается сталинизм: обществу предлагаются мифы, маяки для подражания. Я как человек пожилой знаю, чем заканчиваются подобные мифы. Когда они развенчиваются, общество теряет веру во что бы то ни было.
Буржуазность заключается в том, что Мединский разделяет интересы московского истеблишмента, частью которого сам является. Это люди богатые — чиновники и режиссеры: у них большие запасы, много недвижимости... Мединский утверждает, что в России нет цензуры. Но у него есть принципы. Самое опасное, когда чиновники действуют в соответствии с принципами. По этим принципам они могут запретить вашу публикацию и закрыть ваше издание. Печально, когда стать идеалом призывают люди, которые сами им не являются. Вот скажите, кто сегодня положительный герой? Я постоянно задаю этот вопрос журналистам. Вы знаете?
— Не уверен.
— Я тоже не уверен! Если человек успешный, то Абрамович, если честный, но бедный — как это вяжется с сегодняшней тенденцией к гламуру и комфорту? Равняться на «Легенду №17» (фильм Николая Лебедева, 2013)? Это успешная картина, потому что связана с именем хоккеиста Валерия Харламова, о котором все хотят знать. Но «Легенда-18» уже не будет успешна, а «Легенда-20» провалится в прокате, потому что нельзя снимать одно и то же. Кино должно быть разнообразным.
Я предложил Фонду кино два проекта. Первый — культурный, о переводчиках великого ирландского писателя Джойса. Некоторые из них были казнены при Сталине, их труды изданы только в 1989 году. Фильм новаторский: в нем живут переводчик и сам Джойс одновременно. Эту конструкцию в свое время поддержали Алексей Юрьевич Герман и его жена, сценарист Светлана Кармалита. Поддержали члены общественного совета: режиссеры Мельников, Масленников, Лопушанский, Татарский...
Понимая, что московские чиновники могут посчитать этот проект слишком культурным для нашего бескультурного населения, я предложил брендовый проект — «Окно в Париж. 20 лет спустя». В этом фильме может быть и юмор, и социальная сатира, которой сегодня так не хватает. Нет, не прошло!
— Правильно ли я понимаю, что в пользу победителей питчинга сыграла их приверженность некой московской тусовке?
— Безусловно! Причин, почему «Ленфильм» не получил деньги, несколько. Одна из них: нерешительность президента страны, который обещал, что киностудия будет возрождена. Или он отдал негласное распоряжение: спустить все на тормозах — само сдохнет. И конечно, есть большая московская алчность. Ленинградская киностудия считается нахлебником, без нее прекрасно обойдутся коммерческие студии и американский прокат. Культура именно так и вымывается. Какого черта Петербург называют культурной столицей, когда у нас нет своего телевидения и своего кино?! Все забрала Москва. Наконец, это моя личная катастрофа. Меня лишили возможности работать.
— Что ужасного в том, что государственная киностудия конкурирует с частными студиями за финансирование? Разве конкуренция кому-то вредила?
— «Ленфильм» не может ни с кем конкурировать. Речь идет о том, что киностудию закрывают. Частные судии зарабатывают деньги и жируют. Деньги делают хорошие, а кино — плохое. «Мосфильм», в отличие от «Ленфильма», вообще не является студией — это собрание арендаторов, которые берут у «Мосфильма» бренд и снимают, что хотят. Была договоренность, что «Ленфильм» снимает пять картин, тогда студия начинает жить. Тогда начинают работать деньги, тогда она начинает что-то приобретать и строить, тогда она встает на ноги. «Ленфильм» одновременно может производить до 20 картин.
Кроме того, частные студии представлены как мейджоры (имеют приоритетное право на финансирование). Чем они славятся? Фильмами типа «Яйца судьбы» и «Любовь-морковь»?! «Ленфильм» никогда таким не будет заниматься! Это для людей, которые не понимают, что искусство и кино — это очень мощное подспорье для возрождения культуры в стране.
— Что сейчас происходит на «Ленфильме»? На съемочных павильонах висят амбарные замки, и все?
— Там есть вывеска и администрация. Огромное количество пустых комнат. У некоторых есть арендаторы, они не занимаются киносъемками. Если бы студия работала, их бы попросили уйти. Есть решение открыть кредитную линию в банке на 1,5 млрд рублей, эти деньги могут тратиться исключительно на ремонт и покупку оборудования. Но зачем покупать оборудование и что-то ремонтировать, если ничего не снимается? Если бы я снимал кино, мне бы и для первого, и для второго проекта понадобились мощные программы анимации. Директор «Ленфильма» ездил в Америку, договаривался о покупке этих программ. После моего фильма эти программы принадлежали бы студии. Кроме того, студия — это специалисты. Еще недавно они были на старте для съемок, а сейчас разъедутся кто в Москву, кто за границу.
— Когда было проще получить финансирование на фильм: сегодня или в 90-е годы?
— В 90-е практически не было финансирования, но студия существовала. Я в 90-е годы получил от государства финансирование на фильм, но студия тайно истратила его на другой проект. Это особая история. В 90-е я был вынужден уйти из кино, работал на телевидении, выпускал программы на канале РТР и снимал 18 серий «Русских страшилок» на СТС. Кино с большим трудом давало деньги. 90-е — это пустые годы, там было не много картин, а те, что были — средненького финансирования и очень низкого художественного уровня.
— Частное финансирование — абсолютно нереалистичная идея для съемок?
— Нереалистичная, поскольку у нас нет закона о меценатстве. Президент Путин говорил: вы знаете, сколько будет откатов? У нас и сейчас сплошные откаты. Даже при системе откатов остался бы ряд произведений, которые могли бы составить историю нашего кино. Они не все были бы шедеврами, но остались бы вещи, которые характеризовали бы наше время. Умрут наши министры, а что останется от времени — произведения искусства!
Презентация фильма о Джойсе Юрия Мамина
Презентация «Окна в Париж. 20 лет спустя»
