Мигранты Петербурга о себе: может, в самом деле, нас много стало?

Рустам С., 43 года, уроженец Узбекистана: «Постоянно по телевизору говорят: «Зачистки, зачистки». Говорят, что за два нарушения, даже самых простых – например, дорогу не в том месте перешел – уже депортация.

Если будут выгонять – куда деваться, поедем. Не будем же бегать, как зайчики. Я лично закон не нарушаю. Но могу оказаться не в том месте, не в то время. Вышлют. Надо быть готовым. Что ждет на Родине? Не знаю. Когда сюда приехали – тоже не знали, что будет. С голоду дома, наверное, не помрем. Как-то переживем.  

В этом году мы отдали детей в школу, но нет уверенности, что они доучатся. Если нас будут выселять, дети же тут не останутся.

Когда идешь в Петербурге по улице, на тебя показывают пальцем: вот, «черный» идет. Вслух не говорят, но народ в последнее время, знаю, думает именно так.

Я приехал в Петербург в 2004 году. А когда был Советский Союз, приезжал в Россию в 1987 году. Тогда были совсем другие настроения. Например, если мы заблудились, подходили к милиционерам: помогите. Они по-дружески показывали, что и где. А сейчас стараешься не попадаться им на глаза, подальше от них держишься, даже если у тебя все документы в порядке. Ничего хорошего не будет. 

Те русские, что мне знакомы – с кем мы общаемся несколько лет – их отношение к нам не поменялось. Все так же, как раньше: делаем свое дело тихо, работаем. И мое отношение к русским не поменялось.

Подонки есть, конечно, и среди узбеков. Но из-за них, получается, пострадали те, кто приехал на заработки. Мы же не от хорошей жизни приезжаем. И нам хочется чувствовать себя наравне с другими, спокойно жить.

Но, наверное, так и надо? Может, в самом деле, нас много стало? Пора уже закругляться?»

Ле Динь Ву, 52 года, вице-президент Вьетнамского землячества в Петербурге: «Я в курсе событий, слежу по СМИ. Знаю, что в Москве были облавы, под них попали граждане Вьетнама.

Меня это не удивляет. Вообще-то, все про всё знают: и полиция, и миграционная служба. Это же не первый день проблема. Сейчас она просто решается агрессивным образом. Может быть, время пришло: к выборам московского мэра решили упорядочить ситуацию.

Мы сами хотим, чтобы порядок был.

В Петербурге мои земляки тоже пострадали: взяли на улице, привели в отделение, но у них все документы в порядке, их отпустили. В Петербурге не так много вьетнамцев, как в Москве – может быть, тысяча человек.

Думаю, порядок все равно надо навести. Но только официально и фундаментально. А не то что: три дня – и опять все по-новой. Мы сами хотим, чтобы порядок был.

Что будет дальше, я не знаю. Мы же живем в России».

Севара Маннонова, 41 год, уроженка Таджикистана, активист: «Сейчас миграционная служба всюду проверяет документы у иммигрантов. Где работают – туда и проходят с проверкой.   

Люди говорят: если нас депортируют – куда мы уедем, что мы будем есть? В Таджикистане – еще более-менее, а в Узбекистане вообще работы нет. Я говорю узбекам: идите и скажите вашему президенту – пускай он с нашим российским президентом поговорит. А они не хотят. Люди Узбекистана очень испуганы. Своего президента они боятся. Сегодня что-то скажешь – завтра тебя нет.

Если у кого-то нормальные документы, пускай его не трогают. Они пришли не убивать. Они хотят зарабатывать, кормить детей. Они – люди работящие. У кого нет нормальных документов – пускай депортируют.

Люди Узбекистана очень испуганы. Своего президента они боятся. Сегодня что-то скажешь – завтра тебя нет.

Я слышала, что граждан Узбекистана всех уволят, а таджиков не тронут. Потому что у таджикского президента есть с Россией договоренность. Но если узбеков, таджиков, без разницы, депортируют – кто будет работать здесь? Кто работает на стройке, дворниками? Седьмой год здесь живу, ни разу не видела, чтобы русский работал дворником».

Нахид Бабаев, 21 год, уроженец Азербайджана, журналист: «Я не понимаю термина «этническая преступность». На мой взгляд, преступность не имеет национальности. Как среди русских, так и среди азербайджанцев очень много хороших людей, но есть и плохие. Это не зависит от этнокультурных качеств.

По поводу облав, зачисток – думаю, к этому все давно шло. Когда в стране фактически не работают законы, а работают взятки, процветает коррупция – так все и будет. Я – азербайджанец и обожаю свой народ. Но, извините, если здесь по закону нельзя ставить торговую палатку – то какого фига ты ее ставишь? Если у тебя нет разрешения – зачем?!

Теперь у России нет врага. Но нужно же народ вокруг чего-то сплачивать. И некие силы, которым это выгодно, пытаются крайними сделать приезжих. «Все беды России – из-за приезжих».

Но это не повод громить палатки. Это нанесение ущерба человеку. Даже если незаконно разместил палатку, это его хлеб. Этим он зарабатывает на жизнь. Правоохранительные органы должны были пресечь появление этой палатки, чтобы потом не разнимать драки. Недоглядели правоохранители – потому что им приличную сумму в карман положили.

На протяжении всей истории России всегда были крайние. Во времена Империи это были евреи. В советское время люди стали чуть умнее, и врага нашли не по национальным признакам, а по идеологическим: буржуй — значит, враг. А теперь у России нет врага. Но нужно же народ вокруг чего-то сплачивать. И некие силы, которым это выгодно, пытаются крайними сделать приезжих. «Все беды России – из-за приезжих».

Я 13 лет живу в Петербурге. Человек 15 среди моих друзей — не ярые, но националисты. И я на протяжении всей своей жизни в городе убеждаю их в том, что не все азербайджанцы плохие, есть и хорошие. И эти 15 человек могут сказать, что я их переубедил.

Все зависит от самого общества. Если мы поймем, что нужно не силой что-либо доказывать, а разумно, словами, то все закончится нормально. А если не дойдем до этого, все будет плохо».