Российские граждане недостаточно владеют русским языком – до такой степени, что им приходится приглашать переводчиков в суд, а в различные госконторы ходить только с друзьями. В результате полицейские, у которых такое не укладывается в голове, хватают нацменов за якобы поддельные паспорта. Этнограф и правозащитник Дмитрий Дубровский рассказывает о том, почему в России сложились анклавы, где не говорят по-русски.
31 июля в Калининском суде Петербурга будет слушаться уголовное дело о подделке документов. Полицейские поймали на улице парня-тувинца и усомнились в том, что его регистрация – подлинная. Ни в полиции, ни в суде обвиняемый не мог нормально общаться, так как хорошо знал только тувинский язык. В судах Петербурга к помощи переводчиков прибегают регулярно, но крайне редки случаи, когда перевод требуется гражданину России, причем, являющемуся таковым с рождения.
***
Причина в том, что уровень преподавания, особенно в 1990-е годы, критически упал. Мы как преподаватели (Дмитрий Дубровский – доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ - "МР") сталкиваемся с последствиями постоянно: приезжают выпускники - например, с Кавказа - поступать в университет. Говорить могут, писать - нет. С каждым годом их все больше. Я, кстати, хочу отметить, что негативное отношение коренных жителей к нерусским касается всех, не только кавказцев. Да, люди их выделяют, но, в основном, благодаря СМИ, которые после запрета указывать национальность преступника стали писать: уроженец такой-то республики. Про башкира или якута не пишут - неинтересно. А про кавказца напишут.
Возможно, в интернете тувинцу сочувствуют больше, чем сочувствовали бы, например, дагестанцу, попавшему в такую же ситуацию. Но на улице отношение ко всем инородцам – одинаково плохое. Бьют-то все равно не по паспорту. Помню, какая была антикитайская истерия, когда на Юго-Западе стали строить «Балтийскую жемчужину». Она несколько лет не стихала. И сейчас китайцев избивают на улице без всякой причины, просто они стараются об этом не заявлять. Им запрещают это делать и администрация вуза, и даже родное правительство.
В отдаленных российских регионах русский язык оказывается невостребованным в силу отсутствия необходимости на нем говорить. Да, русскому языку должны учить, и учат, но, вдобавок к прочему, учителей с каждым годом становится все меньше. Мы-то знаем, какая там зарплата.
Кто поедет в другой город делать карьеру, если в России тебя не любят? Единицы могут прорваться. Я знаю одну тувинку, Саяну Монгуш, да и ту в Петербурге избивали скинхеды. А если нет желания уезжать – слишком велик страх – не будет желания и учить русский.
В Якутии или другом богатом регионе все иначе. Якутия высокотехнологична. Жители в той или иной степени получают дивиденды от природных богатств. Соответственно, и русским языком там все владеют, тем более, что дефицита учителей нет. А в Туве и бедных кавказских республиках – культурные анклавы с явной монолингвистичностью. Анклавы, в которых все говорят только на родном языке – это, во-первых, следствие рельефа местности (например: все живут в своем обособленном ущелье). Во-вторых, многое зависит от степени дружелюбия окружающего мира. Территория Тувы занимает площадь, сравнимую с четырьмя Швейцариями, живет там всего 200 тысяч человек, и их будущее властям не интересно. Там одно предприятие нормально работает – «Автодор». Тувинцы - малочисленный народ, который испытывает большие трудности в преодолении латентной дискриминации. Кто поедет в другой город делать карьеру, если в России тебя не любят? Единицы могут прорваться. Я знаю одну тувинку, Саяну Монгуш, да и ту в Петербурге избивали скинхеды. А если нет желания уезжать – слишком велик страх – не будет желания и учить русский.
В той же Туве я был много раз. Знал одну заслуженную учительницу, которая показывала на барана и говорила: "Это овец". Носители русского языка сюда не едут, его преподают те же тувинцы.
Возможно, волонтеры смогли бы что-то сделать, но все-таки главные шаги должна предпринять власть, а не энтузиасты. Да, в Штатах есть волонтерские движения, члены которых уезжают в Африку преподавать английский. Но там же, в США, реализовали, например, программу помощи отстающим детям с помощью отставных преподавателей школ и детских садов. То есть нашли профессионалов. У нас учителя работают не до пенсии, а до глубокой старости, они в Туву не поедут. Можно попробовать скайп-уроки, но в этой республике нет другого интернета, кроме dial-up.
С каждым годом ситуация ухудшается: языковой барьер – это самый верный способ добиться сегрегации. Русский язык всегда был лингва франка. Те же дагестанцы, к примеру, хорошо знают русский язык, потому что именно на нем привыкли общаться с соседями из другого ущелья. Но в Туве и других депрессивных республиках такой задачи нет.
Кстати, на развитие русских школ за рубежом наше правительство тратит немалые деньги. Зато ситуация внутри страны никого не интересует.
