Что останется от нецензурных слов в России, когда их запретит режиссер Говорухин

Глобально борьбу с матом я лично одобряю, но конкретную идею в исполнении режиссера Говорухина – нет. Потому что, чувствую, в итоге запретят то, что мне нравится. А с тем, что мне не нравится, – ничего не сделают.

Начну с себя. С автобиографии. Очень краткой. Родился я в интеллигентном городе Ленинграде в приличной семье, и дома у меня никто матом не то что не разговаривал, но и вообще нехороших слов не произносил даже в таких трудных ситуациях, когда любимая тарелка разбилась или молоток на ногу упал. Поскольку происходило все это во времена СССР, то по телевизору матом никто тоже не говорил, книжки с обсценной лексикой не выпускались, а интернета вообще не было.

Однако, когда в 19 лет я оказался в советской армии, где нехорошими словами разговаривали все, кто вообще мог разговаривать, для меня это ни шоком, ни открытием не стало.

То есть даже в пуританском Советском Союзе, в последнем прибежище интеллигенции – городе Ленинграде - мальчик из приличной семьи все нехорошие слова без проблем освоил. Это я о сложности задачи, которую поставил перед собой сегодня исправитель современных нравов режиссер Говорухин.

Вообще я делю употребление нецензурных слов на две простые категории:  там, где это не раздражает, и там, где это дико раздражает.

Не раздражает мат в однородной матерящейся среде - вроде армии, овощебазы или совещания у мастера литейного участка. Там на этом языке говорят все участники коммуникативного процесса. Никакой агрессии в этом случае нецензурные слова не несут – в основном ими просто заполняют время, то есть они используются как междометия, но иногда эти междометия начинают обладать и смысловой нагрузкой. Но несмотря на эту лингвистическую хитрость, все граждане СССР, а теперь России и прилегающих Таджикистанов, довольно легко друг друга понимают.

Еще бывает мат в творческой среде, где его особенно любят вставлять в свои высказывания творческие женщины, оттеняя низкой лексикой свои высокие помыслы. Это тоже не раздражает.

Бывает что из армии или овощебазы, то есть абсолютно матерной среды, где нецензурщина работает в качестве элемента корпоративной культуры, выходят в обычный мир отдельные индивидуумы. Когда какой-нибудь полковник попадает на гражданскую службу и вынужден общаться с обычными гражданами и гражданками. Таким индивидуумам приходится приспосабливаться к нематерной среде. Есть у меня знакомый, который все время говорит что-то среднее между «мля» или «бля». Получается «мбля». То есть он с помощью этого «мбля» облегчил себе переход в новую языковую среду. Но его «мбля» забавное. И сам полковник милый. Не раздражает.

Наконец, не раздражает меня мат в песнях Шнура или книгах Сорокина. В других - не Шнура или Сорокина – песнях и книжках иногда раздражает, а у них нет. Талантливые потому что.

А раздражает – когда мат агрессивен или среда неоднородная. Скажем, оказался я как-то на стадионе, где играл «Зенит» с какой-то другой командой (оказался совсем не потому, что хотел на матч посмотреть, а по другому делу – это я к тому, что атмосфера мне была не слишком знакома). И выяснил, что там все время орут: «Во б….! Куда на х.. побежал».

Мне все это не понравилось. Во-первых, не смешно. Вот когда Кадыров кричал «судья продажная, козел ты!», это было смешно. А когда просто кричат «Судья иди на х..», то не смешно. Во-вторых, среда на стадионе неоднородная - некоторое количество дам на трибунах присутствовало. А при дамах все-таки нехорошо материться.

Но мат на стадионе еще можно оправдать разгулом страстей, а когда идешь по улице, и тут группа товарищей гуляет, матерясь почем зря, это, конечно, сильно бесит.

Так вот, что случится с матом, когда депутат Говорухин примет свой закон и начнет с нецензурщиной бороться?

Говорухин хочет разных писателей, издателей, продюсеров и певцов за употребление мата штрафовать. На разные суммы. И прокатные удостоверения фильмам, в которых ругань обнаружена, не давать.

Что он предлагает сделать с матерными книжками, я не до конца понял. Кто-то в Думе говорил, что их не сожгут, но будут продавать в целлофане и с надписями предупреждающими. Но в законопроекте я такого предложения не нашел. Там просто написало – запретить.

Кстати, если книги с матом я еще смог вспомнить, то ни одного отечественного фильма с нецензурщиной - не смог. Вот иностранные – да, там все время про маза фака говорят. Из предложений Говорухина я не понял, что с такими  фильмами собираются делать - тоже не пустят в прокат. Или заставят переводы делать помягче.

Прочитал исследование, про сложности в переводах на русский брани из англоязычных фильмов. На примере  сериалов «Скорая помощь» и «Тюдоры». Узнал много новых слов.

Например, сrap- дерьмо. Используется в оригинале «Скорой помощи» неоднократно. Переводить его авторы исследования советуют иногда как «отстой». Иногда как «фигня». «Bitch» - сука. Авторы считают, что «сука» это неприлично, взамен предлагают «стерву» или «дрянь».

Очевидные сложности с «fuck». Вот выражение «fuckingvirgin» из «Тюдоров». Авторы исследования считают, что неплохой перевод «долбанная девственница». В другом случае исследователи размышляют, как перевести «fucking» в другом высказывании из «Тюдоров»: «Youtellmewhoyou’refucking...». То есть  «Вы расскажете мне, с кем спите…» или  «Вы расскажете мне, с кем вы трахаетесь…». В первом случае разговорный стиль потерян, во втором, не слишком ли грубоват язык?

В общем, ясно, что даже в очень неплохих западных сериалах можно найти массу не самых приличных слов. Но ведь неправильно же будет такие сериалы запрещать, а про «Морских дьяволов» местного производства оставлять.

По данным соцопросов в России матерятся 70% населения. Что делать с этими матерящимися из закона Говорухина непонятно. Из него только понятно, что надо делать с группой «Ленинград» – запретить к выступлениям.

В итоге Шнура запретят, за попытку продажи Владимира Сорокина попытаются брать штрафы, а все остальные будут материться как раньше. То есть нравы наши так и останутся неизмененными.

Это, наверное, потому, что Говорухин боится нравы менять – он ведь умный, Монтескье читал. А у Монтескье написано: народ всегда больше защищает свои нравы, чем свои законы.