Истории

О чем говорил журналист Олег Кашин на встрече в Петербурге

Эпизоды из лекции.

К повальному вниманию к себе Кашин относится не так уж радужно. Признается, что стало сложнее работать. Ведя блог и работая в "Коммерсанте", выходящим 6 раз в неделю с аудиторией одного номера в Москве 105100 человек, Кашин, еще до нападения, имел и имя, и аудиторию.

С ноября 2010 года его имя из собственного стало нарицательным. Им была обозначена отметка на барометре, определяющем гласность в стране. Этот образ, как мне кажется, во многом навязан и раздут. Бесспорно то, что "дело Кашина" - полноцветная иллюстрация к режиму, который сложился на сегодняшний день.


Встреча в образовательном центре "Бенуа" носила заголовок "Как я буду жить в роли совести нации?", но от этого пафосного направления разговора отказались сразу. О своем деле Кашин, конечно, сказал несколько слов, потому что вопросы на эту тему интересовали больше всего.

"Когда человек собирает компромат на кого-то, имеет прослушки, или имееет пакет документов, которые кого-то разоблачают, и когда такого человека убивают - это не то, что нормально, но это понятно. У меня таких документов и компроматов не было. Весь последний год текстами, которыми я гордился, были колонки, в которых я давал оценки событиям. Сенсаций я последний год не приносил. Я сам уверен, что "был наказан" именно за высказывание мнения, а это такой шаг вперед в плане силового подавления свободы слова."

"Начавшиеся буквально в то же утро, после той ночи, когда на меня напали, пикеты на Петровке, и большие митинги, и открытые письма, под которыми ставили свои подписи главные редактора изданий, которые в реальной жизни не пересекаются и не хотят пересекаться - это, по-моему, была фантастика".

В зале возник вопрос об обещании Медведева взять контроль над "делом Кашина". "Слава Богу, что он дал его публично. Это главная моя надежда на то, что дело будет раскрыто. Если бы не было Медведева, дело бы осталось в районном отделении милиции и там бы тихо умерло." - прокомментировал слова Медведева журналист. Тем не менее, следствие которое тянется с ноября пока не дает весомых результатов. Кашин рассказал эпизод о том, что в день, когда Медведев в последний раз заявил, что в его деле появились подвижки, то ему тут же позвонил следователь и сказал следующее: "А вы знаете, Олег, в вашем деле появилось движение".

О политических взглядах

Кашин признается, что его взгляды претерпели существенные изменения - от подросткового нонкофомизма, окрашенного в сталинизм, до отрицания всего.

"Я не скрываю, что называл себя сталинистом, когда уже работал в "Коммерсанте". Сейчас я могу назвать себя представителем представителем анархических взглядов. С годами ты понимаешь, что чем меньше в твоей жизни любого государства, в любом проявлении - от полицейского до идеолоического, тем лучше. Я был за Кремль какое-то время, это правда. Проблема в том, что быть за кого-то или против кого-то в нашей ситуации- это не политические взгляды, это личные, групповые, тусовочные пристрастия.

Когда я пришел в "Коммерсант" из всех сил, которые были мне симпатичны, самая симпатичная была партия нацболов. Потом вокруг нее стали появляться молодые либералы, я дружил с ними и был за них. Потом я с ними начал ссориться и начал защищать от них своих нынешних истцов движение "Наши". Я достаточно быстро понял, что движение "Наши" - это еще больший мрак и на 2 года вообще отошел. Мы с коллегами делали прекрасный журнал "Русская жизнь", в нем не было никакой актуальной политики и я с удовольствием брал интервью у старых членов политбюро. Когда снова стал писать о политике, были уже какие-то очевидные вещи: что такое добро, что такое зло. В этом смысле ничего не меняется."

На вопрос о том, хотел бы Кашин заниматься политической карьерой, он ответил, что "хотел до того, как стал журналистом - все хотели быть политиками и играли в акдемика Сахарова".

О предложении вступить в партию

"Первое и единственное предложение, правда, не вступить, а выступить на съезде поступило в ноябре, когда я еще лежал в больнице, от "Молодой Гвардии Единой Росии", на сайте которой было написано, что я "буду наказан". Но туда за это время пришел новый лидер - Тимур Прокопенко, который в прошлой жизни был журналистом Итар-Тасс. Он, на правах старого знакомого, позвал меня на этот съезд и даже удивился, когда я отказался на него идти.

Об эффективности митингов

"Когда людей касается лично,их бытовой составляющей жизни, здесь люди гарантировано выходят на улицу и, более того, власти их слышат. Начинаются затруднения, когда люди требуют вернуть им не только право на рыбалку, но и каких-то свобод, почему-то пока власть на это реагирует не очень. Я думаю, что это вопрос каких-то лет, зрелости общества и власти. Тут даже можно быть оптимистом. В следующий раз, когда людям вернут и бесплатную рыбалку и пошлины, люди задумаются о более важных ценностях и уже начнут выходить на такие же массовые протесты, как они выходили на юго-востоке из-за запрета на ввоз иномарок. Пока факт остается фактом: под флагом каких-то абстрактных ценностей на улицу выходит максимум сотня людей".

О тандеме

"Это люди немножко разного воспитания и возраста, но в целом они делают ровно одно дело. Просто один, не помню, кто говорил: "немного поопытнее, а второй чуть-чуть поинтеллигентнее".

О выборах

"История не зависит от эффективных избирательных циклов. История не зависит от того, что какие-то политтехнологи говорят, что надо пройти через выборы в Госдуму. Кто думал в феврале 91-го, что Киев будет столицей зарубежного государства? А к декабрю он уже стал. Я думаю, что что-то случится, в той или иной мере.Такое неустойчивое равновесие, в котором мы находимся сейчас, долго продолжаться не может...Самые неожиданные люди будут вознесены на вершину власти, и сметены с нее тоже будут неожиданные люди. Можно вспомнить, как в 89-м году, когда Горбачевым были проведены свободные выборы, тут же появился набор ярчайших, мощнейших политиков: Афанасьев, Собчак, Старовойтова. До того, как они появились Горбачев или Брежнев могли на голубом глазу говорить: все равно же нет альтернативы. Сейчас говорят: покажите другого лидера оппозиции, другого политика, который может составить конкуренцию Путину. Появятся, не волнуйтесь. Такие люди есть и, может быть, даже действительно это будет Навальный. Может быть, кто-то еще."

"Не верю совершенно, что Путин и Медведев могут пойти вместе на выборы. У постсовесткой России уже есть серьёзный опыт президенских кампаний - все будет ровно так же: будет условный Медведев, назовем его Путин, будет набор: Зюганов, Жириновский. Ничего нового в этом смысле они не придумают. Зачем?".

О границах России

"Россия - недораспавшаяся империя. Рано или поздно границы изменятся. Можно вспомнить 1975-й год, Хельсинские соглашения о незыблемости границ в Европе. И где эти соглашения, где эти границы? Есть масса вопросов, почему те или иные регионы сейчас входят в состав России, почему должны платить дань Москве, либо, наоборот, как модно говорить, кормить Кавказ? Противоречия сейчас накапливаются, выстреливают уже достаточно часто. После митинга "Хватит кормить Кавказ", в Белгороде на 22 мая был назначен митинг "Хватит кормить Москву". Даже если на этот митинг вышло десять человек, в следующий раз выйдет десять тысяч.

Как будет происходить? Как происходило тогда: Беловежская пуща, собрались, подписали. Мой любимый пример: Владивосток, 2009 год. Массовые протесты автомобилистов. Местный ОМОН их не стал разгонять, не захотел, побоялся. ОМОН летел из Москвы. Это уже признак кризисного процесса, потому что, когда карательные операции приходится проводить самолётом из Центра - это ситуация, которая балансирует на грани."

О недавней поездке в Америку

"Я был там, когда убили Бен Ладена, в существование которого, по опросам ВЦИОМа, большинство россиян не верят. Меня поразило, насколько их пресса не подвергает сомнению официальную версию. Когда одна и та же схема дома, в котором якобы убили Бен Ладена, во всех газетах, одна и та же фотография команды Обамы, которая смотрит видео убийства Бен Ладена. Власть за двести лет завоевала доверие аудитории, наша не смогла.

Ночь у Белого дома, когда народ ликовал по поводу убийства Бен Ладена. Понятно, какой народ - это центр Вашингтона, ближайшие жилые помещения - это только общежития университета, потому там молодежь. У нас, когда убивали Басаева,казалось бы, сопоставимый враг, или когда умер Ельцин, которого тоже очень не любили, никто не радовался вообще, никак. Это более по-человечески.Праздник из-за того, что погиб человек, какой-никакой - это выглядело диковато.

О журналистике

Положение дел в российских СМИ, в частности в расследовательской журналистике, которой практически нет, Кашин определил следующим образом: "Все не просто в кризисе, а в таком загробном состоянии".

"Пресс-служба любой госструктуры или корпорации ведет себя по отношению к журналисту, как к сотруднику своего PR, а не как к журналисту, который тебя может критиковать. Такая полуцензурная-полузависимая ситуация, когда человек больше зависит от пресс-секретаря министра, чем от своего главного редактора. Приходят в профессию люди, которым кажется, что это и есть работа".

Кашин связывает преступления по отношению к журналистам с общим криминальным уровнем, нежели с проблемой свободы слова: "Опасно ли у нас работать журналистом? Нет, просто опаснее жить, чем в тихой Европе".

О вере

"Как сказал Браудер, который по делу Магнитского ключевой герой: "Наверное, сто сорок один миллион умных и талантливых людей, живущих в России, рано или поздно, найдут способ, как сделать так, чтобы в ней жилось хорошо". Я тоже в это глобально верю".

 

share
print