Истории

Блокадный архив Ленинградской скорой

Блокадный архив Ленинградской скорой
Фото: предоставлено музейным архивом

Этот архив до сих пор не исследован, не опубликован, не введен в научный оборот, мало того — он разрознен. Уникальный архив Ленинградской скорой 1941−45 годов — военный, блокадный архив.

Архив нашли в 2004 году — три огромных баула обнаружились, когда вскрыли старый проход между кабинетами на первом этаже старого здания Городской станции скорой медицинской помощи на Малой Садовой улице. В простенке и ждал своего часа архив. Как известно теперь, часть этих конторских книг большого формата были переданы в Музей обороны и блокады Ленинграда в Соляном переулке, они там так и лежат, ждут исследователей. Часть осталась в музее скорой помощи — внутреннем музее, куда обычный человек может попасть только по предварительному звонку.

Предполагают, и об этом говорила ныне покойная хранительница музея скорой Нина Васильевна Попова, что архив сохранил и спрятал Меер Абрамович Мессель, который был главным врачом Ленинградской скорой с 1922 по 1952 год. В музее скорой хранится оригинал его доклада «Работа скорой помощи г. Ленинграда по оказанию первой помощи пострадавшим от воздушных бомбардировок и артобстрелов и эвакуации их из очагов поражения в лечебные учреждения с начала Отечественной войны и до 1 января 1944 г.», доклад был подготовлен 20 апреля 1946 года.

В докладе Мессель говорит о том, что еще в 1936 году в подвале здания, где размещалась (размещается и сейчас — прим. авт.) городская скорая, был построен командный пункт МПВО. Это позволило диспетчерам службы бесперебойно работать в блокаду.

На 1 сентября 1941 года в городе было девять подстанций скорой и 72 машины. Мобилизация медиков в армию заставила оставшихся перейти на казарменное положение, нести по 20−25 суточных дежурств в месяц. Скорая выезжала в очаги поражения.

Первый погибший врач

Юлиус Эддар.jpg

Юлиус Эддар

На фотографии, представленной в музее скорой, Юлиусу Эддару всего 16 лет. Мы не узнаем, как выглядел врач Юлиус Михайлович Эддар (15.0.1906 — 15.10.1941) в свой последний день жизни, 15 октября 1941 года, когда ехал на вызов в кабине скорой. Бригада выехала с подстанции № 9 на вызов — артиллерийский очаг поражения на набережной реки Пряжки, 6. Когда машина поворачивала с улицы Декабристов на Пряжку, осколок разорвавшегося вблизи снаряда попал в кабину и убил Юлиуса Эддара. Машина остановилась, медбратья положили тело погибшего доктора в карету и поехали дальше, прибыли в очаг поражения, оказали помощь трем пострадавшим и доставили всех в больницу им. 25 Октября. Юлиус Эддар похоронен в братской могиле на Волковском кладбище. Его фото прислал в музей родственник из Сибири.

Внучка Дмитрия Лебедева, найдитесь

Безымянный.png

Дмитрий Лебедев

Дмитрий Лебедев учился во Втором медицинском институте (ныне СЗПГМУ им. Мечникова), в блокаду он работал медбратом на скорой помощи. Его фотографию принесла в музей скорой внучка 11 января 2019 года, прочитав на сайте скорой имя деда в списке раненых в период блокады. Как зовут эту женщину, я не знаю, но очень важно, чтобы она откликнулась. Когда она пришла, то сразу по какому-то наитию взяла в руки именно журнал с информацией о деде. Она говорила, что в семье знают только, что Дмитрий Лебедев пропал без вести. Из того самого журнала в музее она узнала, что он был ранен и доставлен в больницу. Потом, когда эта женщина ушла, не оставив своего телефона, работники музея изучили записи в журнале, сопоставили факты и теперь готовы с уверенностью сказать внучке Дмитрия Лебедева, что он работал на 8-й подстанции, располагавшейся на проспекте 25 Октября (так назывался Невский), в одном из цепочки зданий под номером 92. Когда 14 ноября 1941 года бомба прямым попаданием уничтожила ту самую 8-ю подстанцию скорой, Дмитрий Лебедев был на дежурстве. Именно в тот день он был ранен и отвезен в больницу № 12, где он, видимо, и умер. Тогда погибли 17 медработников скорой и 18 человек были ранены.

Дежурство сдал дежурство принял

дежурство сдал дежурство принял.jpg

Листаю пожелтевшие страницы врачебных журналов блокадной поры. Записи «дежурство сдал — дежурство принял» написаны одной и той же рукой — и так суток семь подряд, то есть человек по неделе не мог смениться с дежурства.

Вызовы самые разные — в очаги поражения, когда пострадавших взрослых и детей, извлеченных из-под завалов, развозили по больницам с осколочными ранениями, переломами. Иногда писали не номер больницы, а «Дом пионеров» — во Дворце пионеров, ныне Дворце творчества юных на Фонтанке, тогда был развернут гражданский госпиталь.

Вызывали на ДТП, на ушибы в трамвайной давке, на отравления. По мере ухудшения ситуации с продовольствием отравлений становилось больше — люди пытались есть и пить разные суррогаты. Потом в городе наступили морозы, в квартирах появились буржуйки — стали вызывать на отравления угарным газом и ожоги.

Все чаще медики констатируют слабость у людей, к которым их вызывают, но слова «истощение» и «дистрофия» в описании случаев появляются далеко не сразу.

Вызывают на роды. Вот, к примеру, 30 декабря 1941 года скорая приехала в поликлинику на Обводном, 140: туда принесли роженицу и новорожденного мальчика. Иванова Евфросинья 36-ти лет родила в булочной на проспекте Газа, 16. Теперь это Старопетергофский проспект, 16, — там и сейчас есть продуктовый магазин. А поликлиника на Обводном, 140, — это и сейчас поликлиника № 25 Адмиралтейского района…

родила младенца в булочной.jpg

Смертное время

Есть и такие записи: «Приехали на вызов в квартиру и обнаружили двух девушек… 20 и 17 лет — с ножевыми ранениями». А вот запись о том, что оказали помощь и госпитализировали двух молодых женщин с ранами от ударов топором. Муж одной из них ночью набросился на сонную жену и ее сестру. Не тронул годовалую дочь… Это уже в смертное время, когда свирепствовал голод…

В смертное время на скорую стали поступать стандартные вызовы: «На улице упал человек, лежит без сознания». До 3 декабря 1941 года таких обращений было не более полусотни в день, а к середине декабря увеличилось до 200… Примерно в половине случаев медики по прибытии констатировали смерть, а оказание первой помощи живым заключалось, как пишет Меер Мессель, «в даче возбуждающих и, главным образом, в укутывании и согревании».

Вот записи о том, что молодой человек шел, вез дрова и упал. Или просто «шел и сразу упал». Приносили таких людей в домовую контору, в отделение милиции, туда вызывали скорую. А позднее уже и не приносили, когда совсем не оставалось сил.

Скорая выезжала на такие случаи до 18 декабря, а потом вынуждена была прекратить — осталось шесть санитарных машин, которые использовались исключительно для выездов на аварии и в очаги поражения, а также для перевозки инфекционных больных. Для доставки больных дистрофией с улиц и из квартир в стационары и в организованные на базе поликлиник так называемые «осадочники» были привлечены медико-санитарные подразделения МСС МПВО.

Вот разворот книги записи от 31 декабря 1941 года. Утро начинается с вызова на роды: 25-летняя Лидия Р. родила здорового доношенного младенца. А потом вызовы к истощенным людям. Наталью Павловну П. 76 лет, жившую на Дровяной улице, 8, оставили дома — она была уже совсем плоха от голода, лежала, не могла встать. Ей ничем нельзя было помочь: «Около месяца сильно отечна, но чувствовала себя ничего, сегодня легла в постель и не встала, час назад потеряла сознание, дыхание стало клокочущим».

31 дек 41 года.jpg

Книга дежурного врача

24 января 1942 года

Меер Мессель записал: «День 24 января сего года останется для нас памятным, так как он принес нам нечто совершенно неожиданное. Население города лишилось возможности воспользоваться скорой помощью, так как все городские телефоны были выключены. Работала только внутренняя связь и связь скорой помощи с пожарной охраной. Сразу же на Центральной станции для дежурства и связи была поставлена одна санитарная машина. Районным станциям и всему персоналу оперативных санитарных машин по прямым поводам коммутатора дано приказание: первым — о самостоятельном приеме вызовов, второму — об исполнении попутных вызовов без распоряжения Центральной станции в случаях обращения за помощью. Итак, город, лишенный радио, электричества, водопровода, лишился телефонов. Жизнь совсем замирает».

Возможность вызвать скорую у населения Ленинграда вновь появилась уже через 36 часов, когда на 5-ю ГЭС, последнюю электростанцию города, питавшую телефонную станцию, доставили торф. Как видно из журналов вызовов, в отсутствие телефонной связи 24 января было принято всего пять вызовов, а 25-го — три.

Из фондов музея скорой.jpg

В первых числах февраля 1942 года, с открытием ледовой трассы, начало улучшаться снабжение санитарного транспорта горючим, что позволило увеличить количество ежедневно дежурящих машин на районных станциях скорой до 11. Служба стала проводить групповую эвакуацию больных дистрофией в лечебные учреждения…

За годы блокады было убито 28 сотрудников Ленинградской скорой и ранено 40. Умерли от голода 77 медработников.

История Ленинградской скорой блокадной поры еще ждет своих исследователей.

share
print