В музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме можно посмотреть выставку к столетию Наталии Гумилевой (Симоновской).
Сейчас страшно кого-то звать на выставки и спектакли — потому что эпидемия, потому что лучше дома… Хоть и делали мы в музее несколько прямых эфиров и видео, а также фоторепортажей, все равно хочу написать — приходите. Зал большой, на каждого человека — а людей приходит немного на эту выставку, с предыдущим паломничеством на «Пятое измерение» не сравнить — так вот, на каждого человека придется все равно достаточно кубометров воздуха и социальной дистанции, чтобы не торопясь и спокойно посмотреть выставку «Наталия Гумилева (Симоновская). Встреча».
Выставка приурочена к столетию Наталии Гумилевой — жены Льва Гумилева, художника — графика, в сущности, об истории любви двух неюных, много переживших людей. Об истории понимания друг друга и редком счастье, которое судьба дает не каждому — когда люди совпадают, прорастают друг в друга. И живут счастливо четверть века.
Еще 12 и 13 декабря можно прийти в музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме и посмотреть — на фотографии, рисунки, документы. Увидеть подлинное письмо Надежды Яковлевны Мандельштам, в котором она так радуется за них обоих: «Наталия Викторовна прелестна всем — своей свободной манерой, естественностью, изяществом, добротой… Она, как говорил Оська, ваша Встреча».
А вот что писала в воспоминаниях Наталья Гумилева об их первой встрече в Москве:
— Мы сели за стол в мастерской — небольшой длинной комнате… Я сидела в конце стола, откуда мне была видна дверь. И вот она открылась, и перед нами предстал человек с очень светлым и детским выражением лица, излучающий доброту. Одет он был в короткий пиджак, из рукавов которого выглядывали манжеты рубашки. Но я прежде всего обратила внимание на лицо: какое удивительное светящееся лицо! Он галантно поклонился, сел с нами за стол, очень легко включился в общий разговор, стал сразу что-то рассказывать. Когда Лев… рассказывал, мы слушали раскрыв рот. Потом задавали вопросы. И вот какая особенность меня тогда поразила: Лев Николаевич говорил понятно и уважительно с любым слушателем, даже с самым некомпетентным, и о сложных вещах рассказывал так, что всем было понятно.
Так мы познакомились, и, мне кажется, я сразу в него влюбилась. Я не могла от него глаз оторвать, только на него и смотрела: добрейшее лицо, но при этом он часто уходил в себя (глазами вроде смотрит на тебя, но чувствуешь, что он где-то далеко). Он даже мог что-то при этом говорить, но думал о своем: у него в голове все время шел мыслительный процесс. Лев через несколько лет после нашей первой встречи, мне рассказывал: «Я посмотрел и подумал: о, какая красивая москвичка! Ну, тут не „обломится“. У нее, наверное, тьма поклонников. Так что я даже и не рассчитывал».
К моменту знакомства с Гумилёвым в 1965 году Наталия Викторовна, москвичка, выпускница Строгановского института, была признанным мастером, членом МОСХ и в основном работала как книжный график. Она оформляла детские книги, произведения Достоевского, Толстого, Горького, Шмелева и множество других изданий.
Вот она еще вспоминает о том, как Лев Гумилев сделал ей предложение и что было потом:
— Когда в августе 1966 года Лев Николаевич в очередной раз приехал в Москву и позвонил, я пригласила его зайти. Он был очень вежливый, немножко чопорный (он ведь воспитан был бабушкой, которая по сути дела воспитала трех сыновей — Николая Степановича, Дмитрия Степановича и Льва. Он с ней был с рождения и получил хорошее воспитание: знал, как себя вести с дамами, мог поцеловать руку — это все ему было просто). Лев подарил мне свою книжку «Открытие Хазарии» с надписью: «Очаровательной Наталии Викторовне Симоновской от автора. 30.VIII.1966».
…Через некоторое время Лев сделал мне предложение стать его женой.
Мы договорились, что я приеду в Ленинград. Но раньше середины июня я приехать не могла, нужно было закончить иллюстрации к книге и сдать работу в издательство. Я хотела ехать не с пустыми руками, а получить деньги, чтобы было с чем начинать новую жизнь. Лев сказал, что тоже должен закончить работу с гранками «Древних тюрок». Поэтому решили, что я приеду 15 июня.
Он уехал, я скорее принялась заканчивать оформление книжки о какой-то пионерке, которую мне заказали в «Детгизе». В конце концов я ее вымучила. Прошел месяц-полтора, уже приближается 15 июня, а Лев не звонит, не пишет. Я подумала, может быть, он передумал, и написала ему маленькое письмецо на открытке, совершенно детское, с вопросом: «Может быть, Вы раздумали жениться?» Через несколько дней получаю открытку: «Я Вас жду 15-го. Все в порядке. Пол вымыт». Таков был Лев: коротко и точно!
С момента замужества вся её дальнейшая жизнь была посвящена Льву Гумилёву. Наталия Викторовна переехала в Ленинград, окружила мужа любовью и заботой. Оставила прежнюю работу, делала иллюстрации к статьям и книгам Льва Николаевича, печатала его научные труды. Гумилёв считал, что жена продлила ему жизнь: «Если бы не Наталинька, я бы столько не написал…»
На выставке представлены ранние портреты, сделанные в эвакуации, пейзажи Москвы, северные зарисовки, книжная графика, особое место занимают эскизы портретов Льва Гумилева и обложек его книг.
