Молодой человек под ником «Ветер» прочел о бездомном деде в соцсетях и уговорил его принять помощь от петербуржцев.
Около десятка петербуржцев организовали спасательную операцию для бездомного деда Алексея, потерявшего ноги: его вывезли с улицы, помыли, одели в чистое и отвезли туда, где ему будут делать перевязки.
Напомним, на прошлой неделе петербуржцы обнаружили ночующего на улице деда с ампутированными ногами — его вывезли на каталке с отделения гнойной хирургии на улице Косинова после операции и оставили на крыльце. Проблем в том, что Алексей Риммович — лицо БОМЖ. Все, что он мог — отползти к ближайшему дереву.
Неравнодушные горожане написали о дедушке в соцсетях. Потом появилась группа в «ВКонтакте», чат в мессенджере — сотни сообщений людей, желающих помочь и знающих, как лучше это сделать. Но самым трудным оказалось не это, самым трудным оказалось уговорить деда Алексея принять эту помощь и шквал внимания, от которого дед просто оторопел.
Эту функцию взял на себя Андрей под ником «Ветер». Он, как и все, прочел про дедушку в Интернете, приехал к нему и разговаривал с ним семь часов подряд. «Я пришел к нему как родной человек», — говорит Андрей. И теперь не бросит, пока не поставит «на ноги».
Сказал — сделал. Вместе с другими неравнодушными людьми, которые «не говорят, а делают», они вывезли деда с его «насиженного» места — из сквера им. Старовойтовой: отмыли, одели в чистое, начали процедуру восстановления документов и определили туда, где за ним будут ухаживать. Адрес держат в секрете — чтобы деду не докучали любопытные. Все оказалось хуже, чем они думали — гангрена съедает его ноги не по дням, а по часам. С трудом, но уговорили сделать вторую операцию. Для бездомного оказаться без ног на улице — сродни смерти, но Андрей уговорил Алексея Риммовича, пообещав, что не бросит.
Корреспондент MR7 поговорил с Андреем. На вопрос «почему он вам доверился?», Андрей ответил: «Просто я был внимательнее, чем остальные». Мы публикуем его рассказ целиком, чтобы можно было взглянуть на историю этого спасения глазами Ветра:
«О деде я узнал из группы «ЧП Санкт-Петербурга». Мне бросили пост о том, что под деревом возле больницы валяется человек с ампутированными конечностями, которого больница просто выбросила. Меня это возмутило, потому что его выкинули врачи — люди, которые призваны, чтобы лечить, то есть бомж — значит, его можно покромсать и выбросить на улицу? И меня это возмутило. И, естественно я всю ночь не мог уснуть, у меня были мысли: что я могу сделать для человека, как? Но на самом деле эта история (о помощи. — Прим. ред.) началась гораздо раньше.
Была такая история: когда в Сертолово одной девушке нужна была помощь, у нее были проблемы с легкими. И она обратилась за помощью в Интернете, она была с ребенком, муж бросил ей нужен был аппарат ИВЛ, и она начала собирать на него деньги… Ее так затравили, что закрыли группу, где она начала собирать деньги… Девушку посадили на пику общественного мнения и все… девушка умерла, а ребенок остался один.
Уже в то время, а это было месяц-полтора назад, у меня была возмущение: насколько мы стали зверьми? И когда я увидел деда, с ясными глазами, с неопухшим лицом, который лежит под деревом, ничего не просит, я понял, что если и в этот раз я пройду мимо, то грош цена мне и как человеку, и как бойцу. Да, на войну я уже не могу вернуться, но это не отменяет того, что я могу быть человеком!
Когда к деду начали ходить, он попросил отвезти его в сквер им. Старовойтовой, где он привык жить. И вот на следующий день я приехал к нему со словами: «Дед, да ты уже знаменитость!» Он посмотрел на меня с удивлением. Я подошел к нему, как к очень близкому человеку и все. Дальше пошел диалог обо всем и ни о чем, пока он мне не доверился. Часов семь я у него был. Он рассказал историю своей жизни, тяготы, невзгоды, о которых я даже упустил многие моменты — обществу этого не стоит знать. Люди привыкли, что у всех должно быть кристально чистое прошлое, забывая, что у всех есть дерьмо. Я понял, что надо действовать — охать и ахать бесполезно. Как на войне: либо идешь, либо ты делаешь, либо отходишь в сторону.
Просто дед мне поверил. Моя задача была не то, чтобы убедить его, а просто, наверное, стать ему адекватным другом. Не таким, который придет, поставит бутылку и диалог без пьянки не обойдется, нет — мы с ним попили кофе, пообщались. Я ему может в какой-то мере стал как внук, хотя он очень здравомыслящий человек — там мозги работают лучше, чем у нас с вами вместе взятых. Так жизнь его крутанула.
Когда он увидел, что даю советы не с пустого места, а как человек, который тоже был в больнице с ампутированными ногами: пулеметной очередью мне ноги раздробило. Долго одну собирали, на процентов 60 собрана, вторая отсутствует. Я ему объяснил все за и против. Он боялся. Любой человек боится менять что-то в своей жизни — он 6 лет на улице. Только раньше он мог встать и пойти куда-то. Теперь его надо брать и носить, и его знакомые бомжи отвернулись от него и все. Человек остался один. Мне было все равно, кто он: бомж, не бомж — в первую очередь он человек. Самое дорогое, что у нас есть — это наша жизнь. Чего люди до сих пор не поняли. Если мы будем как зверье друг к другу относиться — человечество просто вымрет.
Когда все началось, к деду началось свободное паломничество, как я это называю. Это угнетает еще больше. Поэтому сейчас мы скрываем, где он находится. Хотя бы с моральной точки зрения.
Вчера при содействии администрации, благодаря резонансу, мы нашли ему место, — в общем им пришлось пойти на попятную. Нас в общей сложности пять человек — те люди, которые не лясы точат, а берут и делают. Это и взрослые женщины с детьми, и молодые девчата, которым еще бы с мальчиками гулять, а они дедов спасают, и другие. Хотя, поверьте, мне самому нелегко — у меня ноги болят, все-таки нервы пулями побиты — я на протезе. Дед был очень доволен, что искупался, переоделся — любой человек положительным вещам обрадуется. Моя заслуга только в том, что я просто стал ему другом и отнесся внимательнее, чем люди, которые проходят мимо него и не замечают.
Мы были и в милиции — будем восстанавливать полностью документы, ставить на учет, чтоб пенсию получал. Моя задача не просто «перевез и баюшки». Я ему сказал: я как человека тебя восстановлю, а дальше путь только твой. Все, что я смогу сделать, я сделаю".
P.S.
В выходные врачи вынесли свой вердикт — деду нужна срочная ампутация второй ноги (первую — уже провели). Андрею Ветру пришлось уговаривать деда дать на это свое согласие, иначе он сгниет заживо.
«Сегодня мне пришлось за всю мою недолгую жизнь сделать, самое тяжелое, на что я не был в принципе готов, — сообщил Андрей. — Убедить деда отрезать ноги. И это тяжело сказать, что «дед, завтра ног у тебя не будет, ходить более ты не сможешь» и многое другое.
Я видел и шок в его глазах и страх … страх остаться вообще без ног на улице, считай, без шанса на то, чтобы выжить. Ком стоял в горле в комнате от напряжения, было даже тяжело дышать. Он было начал что-то лепетать в попытках себя оправдать, но я не выдержал: «Ты б… мне можешь сказать, ты жить хочешь или нет? Нет, здесь третьего шанса» — «Да», — произнес он еле слышно и уронил голову себе на руки. Я не унимался: «Я не для того тебя с улицы вытащил, чтобы тебе ноги отрезать и бросить». До этого я с дедом был мягок, но от крика он явно опешил. — «Поэтому поднимай жопу и поехали, скорая ждет, я тебя не оставлю, МЫ тебя не оставим… Я не один, нас много, и все мы сделаем так, чтобы ты жил…».
Конец этой истории не близок — срочную операцию, на которую Ветер уговорил деда так и не провели — причина в том, что у дедушки очень низкий уровень гемоглобина в крови. Ему нужны переливания крови, чтобы поправить здоровье, и только потом операция. А когда пройдет и это, деду нужна будет постоянная помощь.
