Петербургские интеллигенты, попадающие в больницы с COVID-19, как только начинают чувствовать себя более-менее нормально, пишут о том, что видят вокруг — надо вглядеться в уникальный опыт перепрофилированных больниц, в работу врачей и сестер в белых комбинезонах, которые делают все возможное и невозможное в переполненных стационарах, чтобы облегчить состояние людей, чтобы спасти.
Так получилось, что в одной больнице в одно и то же время оказались два человека, которых я хорошо знаю — одного по творчеству, а другую не только по творчеству, но и по общим научным интересам и вообще по жизни. Итак, петербуржцы в ковидной больнице. Художник Александр Зудин и филолог Инна Сергиенко.
День рождения в реанимации
Известный петербургский художник-карикатурист Александр Зудин до сих пор еще в больнице — в переоборудованной под госпиталь для пациентов с коронавирусной инфекцией поликлинике № 42, что на улице Ленсовета в Московском районе.
Художник всегда остается художником: как полегчало, и из реанимации перевели в палату, Зудин стал рисовать. Рисунки размещает у себя в Фейсбуке и на своем сайте.
Александр рассказал, что в опасность вируса верил, не был среди отрицателей: «Верил и осторожничал. Не выходил. Занимался живописью. А в мае в дом проник вирус. В июне уже на дыхании отразилось и так далее. Слабость была жуткая. Я решился вызвать скорую, приехала быстро — 15 минут. Я боялся, что придется где-то в очереди стоять, а меня повезли в эту переоборудованную поликлинику. И сразу в реанимашку».
Фото: Александр Зудин
Про реанимацию Зудин сказал так: «Сразу стало легко, так как подсоединили кислород. И я за четыре дня почти восстановил сатурацию (наполнение кислородом. — Прим. ред.) легких, которая до этого была уже 86−88 (крайне низкая, опасное состояние — Прим. ред.)».
И еще наблюдение художника: «Между прочим, в реанимации интересней лежать, чем в палате. Там передовая. Там и жизнь, и смерть, все совсем рядом».
Но как только стало легче и перевели из реанимации в палату, Зудин начал рисовать — благо из дому передали блокнот и ручку.
Фото: Александр Зудин
Попал в реанимацию художник 6 июня — в День рождения Пушкина, и был там до своего 60-летнего юбилея — там, кстати, и отметил — художника пришли поздравлять медики. Вот такой рисунок получился и такая подпись к нему:
Самый лучший подарок
Лежу я в реанимации. Ночь. Тихо подкралось 10 июня — мой день рождения. Замечаю какую-то суету возле моей кровати. Что за консилиум, думаю я. И вдруг слышу отдаленные звуки хора: «П о з д р, а в л я е м! С ю б и л е е м! «(Отдаленные — потому что все в масках и защитных костюмах). Они мне принесли новую табличку на кровать. В прежней стояла цифра «59». Думаю, ну молодцы, внимательно читают досье.
Позже выяснилось, что эту пиар-акцию организовала моя жена. Накануне она привезла в реанимацию целый пакет черешни.
Днем меня перевели в отделение. И теперь я могу писать эти строки. Жаль, фотика не было. Зарисовать пришлось.
«10 июня перевели в палату. И я получил доступ к смартфону. И к одежде, и к творчеству», — продолжает рассказ Александр Зудин. Общаемся мы в мессенджере, по телефону звонить не решаюсь, чтобы не тревожить соседей по палате.
«В реанимации пришлось все сдать в хранение. Кроме мыслей, мысли были разные», — пишет мне художник.
Фото: Александр Зудин
В реанимации человек лежит голый, если есть сознание и силы — размышляет. Зудин шутит: «Иногда думал — лучше бы без одежды были студентки — медики, а не бабуля на соседней кровати». Было ли страшно? Художник отвечает так: «Когда стал дышать полной грудью под кислородом, тогда не страшно стало. Страшно было, когда силы куда-то ушли. Честно думал, что это сердце. Оказалось — легкие. А кардиограмма в норме».
«Ковид проявит „лишних“ людей». — пишет мне Зудин. Это про то, сколько людей потеряют привычный круг работы, станут фрилансерами, научатся работать из дому. Сам художник так работает с 2008 года, со времен того кризиса и той «оптимизации» рынка труда. «Работаю по найму, то книги, то постеры, для меня ничего не изменится уже», — пишет Александр.
Ближе всего ситуация к модели полевого госпиталя
Одновременно с Александром Зудиным в перепрофилированном из поликлиники госпитале лечится от ковидной пневмонии Инна Сергиенко — научный сотрудник Пушкинского Дома — ИРЛИ РАН. Инна — художник слова, специалист по детской литературе, автор диссертации на тему обазовательных книг для детей в России в XVIII веке. Инна в соцсети описывает свое пребывание в той же больнице. Вот одна из недавних записей:
Всем доброго вечера, с вами снова хроники города Питера!
Итак, наш ковидарий, 7 июня кривовато воткнутый на грядку 42 поликлиники, прижился, пошел в рост и расцветает как роза, хорошея день ото дня.
В воскресенье нам дали горячую воду, правда не везде и хаотично, но это вызвало в ходячих пациентах здоровый азарт, мы овладели дао принятия душа в 3 часа ночи за 3 минуты и теперь лежим чистенькие, как в гробу. Это очень украшает нашу жизнь.
Обеды стали не только условно съедобными, но некоторые и условно вкусными, в меню завтрака появились масло и сыр, а на ужин нам перепало по яйцу. Жизнь налаживается определенно.
Сегодня появилась возможность сделать КТ прямо здесь, до этого был только рентген. Медперсонал срабатывается, бросаясь на ковид с закрытым забралом, тепм деятельности нарастает, и теперь основной задачей становится не столько дождаться назначения, сколько отбиться от того, что вовсе не назначено, а может быть, сделано лишь усердия ради.
Так, вчера в ночи, мне все же воткнули капельницу с каким-то левым антибиотиком, но на фоне того, что я уже представляю собой лежачую таблицу Менделеева, ущерб считаю несущественным.
Врач наш озадачился и сказал: «Если придут вам делать капельницу, то не давайтесь, а если укол — то давайтесь».
К среднему медперсоналу на помощь пришли волонтеры из медучилищ и студенты первых курсов. Совсем юные девушки лет 17. Их приход высвободил силы и позволил не только приблизить выполнение назначений к чему-то, похожему на график, но и заняться уборкой.
Вообще, ближе всего ситуация к модели полевого госпиталя, развернутого теми силами, какие нашлись. И с этой точки зрения, все идет отлично. Врачи учатся на ходу и наш лечащий врач (М. Г. Алиев) каждый день входит в палату с видимыми глазу хитами новых компетенций (образ полевого госпиталя неизбежно вызывает у меня ассоциации с ролевой игрой. Ролевики поймут).
Если бы мне сказали, что вот теперь я в одном лице вирусолог, пульмонолог, кардиолог, невролог, инфекционист, флеболог и должна лечить ковид таблеткой аспирина, работая по 2−3 суток в противочумном костюме, я бы убежала в лес и больных некому было бы лечить вообще. Так что все здесь герои, это безусловно.
Начиная с 13-го числа в больнице не было гепарина, и вот прямо сейчас он появился.
Это очень хорошо.
Я сама чувствую себя определенно лучше, хотя еще проблем изрядно.
Кашель сильный и противный, и подбирается один из моих основных и самых страшных врагов — гиподинамия.
Старушки в соседнем отсеке обсуждают: врачи к ним приходят или черти, и приходят к выводу, что все-таки черти. Это умиляет. Всем здоровья и сил!
