Еще одна петербургская семья, потеряв близкого человека, не может похоронить его там, где ей бы хотелось. Власти настаивают: только Колпино или Илики. При этом в заключении о смерти нет того, что умерший скончался от COVID-19. Вячеслав Алексеевич П. умер на 62-м году жизни от инфаркта и пневмонии. Дочь умершего петербуржца рассказала МР7 о трагедии своей семьи.
Папа пришел с работы с температурой, сказал, что на работе тоже некоторые заболели. Это было 27 апреля. Врач из поликлиники пришел на следующий день, выписал антибиотики и открыл больничный. 2 мая папа не смог сам пойти в поликлинику — температура держалась выше 38 все время.
Мама сама ходила в поликлинику и просила прийти, но ей посоветовали вызвать скорую. Скорая приехала и сказала, что показаний для госпитализации нет, а лечения назначать они не имеют права.
На следующий день мама снова вызывала скорую, потому что жаропонижающие не помогали. Скорая повезла на КТ, которое показало поражение легких — на одном 29 и на другом 49 процентов. Также пульсоксиметр показал низкую сатурацию — 93.
Все идет своим чередом…
И его повезли в Покровскую больницу. Так 3 мая папа оказался там, в этот же день ему дали плаквенил — противомалярийную таблетку. 4 мая назначили антибиотики, папа сильно слабел, очень болела голова, началась одышка. В справочном больницы сказали, что никакой информации по лечению нам не могут дать. На обходе врач ничего толком не говорил, просто сказал, что все идет своим чередом. Когда папа лег в больницу, у него взяли тест, но его результатов мы так и не дождались.
Папа скончался в восемь вечера
Папа, когда звонил, рассказывал, что в больнице очень молоденькие врачи, ну как студенты или практиканты. Не смогла девочка попасть в вену — ушла и все. Но когда поставили катетер, лекарство стали капать. Но его состояние ухудшалось, 7 мая была корректировка лечения, сменили антибиотик, нам не сказали, какой. 9 мая приходил реаниматолог, осмотрел папу, у него температура была 37,7. Врач сказал, что показаний для реанимации нет. 10 мая мы не смогли дозвониться до папы, в справочной нам сказали, что он переведен в реанимацию, и они сообщат, если что. 11 мая вечером позвонили из больницы маме и сказали, что папа в восемь вечера скончался.
Разрешаю хоронить в плотно закрытом гробу или урне
С 12 по 14 мая мой дядя пытался узнать, что с паспортом папы, так как нам сказали в больничном морге, что вскрытие было, тело готово, но паспорта нет. Нам сказали идти и делать форму № 9 для идентификации личности человека, я стала звонить в справочное больницы и умолять узнать хоть что-то в отделении, мне в итоге дали телефон отделения, но туда было не дозвониться.
Только 15 мая, найдя все возможные телефоны больницы, я дозвонилась до Геннадия Геннадьевича, который представился начмедом или замом — не помню. Перезвонил через 10 минут и сказал, что и паспорт, и полис найдены, переданы в больничный морг. 16 мая нам выдали медицинское заключение патологоанатома и распоряжение по захоронению.
И вот с этого момента начинается история того, почему мы не можем похоронить папу там, где мы хотим. Нам выдали на руки бумагу, подписанную главным санитарным врачом Петербурга Натальей Башкетовой, а запрос сделан главврачом Покровской больницы на разрешение на захоронение в плотно закрытом гробу либо в урне, так вот резолюция Башкетовой была — «разрешаю хоронить в плотно закрытом гробу или в урне».
Мы позвонили в ритуальные услуги. Там нам объяснили, что как только появляется эта бумага, то похороны будут как ковидных больных.
То есть получается, что посмертно у папы взяли анализ на COVID и он подтвержден.
Но людям, у которых умерли родные, на руки выдавали листик с подтверждением. А у нас нет никакого. Два теста брали при жизни — результатов нет, и посмертного результата мы не знаем, в медицинском заключении о смерти этого нет. В причине смерти указано — инфаркт, кардиосклероз постинфарктный, в сопутствующих — гипертоническая болезнь и бронхиальная пневмония неуточненная. В отягчающих состояниях написано — интоксикация. Больше ничего. При этом мы можем похоронить папу только на двух кладбищах для ковидных умерших — на Новоколпинском и в Иликах. Без сопровождения близких, в гробу с металлической прокладкой.
Мы согласны на цинковый гроб, но дайте выбрать место, где похороним
Да, мы знаем, что есть рекомендательное письмо ВОЗ, что есть соответствующий документ в России — и про обработку хлором, и про цинковый гроб. Мы согласны на цинковый гроб, но нигде не написано, кроме петербургского распоряжения главного санитарного врача, почему только на определенных кладбищах. Люди везде хоронят там, где хотят. Да, с дополнительными мерами предосторожности, но там, где хотят.
А у нас ведь так и нет подтвержденного ковидного теста у папы. Мама сделала тест на следующий день, как папа попал в больницу, потом на следующий день после его смерти — 12 мая. Но результатов так и нет. Мама пошла еще раз сделала платно, мы ждем результаты. Дядя мой пытался вчера съездить в офис петербургского Роспотребнадзора на Стремянную, чтобы лично отдать запрос на разрешение на захоронение там, где мы хотим.
Но дядю в офис Роспотребнадзора не пустила охрана.
Мы знаем, что в Петербурге уже есть судебный иск — Ирина Горячева подала иск против больницы Святого Георгия, она требует устранить нарушения прав на захоронение тела матери. Мы знаем, что 22 мая у Ирины Евгеньевны будет судебное заседание. Только в Петербурге такое распоряжение, когда Башкетова сделала законом рекомендательное письмо. Папа мой, ему был 61 год, он уже был на пенсии, работал инженером, совершенно обычный человек.
Мама дважды сдавала тесты, результатов нет. Пошла сдала платно, ждет результатов.
