Знаменитая московская правозащитника и соосновательница Проекта W Алена Попова рассказала о ситуации с домашним насилием, подчеркнув, что ежегодно в России фиксируется свыше 16 млн подобных случаев.
В Петербурге прошел согласованный митинг против домашнего насилия и в поддержку сестер Хачатурян. Митинг на площади у Финляндского вокзала собрал много участников — около полутора тысяч человек, в основном, очень молодых людей, и не только девушек.
То есть повестка оказалась востребованной, при этом выступавшие говорили не только о домашнем насилии, а в целом о правах и свободах, ситуации в стране, развернули плакат в поддержку Москвы, где вчера снова прошли жесткие задержания граждан, вышедших на улицы столицы, чтобы выразить свое мнение уже не только о недопуске к выборам оппозиционных кандидатов, но и о произволе властей и неоправданной жестокости силовиков.
Алена Попова, правозащитница, соосновательница Проекта W — сети взаимопомощи для женщин, перед митингом в Петербурге поговорила с корреспондентом МР7 о перспективах принятия закона о домашнем насилии.
— Алена, мы с вами только что прошли через рамки, наши сумки досмотрели, и вот мы на площади, чтобы в специально отведенном месте заявить о своих правах. Что вы ощущаете?
— Очень важно, что согласовали хотя бы в одной из столиц официальную акцию. Поэтому мы сюда приехали большой группой блогерок: нам кажется важно просвещать и рассказывать. Я обожаю Петербург, его людей — это мой любимый город в России, такой пассионарности и свободы я не ощущаю нигде. Но вот полицейских автомобилей здесь сейчас — словно на каждого, пришедшего на митинг, пригнали отдельный автозак. Как будто мы пришли сюда не биться за свободу, а нас тут заковали в тиски и собираются дубасить только за то, что мы защищаем жертв насилия.
— Мы ходим в эти загоны — с одной стороны, имеем возможность сказать хоть что-то, а с другой стороны, «загонное высказывание» достало, как с этим быть вообще?
— Как только нас выйдет сто тысяч и больше — мы приобретем настолько великую силу, что против нас уже невозможно будет выстроить все эти кордончики и мальчиков в форме поставить. Вот против кого они в такой экипировке — против женщин безоружных? Меня все это достало. Мне кажется, что мы должны выходить, пока люди не поймут, что мы сила — тем весомее будет наш голос.
— Какова ситуация с домашним насилием в России сейчас?
— По данным Росстата, свыше 16 млн случаев ежегодно — это колоссальная цифра. Закона о профилактике домашнего насилия не существует, поэтому полиция зачастую ждет трупа. Знаменитая фраза, которую сказала орловская участковая Яне Савчук: «Будет труп — приедем, опишем». И ведь приехала через несколько часов к трупу Яны — описывать его, эта орловская участковая.
Наш Уголовный кодекс реагирует уже на свершившееся преступление, когда есть вред здоровью или труп, поскольку у полиции нет инструментов, чтобы изолировать насильника от жертвы. В деле о домашнем насилии в России после жутчайшей, совершенно катастрофической декриминализации обязательно есть труп.
Либо труп жертвы — это мы наблюдаем в огромном количестве случаев. Например, на прошлой неделе воспитательницу детского сада Оксану Садыкову убил муж — воткнул ей нож в сонную артерию на глазах у ребенка, а в Раменках пришел мужчина на детскую площадку и тоже на глазах ребенка зарезал 26-летнюю Наталью Басову.
Либо труп насильника, поскольку жертва понимает, что ее никто не защитит и ей приходится самой обороняться. Дело сестер Хачатурян — сколько девочки жили в ситуации сексуального, физического, психологического насилия при полном равнодушии системы. Дело Гали Каторовой, которую в зале суда осудили на три года и арестовали, не дали попрощаться с ребенком за то, что она не дала себя убить мужу-тирану, а через полтора года Галю выпустили, признав невиновной.
Это и дело Кристины Шидуковой, которой в Геленджике назначили реальный срок за то, что она тоже не дала себя убить мужу и самооборонялась. Трупы появляются потому, что государство не профилактирует домашнее насилие, а делает все, чтобы в подобных делах трупы обязательно появились — есть тело, есть дело.
Но (есть и обратный пример) выиграла иск в ЕСПЧ Валерия Володина (страдавшая от домашнего насилия в течение нескольких лет, сейчас мужчина по фамилии Салаев, издевавшийся над ней, скрылся в Азербайджане, ЕСПЧ присудил России выплатить Володиной 25 тысяч евро в качестве компенсации за бездействие государства, не сумевшего защитить свою гражданку. — Прим. ред.).
Ей присудили компенсацию со стороны государства, а в определении ЕСПЧ было сказано, что государство плохо защищает жертв насилия, что надо защищать и поэтому принять соответствующий закон. И прошел флешмоб #янехотелаумирать, который запустили девушки-блогерки, огромное спасибо Саше Митрошиной.
И благодаря этому всему, всей нашей активности на прошлой неделе рабочая группа Государственной Думы, на которой я была и в которую вошли члены разных думских комитетов, сказала, что закон о домашнем насилии надо вынести на чтение и как можно скорее. Я это впервые это услышала за пять лет своей практики борьбы за закон.
Более 680 тысяч подписей у нас уже собрано за закон, а цель наша — миллион. На этой неделе я была у сенатора Галины Кареловой, мы обсуждали не только закон, а возможное возвращение 116 статьи в УК РФ — это я вообще за два с половиной года впервые слышу после декриминализации домашнего насилия. Да, можно сказать, что ситуация меняется.
