«Радость, которая случается от совместности человеческих тел» — что можно увидеть на фестивале современного танца

— Как понять современный танец? И нужно ли его понимать?

Аня Кравченко: Танец всегда понимает наше тело, здесь только вопрос вашего внутреннего доверия самой или самому себе. Танец, скорее, важно смотреть, важно называть свои впечатления, важно обсуждать — понимание, как и в любой практике, придёт с опытом. С вашим зрительским опытом.

— Как бы вы могли охарактеризовать основные черты современного танца? Собственно, что его делает «современным»?

Аня Кравченко: Современный танец — это танец, который:

• критически смотрит на свои основания, и именно поэтому становится «современным искусством»; он переосмысляет, что такое техника танца, что такое быть танцовщиком, что такое быть хореографом; включает разные «стили» и «традиции», изобретает, предлагает альтернативы.
• всегда имеет в виду зрителя, то есть «перформативен» по своей сути (и именно поэтому его часто путают с перформансом), он понимает отношения со зрителем — телесные, интеллектуальные, чувственные — как свой «материал».
• требует времени и внимания (см. п. 1 и п. 2), он возникает медленно, всегда учитывая условия своего создания и показа; в этом смысле «работа современного танца» претендует на то, чтобы быть не только «перформансом», «спектаклем» или «проектом», а иногда становиться «школой» или «институцией».

— С какими темами работают современные танцевальные художники? Как их представляют?

Маша Шешукова: С самыми разными, дополнительно переосмысляя сам феномен танца и танцевальной работы. Для этого помимо танца они обращаются к другим медиа современного искусства — науке, музыке, философии, кино и литературе, а также к культурному наследию.

Например, на фестивале был представлен перформанс «Великое здоровье» от танцевальных художников и по совместительству со-кураторов фестиваля Ани Кравченко и Антона Вдовиченко, созданный совместно с композитором Анастасией Толчневой (Lovozero). Основная тема, как видно из названия, здоровье и альтернативные представления о нём. В самом танце можно увидеть как буквальные оздоровительные упражнения, так и танец, а также рассуждения из «наукообразных, философских и поэтических тезисов». К тому же перформанс «наводняется» сложной сценографией из различных химических жидкостей.

Говоря о культурном наследии, можно сказать о работе «Сеанс 108» (будет представлен 27 июля на площадке Цистерна х Т-Банк) от хореографа Светы Леничко и компании tanzlabor и спектакле «Страсти» (также 27 июля в «Летнем театре» Новой Голландии) от художницы и со-куратора фестиваля Маши Шешуковой и её команды. Первая работа — своеобразный оммаж минимализму в искусстве 1960-х: Мерсу Каннингему, или коллаборации Люсинды Чайлдс и Сола Левитта. А «Страсти» не напрямую, скорее, вдохновением обращаются к культуре тореро и фламенко, черпая оттуда образы тела и силы.

Ещё хочется сказать о перформансе от команды Маши Яшниковой-Ткаченко «Пристальное преследование» (28 июля в пространстве «Вольт», «Севкабель Порт»), где танец прямо связан с документальной фотографией, как минимум одним вопросом: «Чем живое застывшее тело отличается от тела запечатленного фотографом и превратившееся в изображение?».

— Танцевальный художник, хореограф, перформер, работающие в «современном танце» — кто они? Для них это профессиональная деятельность, которая кормит, или проявление себя?

Таня Заскалько: Не могу не заметить, что в вопрос закралось обманчивое противоречие: любая профессиональная деятельность это всегда ситуация, сфера, в которой человек проявляет себя. Так как артистическая среда, сфера искусства по определению публична, люди вне контекста часто склонны придавать ей дополнительную, какую-то специфичную «особенность», хотя на самом деле это работа, труд, который человек выбирает (или не выбирает). Поэтому, если отвечать на ваш вопрос, как он есть, мне кажется, что это всё-таки частный вопрос, и ответ зависит от выбора каждого конкретного практика современного танца. Если человек принял для себя решение, что его деятельность как танцевального художника, хореографа, перформера это его основной заработок — значит, она его кормит. Есть люди в сообществе современного танца, которые совмещают несколько профессиональных идентичностей и получают доход не только от современного танца, а кто-то предпочитает оставить танец на месте увлечения (даже профессионального по уровню и содержанию) и заниматься им, не получая оплату. И это процесс — танцхудожники могут сменять и чередовать эти агрегатные состояния.

Надо сказать, что выбор этот непростой, в сфере современного танца нет понятной инфраструктуры, поэтому художнику придётся самому все время изобретать и переизобретать устройство своей профессиональной деятельности и осваивать навыки смежных видов деятельности.

Если говорить о команде кураторов фестиваля, то каждый из нас в какой-то момент выбрал современный танец сферой своих профессиональных интересов. Фестиваль — это в том числе продолжение этих интересов и форма проявленности современного танца и художников современного танца для широкой аудитории.

— Зачем непрофессионалам приходить на показы фестиваля?

Антон Вдовиченко: Затем же, зачем они ходят в театр или на концерт. За новым, которое в современном танце с наибольшей вероятностью попадается, потому что это вид искусства до сих пор молодой. Современный танец зачастую коммуницирует непосредственно через тело (от тела танцовщика в тело зрителя), а тело есть у всех. Сейчас у многих людей есть запрос на телесность, и современному танцу тут точно есть что сообщить, чем поделиться. Зритель может увидеть ситуации, в которых тело не отчуждается от ума, в котором оно становится «главным героем», может — неконвенциональные отношения между телами танцующих, как в жизни они не взаимодействуют, но могли бы, может, увидеть альтернативную реальность, которая либо уже не случилась или ещё не случилась. И могут пережить радость, которая случается от совместности человеческих тел, в которой не нужны слова.