Апелляционный военный суд в подмосковной Власихе 25 февраля рассмотрел апелляционные жалобы адвокатов и представление прокурора на приговор по статье о «призывах к терроризму» художникам из Гатчины Александру Доценко* и Анастасии Дюдяевой*. Судебная коллегия решила оставить приговор без изменения: три года Александру* и три с половиной — Анастасии*. Отбывать наказание художники должны в колонии-поселении.
Александр Доценко* и Анастасия Дюдяева* — супруги-художники из Гатчины. Александр* — член Союза художников Петербурга.
В прошлом году их обвинили по части 1 статьи 205.2 УК РФ (призывы к терроризму). По версии следствия, Доценко* и Дюдяева* оставляли в магазине «Лента» на Таллинском шоссе записки с проукраинским текстом на украинском языке и рисунками. Записки нашли в товарах 28 декабря 2023 года, 5 и 18 января и 6 февраля 2024 года — они были в пачке конфет, в коврике для ванны и в лотке с крабовыми палочками.
Александра* и Анастасию* задержали 25 января 2024 года. С этого времени они остаются в СИЗО.
18 июля 2024 года судья 1-го Западного окружного военного суда Андрей Карнаухов признал их виновными и приговорил Александра* к трём годам, а Анастасию* — к трём с половиной годам лишения свободы в колонии-поселении.
Для вынесения приговора судье потребовалось пять заседаний: одно предварительное и четыре по существу. Приговор обжаловали и адвокаты, и прокуратура.
На заседании осуждённые присутствовали по видеосвязи из СИЗО: Александр* в Горелово, а Анастасия* — в Выборге. По видеосвязи из здания 1-го Западного окружного военного суда в Петербурге присутствовала и сторона защиты — адвокаты Сергей и Олеся Подольские.
Настроить связь с СИЗО получилось не сразу — заседание началось с опозданием примерно на час. Большую часть заседания качество трансляции в петербургский суд оставляло желать лучшего — адвокаты жаловались, что им плохо слышно своих подзащитных.
Прокуратура в своём апелляционном представлении отмечала общественно опасный характер преступления осуждённых и просила наказание не менять.
Сергей Подольский считал, что его подзащитного Александра* следует оправдать с правом на реабилитацию. Олеся Подольская просила Анастасию* оправдать и в крайнем случае оштрафовать.
Адвокаты Сергей и Олеся Подольские. Фото: Катерина Иванова / MR7
По мнению стороны защиты, в деле много несоответствий, а доказательств фактически нет. Так, например, оба адвоката напомнили о лингвистическом исследовании, проведённом экспертом МВД Ириной Марининой по заказу следствия. Она анализировала не оригинал текста, написанного на одной из открыток, а перевод — причём, по мнению защиты, достаточно вольный: слов «повесить» и «его» в оригинальном тексте на украинском языке не было.
Правильность перевода подтверждал показаниями в суде первой инстанции специалист Илья Михайлов. Но он, по сведениям Подольского, не имеет сертифицированных знаний украинского языка — в университете Михайлов изучал испанский язык. Тем не менее следствие, а затем и суд поверили Михайлову, на что сторона защиты и обращала внимание апелляционной инстанции.
Вопросы у стороны защиты остались и к переводчице, которая делала для следствия перевод текста с украинского языка на русский, Лилии Стеблевой. Самого перевода в деле нет, в суд первой инстанции Стеблеву вызывать не стали, несмотря на просьбу защиты. По словам Подольского, на слушаниях дела в 1-м Западном окружном военном суде защите сообщили, что переводчицы нет в стране.
— У нас есть обоснованные сомнения в том, что этот переводчик вообще существует, — высказался сегодня Сергей Подольский.
Адвокаты заявили, что все их ходатайства в суде первой инстанции были отклонены, в то время как все пожелания стороны обвинения — выполнялись.
— Гособвинитель что захотел — представил. Защите во всём отказали, — возмущался адвокат.
Заседание суда во Власихе транслировалось в зал № 6 1-го Западного окружного военного суда. Фото: Катерина Иванова / MR7
Напомнила защита и историю о том, что, согласно версии следствия, одну из открыток 28 декабря 2023-го некий покупатель нашёл в пачке крабовых палочек магазина «Лента» и принёс сотруднику гипермаркета Олегу Каленчуку. В этом магазине, полагает обвинение, Доценко* раскладывал открытки — он привёз закупаться продуктами к Новому году знакомых и, пока те отоваривались, ходил по залу. При этом, согласно показаниям Каленчука, допрошенного в суде первой инстанции, записку с рисунком он получил до того, как Доценко* приехал в «Ленту». А человека, передавшего ему открытку, следствию, сказал адвокат, найти не удалось.
Также Подольский напомнил, что свидетель, обнаружившая открытку в конфетах, в суде первой инстанции заявила: коробка была запечатана, затолкать туда что-то, не повредив упаковку, было бы невозможно. А про открытку, обнаруженную 6 февраля 2024 года, и вовсе почти ничего не известно: её, по данным следствия, нашла некто Чернявская, но показания этой женщины в суде первой инстанции не оглашали, её саму для допроса не вызывали.
Олеся Подольская среди прочих несоответствий указала на видео, снятое камерами в магазине «Лента». На нём — некая женщина в куртке. По словам Подольской, суд первой инстанции отсмотрел видео и счёл, что на нём — Дюдяева*, хотя такой куртки, как на видео, по словам адвоката, у Анастасии* не было, и при обыске ничего похожего не нашли. Также адвокат подчеркнула, что в технико-криминалистическом исследовании, изучавшем открытки и принтер, стоящий в доме Анастасии*, не сказано, что открытки созданы несомненно на этом принтере. Сказано только, что созданы на струйном принтере, а он, конечно, есть не только у Анастасии*.
Отметила Олеся Подольская также сомнения почерковеда — главного эксперта седьмого отдела экспертно-криминалистического отдела ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти Анжелики Воробьёвой, которые она высказывала во время допроса в суде. Фактически эксперт сначала отказалась от результатов, сказав, что теперь в них не уверена (обсуждали руку, рисовавшую открытки и текст на них: принадлежала ли она Анастасии* или другому человеку). А на следующем заседании Воробьёва опять передумала и свои выводы подтвердила: рисовала точно Анастасия*, сомнений нет.
— Суд не должен был доверять таким словам, он должен был усомниться и провести новую почерковедческую экспертизу, — заявила Олеся Подольская.
Независимый эксперт при этом, по словам Подольской, отмечал разницу в написании определенных букв.
— Я запомню это дело как дело домыслов, — заявил в прениях Сергей Подольский. — Потому что по сути совокупность домыслов дала возможность признать моего подзащитного Доценко* виновным.
Прокурор в прениях говорил монотонно и ровно. По его словам, сторона обвинения уверена, что дело слушали правильно, право на защиту не нарушали, а в ходатайствах адвокатам отказывали обоснованно.
Такой плакат Александр Доценко* показал, когда судебная коллегия удалилась в совещательную комнату. Фото: Катерина Иванова / MR7
— Ваша честь, руководствуйтесь своей совестью и своими взглядами на жизнь. Я вырос в СССР, и нас там не наказывали за то, что мы ходили с шариками «Миру мир», — попросил судебную коллегию в последнем слове Александр*.
Анастасия* в своём последнем слове подчеркнула, что она — художник, творец, и насилие не приемлет ни в каком виде.
— Я при первой возможности, как освобожусь, уеду отсюда, — пообещала женщина.
Пока судебная коллегия размышляла в совещательной комнате, Александр* и Анастасия* смогли пообщаться. Александр* показал плакат, на котором было нарисовано сердце и написано признание в любви к жене. Он сказал, что очень скучает по ней и мечтает её обнять.
Анастасия* нежно побранила его за то, что Александр* в СИЗО мало рисует.
— Я не могу здесь рисовать, — признался художник.
Судебная коллегия размышляла примерно 20 минут, а затем огласила решение: в апелляционной жалобе адвокатам отказать, приговор оставить без изменения.
*Внесены в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга
