«Весть» — выставка о самом важном открывается в Русском музее

Что приходит в голову, когда мы слышим слово «весть»? Какие оно вызывает ассоциации? Весть добрая и нет, долгожданная и внезапная. Мы живём в ожидании вестей. Листаем новостную ленту в смартфоне, с рекламным мусором, вынутым из почтового ящика, пытаемся не выкинуть что-то важное, может быть — «то самое письмо», мы с тревогой смотрим на незнакомый номер на экране посреди ночи — «Ответить?» Куда бы ни заводили нас технологии, но даже обращаясь мыслями далеко в космос, мы хотим, чтобы нас услышали здесь, на земле.

За свою историю человек придумал много способов коммуникации. И путь их осмысления в интерпретации создателей выставки — это путь от терпящих бедствие моряков на знаменитом полотне Айвазовского, отчаянно подающих сигналы… кому? Богу? Зрителю? Солнцу, пробивающемуся сквозь тучи и сулящему конец бури? До затеганных анонимными граффити-райтерами дверей гаража. Это путь от икон XVI века, тоже ведь — канал связи, до инсталляции Покраса Лампаса.

Два крыла корпуса Бенуа делят между собой 12 разделов: «Письмо», «Послание как ритуал», «Газета», «Радио», «Телефон», «Телевидение», «Письмена, коды, шифры», «Сплетни, слухи, дезинформация», «Вести из космоса», «Вестники», «Сигнал», «Цифровой мир» — всего на выставке представлено более 300 работ.

Коммуникация может быть вербальной и невербальной. Вот на картине Лактионова «Письмо с фронта» мальчишка держит в руках долгожданную весточку, жадно вчитывается в послание, пришедшее издалека, в слова, написанные знакомым почерком, а вот,в том же зале — инсталляция, собранная из почтовых ящиков, Александра Дашевского. Почтовые ящики здесь как метафора, способная многое рассказать о жильцах, населяющих конкретный подъезд: ящики, забитые рекламным спамом, с выломанными дверцами или, наоборот, заботливо покрашенные — «вешалка», с которой начинается каждый дом.

Письмо ещё не так давно — один из главных способов быть ближе. А конверты могут быть предметом искусства. Может быть, об этом размышлял Хаим Сокол, работая над инсталляцией из бумажных самолётиков, сделанных из чьих-то писем, а вместе с ним и художники Вадим Овчинников, Леонид Борисов и митёк Дмитрий Шагин, взяв за основу своих работ старые конверты и почтовые марки.

Письмо — это чаще о личном, как это было у Михаила Ларионова и Наталии Гончаровой в век русского авангарда. Не потому ли уже давно почти перестав писать письма, мы все-таки их храним? Что-то начертанное на бумаге остается на годы в ящиках стола. Как телефонные номера, случайно вскрывшиеся во время ремонта под слоем обоев там, где когда-то висел телефон. «Кто все эти люди?» — всплывшее на миг воспоминание из детства сдирается шпателем вместе с «Кокой Любой» и «Андреем — дача». Правда, работа художника Петра Белого воскрешает в памяти иные ассоциации — «стекающий по стене» телефонный аппарат — визуальная метафора «того самого» звонка сверху.

Отдельной линией на выставке проходит тема массовых коммуникаций. Газетам, радио, телевидению посвящены сразу несколько залов. И здесь тоже история — от «Читателей газет в Неаполе» Ореста Кипренского до текстов на экранах смартфонов, и оммажа Аристарха Чернышева на башню III Интернационала Владимира Татлина.

Но выставка это ещё и напоминание, что массовые коммуникации — это не только благо, но и опасность. Газеты как ветряные мельницы разжигают огонь и в этом огне губят своих читателей — лишний повод вспомнить, что «Радио тысячи холмов» звучало в этом мире не так давно.

Большое пространство на выставке отведено под современные медиа.

Так, Покрас Лампас представил работу на стыке физического искусства и цифрового. Надписи, теги, слова, буквы, нанесенные на стекло и высвечиваемые на экране, хаотично выхватываются нашим сознанием: «любовь», «надежда», «человек» — каждый находит что-то своё.

О том, что восприятие информации всегда субъективно, работа творческого объединения «10.203» «Угол зрения», завершающая прогулку по правому крылу корпуса Бенуа. В основе — два снимка Сергея Красавина, смонтированных вместе. Ветви деревьев и под ними две человеческие фигуры. Никита Dusto, взяв за основу исходный коллаж, передает эту историю графикой, приглушая резкость, но не искажая деталей, версия Максима Имы уже рождается из работы Dusto и скорее является экспрессионистской интерпретацией исходника, затем Сергей Хеато, работая над своим куском, размывает изображение до полуабстракции, а Турбен превращает его в примитивистский рисунок. Завершает работу Иван Ильинский, в чьем исполнении исходный фотоколлаж превращается в набор геометрических абстракций, где от оригинала остались лишь очертания — как часто бывает и с вестью, проделавшей долгий путь.

Больше фото с выставки в нашей галерее

Где: корпус Бенуа, Русский музей, наб. канала Грибоедова, 2

Когда: с 2 августа до 2 декабря