Искушенных петербуржцев — знатоков искусства, почитателей истории — удивить не так просто. Но посвященная 80-летию освобождения Ленинграда от фашистской блокады выставка «Спасти сегодня, увидеть завтра», которая проходит сейчас в Нарвских триумфальных воротах, поражает с того самого мгновения, как зритель оказывается в камерном экспозиционном пространстве. Она посвящена истории спасения памятников культуры Ленинграда во время войны и тем специалистам, кто этим занимался.
Как и кто спасал
О том, как в годы блокады спасали шедевры монументального искусства, сняты документальные фильмы, написаны научные труды и десятки статей. Но и сегодня открываются неизвестные детали, новые фотографии, документы. Узнать о них, увидеть (а некоторые даже подержать в руках) можно сегодня в музее.
— Экспонаты — не только о том, как укрывали, прятали и сохраняли памятники и скульптуры, возвращали их на прежние места и восстанавливали после того, как миновала угроза уничтожения. Тем, что национальное достояние и сегодня красуется на улицах городах, мы обязаны ленинградским специалистам, в смертельно опасных условиях, в жесткие сроки сумевшим сделать, как казалось, невозможное. Рассказ в первую очередь о них, — говорит начальник отдела «Нарвские триумфальные ворота» Государственного музея городской скульптуры Олеся Крылова.
Выставка — совместный проект Государственного музея городской скульптуры и Научного архива Российской академии художеств. В фондах архива хранятся материалы, которые никогда не публиковались и не демонстрировались. Они и стали основой экспозиции «Спасти сегодня, увидеть завтра».
«Работа шла и днём, и ночью»
Игорь Крестовский. Фото: Стрекалов В.В. / предоставлено Научным архивом Российской академии художеств
Один из главных героев выставки — Игорь Крестовский. Он сын прославленного писателя и критика Всеволода Крестовского, автора знаменитого романа «Петербургские трущобы». К началу войны он уже был опытным скульптором, реставратором, был известен в Ленинграде и за его пределами как профессионал, способный восстановить то, что считалось безнадёжным.
Не будем перечислять количество возрождённых им музейных скульптур за долгие годы деятельности. Вспомним один нашумевший случай, когда в конце 1920-х хранившуюся в Русском музее скульптуру Михаила Врубеля «Голова демона» разбил на сотни мелких фрагментов оказавшийся душевнобольным посетитель. Игорь Крестовский провёл тогда беспрецедентную реставрацию гипсового демона, чем вызвал восхищение и коллег, и посетителей музея. Он разработал собственную методику спасения: сначала скрупулезно рассчитал местонахождение на полу крошечных осколков, затем создал топографическую картограмму. После чего смог успешно собрать и склеить скульптуру…
Игорь Всеволодович работал в Русском музее, также тесно сотрудничал с Ленинградским музеем городской скульптуры, до войны принимал участие в реставрациях всех знаковых объектов монументального искусства.
— Когда началась Великая Отечественная война, уже через три дня председатель исполнительного комитета Ленинградского совета депутатов трудящихся Пётр Попков подписал секретное решение № 162 «О мероприятиях по защите городских монументов», — рассказывает Олеся Крылова. — Эту сложнейшую работу координировал отдел охраны памятников управления по делам искусств Леноблсовета (им руководил Николай Белехов). Летом 1941 года именно Игоря Крестовского мобилизовали для руководства всеми работами по укрытию и маскировке памятников и садово-парковой скульптуры города.
Игорь Всеволодович отличался энергичностью, быстро организовал процесс. За каждым монументом он закрепил специалистов, о чём свидетельствует уникальный документ выставки «Список художников, руководивших работой по укрытию памятников Ленинграда во время Великой Отечественной войны». На представленной Научным архивом Российской академии художеств его копии рукой Игоря Всеволодовича написано, кто и к какому памятнику был прикреплён. Ранее этот список нигде не публиковался.
Фото с выставки «Спасти сегодня, увидеть завтра». Предоставлено музеем городской скульптуры
Из воспоминаний Игоря Крестовского, опубликованных в шестом выпуске сборника «Забвению не подлежит», выпущенном в свет Государственным мемориальным музеем обороны и блокады Ленинграда:
«Когда я пришёл в Инспекцию, там уже шло заседание, в котором участвовали, помимо архитекторов инспекции, архитекторы, директора пригородных дворцов-музеев, представители Эрмитажа и Русского музея, директора и служащие Летнего сада, Музея Некрополя и других музеев.
Решался вопрос о срочном укрытии памятников и эвакуации музеев. Все присутствовавшие были разбиты на бригады, согласно своим районам и местам службы. Музейным работникам было предложено обратиться в Союз Советских художников с просьбой выделить членов Союза для упаковки картин и других произведений искусства большой ценности. Мне было поручено организовать скульпторов, распределить их по объектам искусства. Самому же велено было встать во главе всех бригад и вести общее руководство по укрытию памятников, всё время держа непосредственную связь с Инспекцией по охране памятников.
Для наиболее успешного проведения работ по укрытию к каждому памятнику были прикреплены скульптор, архитектор и техник строитель. Рабочие и нужные материалы поставлялись Райсоветами.
Приглашённые для работы по укрытию памятников лица освобождались на всё время работ от мобилизации и ополчения, а также от участия в работах оборонного значения.
Зная скульпторов по характеру их работ, их умению и знанию материалов, а также способностям руководить людьми, я пригласил товарищей, которых и распределил по главнейшим памятникам и скульптурным комплексам Ленинграда. Это были скульпторы: Суворов И. И., Демьянов М. М., ЭллоненВ. И., Дыдыкин Н. В., Симонсон Г. А., Тальянцев Н. Я. И др.»
— Штаб по проведению всех работ размещался сначала на улице Зодчего Росси, затем в Большом драматическом театре имени М. Горького (сейчас это БДТ имени Г.А. Товстоногова), — продолжает рассказ Олеся Крылова. — В спасении всех монументов принимали участие сотрудники Музея городской скульптуры. В штабе с утра до вечера шло обсуждение множества возникающих вопросов, предлагались разные способы укрытия памятников. Каждое предложение рассматривалось научно-экспертным советом при Государственной инспекции по охране памятников. Происходили горячие дискуссии. И только утвержденные решения после воплощались в жизнь.
Игорь Крестовский, например, предложил свой вариант защитной смазки для скульптур, рекомендовал использовать для сохранности бронзы непромокаемую бумагу. Эта идея оказалась наиболее эффективной.
Игорь Всеволодович позже рассказывал удивительную историю, связанную с Медным всадником. Один из символов города на Неве подлежал укрытию в первую очередь. Несмотря на то, что рядом с ним находилась зенитная батарея, отражавшая прямое попадание авиабомб, специалисты предложили снять коня и всадника с пьедестала и укрыть на дне Невы. Но в штаб неожиданно пришёл пожилой архивариус из Центрального архива и сообщил, что в бумагах времен нашествия Наполеона он нашёл любопытный документ 1812 года. И в нём сказано, что в ту войну творение Фальконе тоже хотели снять и спрятать. Но император Александр I то ли получил письмо от жителя Петербурга, то ли услышал рассказ о приснившемся безвестному майору Бабурину сне, в котором будто бы явился Пётр I и произнёс: «Покуда я стою в граде сам, ни один враг не ступит на землю его».
Визит сотрудника архива произвёл на всех сильное впечатление, от первоначального плана отказались. И обнесли всемирно известный памятник прочным укреплением из досок, засыпали толстым слоем песка. Песок подвозили в течение нескольких дней…
Реконструкция укрытия Медного всадника, сделанная в 2024 году для выставки в Манеже. Фото: MR7
Часть городских монументов была спрятана в специально вырытых траншеях — мраморные скульптуры Летнего сада, статуя Анны Иоанновны из Русского музея, памятник Петру I перед Инженерным замком. В саду у Аничкова дворца закопали коней и всадников Клодта. Всё, что укрыли в земле, было перед этим тщательно обмерено, сфотографировано, зафиксировано относительно соседних зданий. На тот случай, если шедевры повредят, их можно было бы восстановить и установить на прежнем месте.
Снимки, сделанные во время блокады Ленинграда: подготовка к укрытию конных статуй с Аничкового моста и вид на мост уже без коней Клодта. Фото: MR7
Те монументы, которые оставались на своих местах, были окружены специальными сооружениями — деревянной опалубкой, мешками с песком — или зашиты в специальные футляры. Кроме Медного всадника так укрыли памятники Ленину у Финляндского вокзала, баснописцу Ивану Крылову в Летнем саду, Николаю I и Екатерине II, сфинксов у Академии художеств. Катастрофически не хватало людей, материалов, транспорта, но дело двигалось.
Планировалось закончить первоначальные работы к «октябрьским праздникам» — к 7 ноября. Но к первой блокадной зиме выполнить все поставленные задачи не удалось. В письме начальнику управления по делам искусств директор Ленинградского музея городской скульптуры Александра Флоринская 8 ноября 1942 года писала: «В условиях войны, при частых бомбёжках и артобстрелах, при всех трудностях, имеющих место в осажденном городе, оставить незащищёнными такие памятники, как памятники Суворову, Барклаю-де-Толли, Екатерине II и др. — нельзя». Но их пришлось оставить открытыми…
Из воспоминаний Игоря Крестовского, опубликованных в шестом выпуске сборника «Забвению не подлежит», выпущенном в свет Государственным мемориальным музеем обороны и блокады Ленинграда:
«Работа шла буквально днем и ночью. Нам часто приходилось прятаться от обстрелов и воздушных налетов в блиндажи и ближайшие бомбоубежища.
Помню, как однажды начался артиллерийский обстрел Исаакиевской площади, я и рабочие в это время были на лесах памятника Николаю I. Мы буквально скатились с лесов и бросились бежать в ближайшее на площади бомбоубежище Института почвоведения. У главного входа в Институт стояли, прижавшись к стене, две молодые девушки.
Мы звали их в убежище, но они наотрез отказались. От разрывов снарядов содрогалось большое здание. Толчки ощущались и в глубоком подвале.
Но вот обстрел площади кончился, огонь был перенесен на ул. Дзержинского. Гражданам разрешили покинуть бомбоубежище. Выйдя на площадь, мы были потрясены ужасным зрелищем: на том месте, где стояли девушки, была лужа крови и разорванные человеческие тела, перемешанные с окровавленными лохмотьями платьев, а совсем близко от них в гранитном цоколе и панели были две большие пробоины от двух снарядов и вокруг все камни изрешечены осколками. Ужасное зрелище! Образ молодых девушек долго потом стоял перед моими глазами. В тот день мы больше не работали, оставив все не законченным на лесах».
На выставке представлены фотографии Сергея Гавриловича Гасилова — фотографа, основателя фотолаборатории Академии художеств. Эта лаборатория работала всю блокаду и проводила тщательную фотофиксацию всего происходящего, в том числе укрытия памятников. Благодаря тому, что в Научном архиве Российской академии художеств хранится личный архив Сергея Гасилова, мы можем увидеть и вообразить все этапы сложнейшей, кропотливой работы, не имеющей аналогов в мире. Её масштабы можно также представить и по документам блокадного времени из архива Государственного музея городской скульптуры. В бесстрастных сметах, актах, накладных говорится о тоннах необходимых материалов, требовавшихся для того, чтобы спрятать коллекцию монументального искусства. За этими цифрами — колоссальные усилия, огромный труд.
Игорь Крестовский с моделью «Волхов» — фигурой для фонтана Большого каскада Петергофского дворца. Фото из архива семьи Крестовских, предоставлено Надеждой Крестовской.
Со всей пылкостью сердца
В экспозиции можно познакомиться со скульптурными и графическими работами Игоря Крестовского. Некоторые из них были переданы в дар Музею городской скульптуры самим автором. Личный его архив вдова Игоря Всеволодовича передала в Научный архив Российской академии художеств через два года после его ухода из жизни. Часть материалов и редкие снимки для выставки предоставила внучка Игоря Крестовского Надежда.
Известно, что Игорь Всеволодович вместе с женой и тремя сыновьями переживал в Ленинграде первую блокадную зиму. Семья эвакуировалась из города только весной 1942 года.
Надежда Крестовская писала о своём деде: «Стоит отметить, что Крестовского всегда отличало жизнелюбие, и эта черта его характера спасала ему и его семье жизнь во время блокады. Сын Олег вспоминал, как в осенние-зимние месяцы 1941 года отец, заметив, что его друзья художники стали погибать один за другим от чувства страха и бездеятельности, обязал сыновей Ярослава и Олега выполнять работы по обеспечению семьи водой, дровами, ежедневно выходить на улицу по поручениям родителей, и им ещё по ночам приходилось дежурить на крыше».
С приближением Нового 1942 года он объявил, что они готовятся праздновать и нужна ёлка. Олег видел маленькие в Удельном парке. Втроём, взяв пилу и топорики, они отправились рано утром. Редкие встречные прохожие дивились ёлке. Дома отец заставил нагреть воды, всех помыться и надеть чистую одежду. Было припасено и кое-какое угощение (лепёшка из дурынды — прессованного жмыха подсолнечника и вина, выданного в пайке к 7 ноября).
По воспоминаниям сына Олега, путь из Ленинграда на Большую землю был очень тяжёлым для семьи: «Люди умирали в дороге. На какой-то длинной остановке им давали горячий бульон и продукты и повсюду висели плакаты: «Ленинградцы, сытая еда страшнее бомб и снарядов». Поезд двигался по ночам».
В 1944 году Крестовские смогли вернуться домой. Игорь Всеволодович участвовал в восстановлении Ленинграда и его пригородов со всей пылкостью своего сердца. Параллельно он преподавал на скульптурном факультете Института им. И.Е. Репина, создавал творческие работы в своей новой скульптурной мастерской, построенной специально для него. Как писала внучка скульптора Надежда Олеговна, «мастерская на Гаванской улице Васильевского острова служила ему не только для работы, но была и любимым уютным местом отдыха и приема гостей. На подоконниках эркера были расставлены китайские каменные скульптурки и бронзовая китайская ваза из коллекции его отца писателя Всеволода Крестовского. На полках вдоль стен — произведения скульптора, про которые он говорил: «мои дети».
«Волхов». Модель статуи, установленной в 1950 году на Большом каскаде в Нижнем парке Петродворца. Передана в дар музею Городской скульптуры в 1955 году автором. Фото: «Нарвские Триумфальные ворота» Государственного музея городской скульптуры.
Игорь Всеволодович в конце жизни благодарил супругу Марию Викентьевну Крестовскую, что она дала ему в жизни возможность «играть». Он приходил в мастерскую из Академии художеств после преподавания, пил кофе, отдыхал в маленькой комнатке и принимался за работу. Мария Викентьевна приезжала к нему с едой и читала художественную литературу, чтобы «не отдаляться от него».
— В июле 1945 года Ольга Фёдоровна Берггольц написала: «… первые дни мира — это прежде всего дни великих возвращений. Возвращен мир, и вместе с ним начинает возвращаться всё, чем он прекрасен», — говорит Олеся Крылова. — Но ещё долгие годы ушли на то, чтобы придать городу прежний прекрасный образ. Выставка — наша благодарность всем, кто сохранил для потомков памятники и монументально-декоративную скульптуру Ленинграда, кто спасал сегодня, чтобы увидеть завтра. Экспозиция будет работать до 13 октября 2024 года.
Игорь Крестовский у надгробия на могиле Всеволода Крестовского. 1947 год. Фото: Стрекалов В.В. / предоставлено Научным архивом Российской академии художеств
Игорь Крестовский родился в Варшаве 5 июня 1893 года в семье поэта, прозаика и литературного критика Всеволода Владимировича Крестовского (1840—1895).
В 1916 году поступил в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств, которое окончил в 1924 году.
С 1926 по 1934 год работал в Русском музее, где восстановил большое количество экспонатов великих мастеров — Растрелли, Мартоса, Козловского, Антокольского, Голубкиной — из различных материалов: мрамора, бронзы, воска и других.
С 1937 по 1940 и с 1948 по 1976 годы преподавал в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина. После войны участвовал в восстановлении дворцово-паркового ансамбля Петродворца.
Среди наиболее известных работ художника: памятник русскому учёному, геологу и почвоведу Василию Васильевичу Докучаеву (1962), бюст великому хирургу, анатому, учёному и основоположнику военно-полевой хирургии в России Николаю Пирогову (1932).
Игоря Крестовского не стало в 1976 году.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
