Капитолина Павловна Расторгуева — одна из 4700 петербуржцев, имеющих сегодня удостоверения малолетних узников фашистских концлагерей. Их остаётся всё меньше, а их голоса всё тише. Впрочем, эти люди не привыкли к вниманию к себе, долгие годы после войны они тщательно скрывали, что когда-то оказались в плену. Это могло вызвать не желание помочь и поддержать, а недоверие и ущемление в правах. В Международный день освобождения узников фашистских концлагерей рассказываем её историю.
11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Эта дата выбрана в память о восстании, которое 11 апреля 1945 года начали узники одного из самых страшных фашистских концлагерей Бухенвальда. Он находился рядом с городом Веймар в Тюрингии. С июля 1937-го по апрель 1945 года через него прошли приблизительно 250 тысяч человек, были убиты приблизительно 56 тысяч человек 18 национальностей, в том числе 19 тысяч советских военнопленных.
Всего же с 1933 по 1945 годы в Германии и оккупированных странах Европы было не менее 14 тысяч пунктов, где содержали и уничтожали людей — концлагерей, тюрем, их филиалов и гетто. Через них прошли 18 миллионов человек, 11 миллионов — погибли.
Каждый день в страхе
В нынешнем марте Капитолине Павловне исполнился 91 год. И ещё не было дня, чтобы она не вспоминала о том, как 79 лет назад — в марте 1945-го — по всей немецкой огромной ферме, где тогда находилась 12-летняя Капитолина, на разных языках пронеслось: «Люди, мы свободны!» Её мать тогда произнесла: «Доченька, какой прекрасный подарок ты получила ко дню рождения!» Уже гораздо позже Капитолина Расторгуева поняла, что это был не просто самый радостный подарок ко дню рождения, а настоящий дар Небес. Капитолина Расторгуева и сегодня убеждена, что в годы войны им помогал Господь. И без его помощи они точно не смогли бы перенести то, что выпало.
…До начала Великой Отечественной войны семья Капитолины — Шубины — жила в Ленинграде, в доме № 74 по улице Марата. К началу лета 1941-го девочку вместе с тремя старшими братьями родители привезли «на свежий воздух» — к деду и бабушке в деревню Батецко, что рядом со станцией Батецкая в Лужском районе (сегодня эта деревня находится на территории Новгородской области). И тут пришла война. Мать Капитолины сразу выехала из Ленинграда в деревню. Вернуться домой не успели. На Лужском рубеже летом 1941-го было самое настоящее пекло — красноармейцы вместе с народными ополченцами сдерживали мощный натиск немцев изо всех сил. Но силы эти были неравные, пришлось отступать…
— Когда в деревню Батецко вошли фашисты, никто из жителей еще не представлял, каково это будет — жить в оккупации, — вспоминает Капитолина Расторгуева. — Дом деда и бабушки вскоре разделили на две половины: на одной поселились оккупанты, на другой остались мы. Немцы перетаскали всех кур, а поросёнка мама от них оберегала, как могла.
Бабушка не выдержала — умерла. Мой дядя ушёл в партизаны, иногда он тайком приходил в деревню — мама пекла хлеб, передавала картошку.
Это было опасно. Те, кто остался в деревне, пребывали в постоянном страхе. И так прошли целых два года.
В 1943 году, когда прорвали блокаду Ленинграда, фашисты приказали жителям деревни взять с собой самые необходимые вещи, затем согнали всех в одно место. Старшего брата Капитолины Бориса (он был 1926 года рождения) раньше других увезли в неизвестном направлении. Другой брат, 15-летний Владимир, смог уйти вместе с товарищем к партизанам в лес. Дед Капитолины успел спрятаться. Капитолину с матерью и братом-подростком Николаем увезли на машинах в Лугу. Там уже были сотни жителей близлежащих деревень. Через несколько дней всех погрузили в товарные вагоны, и так в тесноте и почти без еды люди ехали много дней. Куда — они могли только догадываться.
Массовую отправку граждан Советского Союза в Германию и другие оккупированные страны немцы начали весной 1942 года, когда там вовсю стал ощущаться дефицит рабочей силы. Забирали в основном молодых, но не только. До сегодняшнего дня никто не может назвать точной цифры, сколько людей было вывезено из СССР в годы Великой Отечественной войны. Известно, что в документах Нюрнбергского процесса шла речь почти о пяти миллионах гражданских лиц.
Два года в неволе
Когда Капитолина вместе с матерью и братом оказалась в Германии ранней весной 1943 года, ей было десять лет. Сначала их привезли в лагерь, обнесённый колючей проволокой. В каком месте находился тот лагерь, она не знает. Разместили всех в огромном сарае типа ангара. В двух его концах стояли две печки-буржуйки, на них люди пытались что-то готовить. Капитолина помнит, что ее мама пекла на печках что-то вроде гороховых оладий, это была радость. Где брали гороховую муку — неизвестно. Чтобы попасть к буржуйке, нужно было отстоять в очереди.
За отдельным забором в лагере жили советские военнопленные (если то существование можно назвать жизнью). Красноармейцы тоже голодали и все спрашивали у вновь прибывших гражданских папиросы, очень хотели курить. Брат Капитолины собирал на своей территории окурки, передавал им через дырку в заборе.
Примерно через месяц Шубиных посадили на подводу и куда-то повезли. На все вопросы возница отвечал одно: «Йо!» Привезли их к зажиточному немцу неподалёку от города Валена (в Германии несколько городов с таким названием, возле какого именно была та ферма, уже не установить). У него был богатый особняк, во дворе — большая ферма, в батраках у них служили не только советские граждане.
Из Ленинграда в деревню, оттуда в Германию, а потом домой через Польшу. Схема: MR7
— Нас поселили в очень скромном помещении. С нами по соседству оказались трое поляков, — рассказывает Капитолина Павловна. — Поляки с утра до ночи ухаживали за лошадьми, коровами, свиньями. Мама вместе с другими трудилась на полях. Немцы были разные. Одни относились к нам сочувственно. Соседи наших хозяев давали одежду, ведь у нас ничего не было. А фермеры, у которых жили мы, выдавали раз в день только по крохотному кусочку хлеба и раз в месяц по пачке маргарина. Тогда впервые в жизни попробовала маргарин, у нас дома всегда было только сливочное масло. Если бы не польские соседи, мы с мамой и братом, наверное, погибли бы от голода. Они умудрялись своровать то курицу, то даже поросенка. Рядом была пекарня, как-то они украли там хлеб. Однажды притащили целый мешок картошки. И всегда по-братски делились с нами. Мама тайком варила из украденных продуктов еду на всех. Один из этих соседей немного говорил по-русски, так мы общались.
— А что запомнилось больше всего?
— Раз в неделю у всех рабочих был выходной, молодежь собиралась вместе, хотелось поговорить, отдохнуть в кругу своих. Но тут же на мотоциклах приезжали одетые в немецкую форму люди и начинали всех разгонять. Они были очень злые, нам сказали, что это бандеровцы. Мама просила держаться от них подальше. А еще помню, как в один из дней на поле приехала на красивом шарабане хозяйка. Как раз в тот момент рабочие присели на несколько минут передохнуть. Она замахнулась было на них кнутом. Но люди встали с тяпками в руках стеной, хозяйка их испугалась и быстро умчалась.
Курс на восток
Как же радовались все рабочие, когда весной 1945-го узнали, что они больше не рабы! Поляки прибежали к матери Капитолины, и тот, кто знал русский язык, сказал:
«Тоня, иди скорее во двор, хозяева хотели сбежать, приготовили себе кибитки, набили их всяким добром, но не уехали. Люди сейчас набирают себе вещи».
Мать Капитолины Антонина Ивановна смогла набрать узел белья, еще какую-то одежду. Досталось даже ведро сала. Потом взяли подводу и вместе с поляками, еще одной семьей из Белоруссии выехали наконец с ненавистного двора. Дороги не знали, но держали курс на восток. По пути встречали наши войска, колонны солдат. Медленно, но всё же добрались до Польши. И там их затормозили, отправили на молочную ферму. Доить тамошних коров было некому, пришлось матери Капитолины и женщине из Белоруссии трудиться на ферме. В Польше с едой было уже получше и сколько хочешь молока. Только через месяц наши военные смогли вывезти Шубиных — до Бреста они доехали на перекладных. А в Бресте сели на поезд с огромным трудом — народу было очень много, на родину возвращались тысячи бывших батраков Третьего рейха и других оккупированных фашистами государств.
Победу встретили на какой-то из станций — увидели на перроне ликующих, пляшущих людей, так узнали, что война окончилась.
Родители Капитолины — Антонина и Павел Шубины, советские годы. Фото из семейного архива
Без клейма «остарбайтер»
Еще в октябре 1944 года в Советском Союзе было создано Управление уполномоченного Совета народных комиссаров СССР по делам репатриации граждан из Германии и оккупированных ею государств. Это ведомство занималось возвращением военнопленных, а также граждан, насильно угнанных на принудительные работы. Советская власть к таким людям — их называли репатриантами — относилась настороженно и с большим подозрением. Люди, добравшись из плена на родину, проходили проверки, после им было сложно устроиться на работу, поступить в вуз.
— Вернулись мы не в Ленинград, а в деревню Батецко, — продолжает рассказ Капитолина Расторгуева. — В Ленинград так просто въехать тогда было невозможно. Только в деревне узнали, что стало с нашими близкими. Два года мы ничего не слышали о них, очень переживали за всех. Соседи рассказали, что наш дед сгорел вместе с домом. Как это случилось, неизвестно. Папа, к счастью, остался жив, но после войны еще долго лечился в госпитале в Уфе после тяжелого ранения в ногу. Он ходил с палочкой потом всю жизнь. Братья тоже смогли выжить. Старший Борис вернулся из Германии — его вместе с другими соотечественниками освободили союзники. Но не все угнанные соседи возвратились домой из рабства, некоторые погибли. Мама просила нас с братьями никому и никогда не говорить, что мы были угнаны.
В анкетах не писала, что жила на оккупированной территории, «была за границей». В то время это ведь означало клеймо.
И поэтому на мне, маме, братьях пребывание в остарбайтерах не отразилось.
Капитолина с мужем. Фото: из семейного архива
Семья Шубиных так и осталась в деревне Батецко. Жизнь после войны ещё очень долго была тяжелой. Мать Капитолины сказала: «В городе сложнее, а тут нас прокормит земля». Жить было негде, поселились в маленьком пустующем строении. Электричества, дров, каких-то запасов не имелось. На продукты и керосин меняли привезенные из Германии вещи. Когда они закончилось, мама предложила Капитолине отдать свое главное богатство — немецкую говорящую куклу. Тогда такая игрушка казалась чудом. Жаль было расставаться, но за куклу дали целое ведро картошки.
Семья Капитолины Павловны, советские годы. Фото: из семейного архива.
После школы Капитолина переехала в Ленинград. Здесь она вышла замуж, окончила техникум. Они с мужем Александром вырастили сына. Почти 40 лет Капитолина Расторгуева проработала в торговле — сначала учеником продавца, потом продавцом, товароведом в Ленинском райпищеторге.
Когда коллеги собирались за праздничным столом, начинали вспоминать войну, рассказывали о том, как переживали блокаду, Капитолина про себя говорила мало. Скрывать и держать свою боль внутри себя было непросто.
О репатриантах во времена социализма предпочитали умалчивать. Только в 1980-е государство начало относиться к ним по-другому, признало, что немецкое рабство — трагедия для каждой судьбы. Из Германии Капитолине Павловне прислали, как и другим бывшим узникам, компенсацию «за перенесённые страдания» — 850 немецких марок. Она положила их в банк. Но банк прогорел, и деньги, увы, пропали.
— Ещё недавно у нас в Автово было 40 бывших малолетних узников фашистских концлагерей, — говорит Капитолина Расторгуева. — Сегодня нас осталось десять. Мы все ждём, когда нас уравняют по статусу с ветеранами Великой Отечественной войны. Проект такого закона есть. Но сам закон не принят. Дождёмся ли?
