«Градозащитников в Петербурге не били уже очень давно»

Проблемы петербургской градозащиты на днях вышли на федеральный уровень. Глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин распорядился передать уголовные дела, связанные со сносом исторических зданий в Петербурге, которые сам же и поручил ранее возбудить, в центральный аппарат ведомства. MR7 обсудил эти знаки свыше с градозащитным героем недели Олегом Мухиным, которого на территории сносимого объекта культурного наследия избили до госпитализации.

— Можно немного предыстории: как вообще активисты узнали про начало демонтажа дворовых корпусов особняка Салтыковой?

— Узнали с опозданием, к сожалению, когда снос уже активно шел. Местные жители заметили, что кирпичи экскаватором грузят в самосвалы и вывозят со двора особняка еще в начале августа, но сообщили нам об этом не сразу. Когда мы узнали, то сначала пошли и просто с улицы посмотрели — оттуда все выглядело нестрашно. На следующий день у нас оказались снимки с квадрокоптера, и только тогда мы увидели, что там происходит и что очень большого объема здания уже нет. На следующий день решили провести пикеты возле особняка.

— Для вас пикет закончился, не успев начаться. Что произошло?

— Как и договаривались, мы с активистами утром приехали на место, нас было человек шесть. Мы встретили еще двух знакомых — все остановились поздороваться, а я увидел, что открыты ворота на стройплощадку. Я воспользовался моментом, прошел внутрь и попал во двор особняка. С улицы мы видим лицевой корпус, который не трогают, а демонтажные работы идут внутри. Очутившись во дворе, я начал снимать на телефон, как идёт снос. Успел поснимать полторы-две минуты и услышал, что мне кричат несколько мужчин, вышедших из подворотни, что-то вроде «кто ты такой? что ты снимаешь?». Раньше у нас никогда не доходило до рукоприкладства, поэтому я просто убрал телефон в карман и попытался выйти со двора. Но мужчины затолкали меня в подворотню, начали пинать, требовать, чтобы я отдал телефон. В итоге они повалили меня на щебёнку. Я пытался сохранить телефон, лежал, сгруппировавшись, и надеялся, что в какой-то момент смогу вырваться. Это «тактика Шуршева» (Александр Шуршев — политик, в прошлом активный участник молодёжного движения партии «Яблоко» в Петербурге — ред.) — он раньше все время рассказывал, как на него на Нарвской нападали гопники, а он кидался на землю, закрывая телефон, и ждал, пока они его отпинают и уйдут. Но тут все пошло по-другому. Они меня ударили раз 15 по корпусу, по голове. Их было трое или четверо. Бил в основном один, мы его уже нашли в соцсетях. Другой, который позже представился Марковым, руководил всем этим.

После избиения они меня перевернули набок, достали телефон из кармана, я перестал сопротивляться. Я разблокировал телефон, они удалили видео.

Потом вместо того, чтобы меня отпустить, они потребовали, чтобы я прошел с ними в здание — в лицевой корпус. Я начал сопротивляться, они — заталкивать меня внутрь. Мы стали бороться в районе дверной коробки черного хода, который выходит прямо в подворотню, а с другой стороны ведет в холл парадной особняка. Я уцепился за дверь, они — двое и Марков, который наблюдал и руководил, — снова начали меня избивать.

Теперь били в основном по рукам, по корпусу. Несмотря на это, я смог вырваться обратно в подворотню. Тут они снова меня повалили, снова стали бить уже по голове руками и ногами. Затем применили удушающий прием, и я на мгновение потерял сознание. Потом я уже не то, что сопротивляться, а даже дышать не мог. Они затащили меня в здание.

Там меня так сильно уже не били, но стали угрожать, что вызовут полицию и повесят на меня попытку не то воровства, не то порчи строительной техники. Я, конечно, был согласен на вызов полиции. Но этого так и не произошло. За это время они принесли мне воды и предлагали помыть руки. Этот Марков оказался как будто очень чистоплотным — предлагал мне то руки вымыть, тут же сливая воду на мраморный камин, то пойти умыться. Но мне было уже не до того. Мне принесли две стопки то ли с водкой, то ли со спиртом — предлагали выпить, но заставлять не стали, я отказался. Но заставили написать расписку, что я не имею к ним претензий. Я написал. Я на все их предложения соглашался, кроме водки, чтобы они уже успокоились, перестали меня бить и отпустили. И когда я написал эту расписку, они стали спорить: Марков был согласен меня отпустить, остальные хотели удерживать дальше. В этот момент, воспользовавшись их спорами, я выскочил в дверь — замок, который они защелкнули за мной, когда завели в здание, к тому времени Марков успел открыть — оттуда в подворотню, к строительным воротам — слава Богу, они все еще были открыты — и на улицу.

— Что было на видео, которое они удалили?

— Я снял, как варварски ломают дворовые корпуса. Там как раз в то время орудовали отбойными молотками, все летело в разные стороны — трубы, балки, пыль стояла столбом. Видео было красочное.

— Когда появилась полиция?

— Я с полицией начал взаимодействовать, когда уже был в больнице и следователь просил меня через WhatsApp галочками отметить места, где все происходило, где меня избивали, чтобы они взяли образцы на экспертизу. Могу предположить, что полиция подключилась, уже когда история была предана огласке — возможно, уже тогда кто-то их вызвал. Мне самому было не до того, я поехал сначала в травму, потом оттуда меня отправили в больницу.

Первым отреагировал Следственный комитет. Через несколько минут после того, как я в нашем публичном чате разместил сообщения о произошедшем, мне позвонил следователь, который с июня расследовал уголовные дела против КГИОПа по сносам, спросил, что произошло, сказал, что они выезжают на место событий. Думаю, СК вызвал полицию.

— Что говорят врачи?

— В травме мне сообщили, что у меня перелом скуловой кости, и поэтому меня на скорой отправили в больницу. И с тех пор я в Александровской больнице. Правда, здесь уже выяснилось, что перелома нет, но из стационара пока не отпустили. У меня черепно-мозговая травма и множественные ушибы и гематомы.

Фото: Олег Мухин
На четвёртый день после избиения

— А со стороны фирмы, которая, как гласит информационный щит на заборе перед особняком, занимается «сохранением объекта культурного наследия», или от их подрядчика на вас кто-то выходил?

— О реакции с их стороны мне ничего не известно, со мной они не связывались официально. Хотя у нас в чате появился человек, который, как мне кажется, меня наиболее активно избивал. Он писал что-то вроде «нефиг Мухину было лазить по закрытым территориям». Но полиция уже изъяла записи с камер наблюдения, идентифицировать нападавших должно быть несложно. Как минимум двоих мы уже знаем.

Справка

Согласно информационному щиту на строительном заборе у особняка Салтыковой на Большой Морской, 51, «реставрацией» здания занимается «Северная земельная компания». Их подрядчик — ООО «РК «СОЮЗ».
MR7 попытался связаться с обеими компаниями. Но ни по номеру ответственного за производство работ, ни по опубликованному в открытых источниках номеру заказчика нам никто не ответил.

Фото: Олег Мухин
Информационный щит на строительном заборе перед особняком Салтыковой.

— Глава СК Александр Бастрыкин довольно быстро отреагировал на случившееся. Сначала инициировал дело по сносу, а затем и по вам лично. Ранее он уже трижды инициировал уголовные дела по другим случаям демонтажа исторических зданий в Петербурге. Как думаете, почему он проявляет такой интерес к градозащитной тематике?

— Это обоюдный процесс. Александр Иванович же градозащитник, я в этом уверен. Прежде это не привлекало такого большого внимания, но он не раз возбуждал доследственные проверки по многим скандалам. И по частичному сносу Александровских ворот охтинских заводов, и по сносу последней фасадной стены фабрики «Нева-Табак». А сейчас все началось с письма депутатов, направленного Бастрыкину в конце мая (55 депутатов петербургского ЗакСа и муниципалитетов обратились к главе СК с просьбой положить конец сносу исторических зданий в центре города — ред.). В письме говорилось, что Александр Иванович имеет безупречную репутацию в градозащитной среде Петербурга. И это действительно так. Многие исторические дома выведены из аварийного состояния, а по сути спасены именно благодаря ему. Например, дом Забелиной на 2-м Муринском проспекте. Он несколько раз был на грани, что его продадут и снесут, и спасло его только то, что его себе забрал СК. Дом № 10 по улице Льва Толстого, комплекс зданий Военной коллегии на Мойке, доходный дом на проспекте Римского-Корсакова, 95. И этим список не исчерпывается.

Если здание попало в СК, то оно спасено. Комитет берет себе здания не только в центре, но и на окраинах, и сохраняет их, приспосабливая под свои нужды.

Потому весной депутаты не без нашего участия обратились к Бастрыкину на фоне поднявшейся волны сносов в городе. Тут все совпало: у нас была фактура, материалы, шли суды. Не просто что-то снесли, и все забыли. Мы соорганизовались, пошло противостояние: у тех же бань Екимовой мы стояли неделю круглосуточно, не давая их сносить, пока приставы Петроградского района — очень большие молодцы, мы им очень благодарны! — не добились того, что любой взмах ковша там моментально превратится в уголовное дело для «Пика» (компании-застройщика, которая планирует возвести на месте бывших бань новый жилой комплекс — ред.). То есть СК было с кем работать в Петербурге, а нам было уже не на кого рассчитывать, кроме как на Следственный комитет.

— Если сам Бастрыкин так внимательно относится к жалобам петербургских градозащитников, почему это не останавливает тех, кто продолжает сносы?

— Трудно сказать. У них документы, которые вроде как законны, но копнёшь чуть глубже — и уже все липа и готовый состав по ОПГ? С другой стороны, в особняке Салтыковой закрытый двор и как бы ничего не видно.

С третьей стороны, таких сносов могло быть больше, если бы СК не стал возбуждать уголовные дела, но произошел только один, и теперь уже, я очень хочу на это надеяться, окончательно всем всё станет понятно.

— Можно ли назвать реакцию Александра Бастрыкина, распорядившегося возбудить уголовное дело по факту нападения на вас, беспрецедентной?

— Ну, во-первых, градозащитников в Петербурге не избивали уже очень давно. Во-вторых, меня же побили не в пивном баре, а на незаконном сносе, по поводу которого возбуждено уголовное дело. СК, конечно, мог не заводить дело отдельно по моему случаю. Вероятность была 50 на 50: либо да, либо нет. Мне приятно, и я очень благодарен Александру Ивановичу, что он распорядился это сделать. Сейчас заведено два уголовных дела: одно завели полицейские по побоям, второе — СК по незаконному удержанию. Насколько я понимаю, СК заберет это дело себе полностью.

— На этой же неделе появилась новость, что Бастрыкин хочет встретиться с градозащитниками лично.

— Да, это тоже очень приятно. Мы сами готовили к нему обращение, хотели просить о такой встрече, но он нас, получается, опередил. И я надеюсь, что под градозащитниками подразумеваемся мы: Александр Кононов (экс-зампред петербургского ВООПИиК), Олег Ларионов (правозащитник), Дмитрий Литвинов (активист движения «Живой город»), Анна Капитонова (бывший член президиума отделения петербургского ВООПИиК), Антонина Елисеева (координатор движения «Живой город»), я в том числе, а не какой-нибудь Антон Иванов (новый председатель петербургского ВООПИиК). Вряд ли Александр Иванович будет разговаривать с теми, кто к событиям последних месяцев не имеет ни малейшего отношения. Мы хотим донести ему лично информацию по другим объектам, оказавшимся под угрозой из-за преступных действий КГИОПа и застройщиков.