18 тетрадей личных дневников юной ленинградки-бойца МПВО впервые увидели свет.
В Петербурге вышла и была представлена в Музее обороны и блокады Ленинграда книга «Нет, нет и нет. Еще не время… Блокадный дневник Лены Гриц». Подготовила к печати и прокомментировала текст ученый секретарь музея-заповедника «Гатчина», кандидат исторических наук Мария Кирпичникова. Книгу Мария посвятила «девушкам в серых шинелях, защищавшим Ленинград» — бойцам МПВО, среди которых была и автор дневника Елена Гриц, кому в 1941 году исполнилось 18 лет.
Эти дневники надо публиковать
Елена Семеновна Королева (Гриц) умерла в 2010 году. Марии Кирпичниковой дневники передали родные блокадницы в 2016-м.
— Я тогда сидела дома с годовалыми двойняшками, уставала очень, но открыла дневники и не могла оторваться, — вспоминает Мария. — Читала эти 18 тетрадей, написанных разборчивым почерком, и понимала, что эти тексты надо публиковать.
Лена Гриц — из простой многодетной семьи. Она появилась на свет в Ленинграде в День рождения города — 27 мая 1923 года. После восьмилетки стала учиться в школе для взрослых и работать на заводе, потому что надо было помогать родителям. Лена была вожатой в пионерлагере в июне 1941-го, когда пришла война. Дневник девушка начала вести незадолго до 22 июня: Лена писала о своем совершеннолетии, мальчишках, первой влюбленности, которая оказалась драматичной любовью на всю жизнь. Но тогда она об этом даже не подозревала.
Фото: Из семейного архива
Елена Королева (Гриц)
«Война, беда, мечта и юность»
Лена пережила смертное время блокады, работая на Невском машиностроительном заводе имени Ленина. Со 2 апреля 1942 года она стала сандружинницей на 23-м участке Российского общества Красного Креста. 15 августа того же года она вместе с сестрой Лизой была зачислена бойцом местной противовоздушной обороны (МПВО) Ленинграда в Смольнинском районе города (сейчас это восточная часть Центрального района Петербурга) и демобилизовалась лишь 7 августа 1945 года.
10 февраля 1942 года
«Опять не дают продуктов. Уже четвертый день на одной воде. Сегодня взяли хлеб на 12 февраля 42 г. Нет, еле-еле выклянчили. Вперед хлеба не дают. Живи как хочешь. Хорошо еще папу все знают в магазине. Он пошел и выклянчил 300 грамм пшена на рабочую (то есть мою) карточку в счет новой выдачи. Сразу же сварили суп. Без масла, без всяких приправ. Их взять негде. Вот только этим сегодня и подкрепились, а то хоть в петлю лезь. Все ослабли, ноги не ходят. Мама опухла. У папы даже язык не говорил.
…
Похудела я жутко. Ноги как спички стали. Грудей почти не осталось, а летом все платья трещали. На шею свою и лицо я не могу даже смотреть. Кости торчат… От волос не осталось и половины, лезут жутко. А тело как у Кощея. Юбку летом одевала на одни трусики и еле застегивалась на крючки. Она даже по швам трещала. А теперь эту юбку одеваю на несколько пар трико, платье, рейтузы, а юбку можно снимать, не расстегивая».
30 сентября 1942 года Лена пишет о смерти отца, так и не оправившегося после голодной зимы 1941−42-х годов, и отмечает, как один из больных в стационаре сказал про него «хороший был старичок»: «Да, ничего себе старичок, думаю, 49 лет!»
«Как это было! Как совпало —
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!»
Этот отрывок знаменитого стихотворения Давида Самойлова — о поколении, к которому принадлежала Лена Гриц. В ее тетрадях есть и описание блокадной зимы 1941−1942-х годов, и неженского труда девушек МПВО — грязной тяжелейшей работы по погрузке-разгрузке всего, что только нужно было для жизни города, разборке деревянных домов на дрова, переноске раненых, прибывших с фронта, из машин в госпитали.
Фото: Из дневника Лены Гриц
28 января 1942 года
«Вчера мы выезжали в очаг поражения. Мы с Розой попросились добровольно. Очаг был на углу Парадной улицы и улицы Некрасова. Потом на улице Баскова (так в тексте — ред.) и других, одним словом, вокруг мальцевского (так в тексте — ред.) рынка. Был сильный обстрел. Я, пожалуй, за все время войны не слышала такого обстрела. Бил шрапнелью все больше. Сколько домов разбил! Ужас! Воинских зданий очень много. Водопровод разорвало, и вода хлынула на улицу. Мы еле-еле выбрались на машине через воду. Первое, что я увидела — это труп мужчины, валялся распластанный на середине дороги с перебитой ладонью, головой, и еще чего-то, трудно было понять чего. Одним словом, лежал, можно сказать, кусок мяса. Я почти не нервничала, старалась держаться в себе. Но как я не сдерживалась, все же мой нерв появился на правой руке возле кисти, и на ладошке появились крупные белые пятна, волдыри и страшно зачесались, это была крапивная лихорадка. Спина тоже чесалась. Второй нам пришлось выносить пострадавшую, которая кричала: „Ой, моя головушка болит!“. У нее шла из носа кровь. Ранений не было никаких. Она была контужена. У ворот одного дома лежал тоже труп, очень страшный, весь раздробленный, потом оказалось, что это мальчик лет 16−17, ремесленник. Всего мы окали помощь 16-ти пострадавшим и четыре оказались убитыми. При обыске убитых и составлении акта у одной из убитых старух обнаружили маленький мешочек с золотыми вещами. Квартальный все хотел отделаться от нашего врача, чтобы не составлять акта при ней, потому что им хотелось присвоить золото. Мы еще не успели возвратиться домой с очага поражения, как уже опять объявили военную тревогу».
Есть жуткие сцены очагов поражения после обстрелов 1943 года — разорванные тела, кровь, руины. Есть описания первых послевоенных месяцев, когда девушкам, пережившим смертное время блокады, было поручено охранять и конвоировать пленных немцев — в большинстве своем таких же молодых людей, которые «строили глазки», очень хотели работать и еще были «удивительно чистоплотными — все время старались мыться». Когда девушки конвоировали немцев в баню, то мальчишки кидались в недавних врагов камнями, а женщины нецензурно выражались. Еще Лена записывает тогда (и это очень важные сведения для тех, кто изучает «блокадные после») свои мысли о том, что вот-вот ее отпустят домой со службы, а там — бедность и нужда, и учиться уже вряд ли получится, а на «грязную работу» совершенно не хочется, хватило за четыре военных года.
Но вместе с тем — это девичий дневник: там очень много личного, трепетного, любовного. И первое чувство, которое согревало девушку все четыре года войны, и непростые взаимоотношения в семье, жизнь в батальоне — девичьем коллективе, встречи с ровесниками — моряками и красноармейцами, симпатии, разочарования, взросление. Там есть рассказы о том, на какие фильмы и спектакли успевала сбегать боец МПВО Гриц (иногда в самоволку), описания катка на Каменном острове, всяких девчачьих посиделок и праздников. Опыт первой папиросы в начале войны — и потом Лена часто писала, что курит, объясняя это тем, что страшно нервничает: «Я стала совершенный псих».
30 июня 1942
«У меня сейчас такое настроение! Такое! Что я даже не знаю, как и объяснить! Мне хочется быть вдвоем! Чувствовать подле себя любимого человека, чувствовать его ласки и сознавать, что он тебя тоже любит горячо и неизменно. Проклятая собака Гитлер! Это он разбил мою молодую жизнь, которая началась так хорошо, как распускающийся первый весенний цветок. И не только мне одной, а миллионам таких же как я…
Где мы живем, стоят части моряков. На днях прислали новое пополнение. Это исключительно молодые:18−19−20−21-е ребята. Есть очень славненькие ребятишки. Наши девчата уже промышляют…»
Нинка Юзефович и Аська Алексеева пошли в разведку и доложили, что на горизонте ничего опасного не наблюдается, что замок, висевший на двери, снять и блокада в баню прорвана. Мы все семь человек, крадучись, пробирались мимо кассы, стараясь быть незамеченными. Холодная раздевалка была занята нами. Мыться было очень хорошо, народа мало, так как гражданских больше не пропускали, вода горячая, в бане тепло… Нам было весело и смешно, что мы так ловко провели ворчливую директоршу бани.
Фото: Обложка книги Марии Кирпичниковой
«Не хочу расставаться»
Елена Семеновна Королева прожила долгую жизнь. Ее единственный сын и муж умерли раньше нее. Елена Семеновна постоянно возвращалась к своим военным тетрадям — и в этом особенности ее дневника, как личного документа.
Вот какие строки записала Елена Семеновна 28−29 января 2003 года:
«Около двух ночи. Вот и опять не могу оторваться. Щемит сердце, как магнит притягивает к дневникам. Кое-как свернулась на диване с лампой, читаю и читаю. Просят, опять звонили недавно, чтобы отдала в музей. Не хочу расставаться».
А через три года, 28 октября 2006-го Елена Семеновна напишет слова, которые станут заголовком этой книги:
«Воскресенье. Перечитала опять, не могла оторваться. Уже 83 года. Рука еще дает себя знать, был перелом запястья. Нет, нет и нет. Еще не время».
В Петербурге в школе № 18 Центрального района существует музей Местной противовоздушной обороны, куда Елена Семеновна как председатель районного Совета ветеранов в свое время передала много личных материалов — фотографий, документов. Только этот ее сердечный дневник с историей любви оставался с ней.
Фото: Из семейного архива Елены Королевой
Евгений Корляков
Любила его всю жизнь
Уже пожилая, Елена Семеновна с высоты прожитых лет и потерь писала на этих пожелтевших страницах, хранящих ее юношеский почерк, и об одиночестве, и единственной своей любви — том самом молодом человеке Евгении, Жене, с которым она познакомилась в пионерском лагере в июне 1941 года. С ним она переписывалась все четыре года войны. А увиделась лишь через 18 лет после победы. Тогда договорились встретиться на Московском вокзале, оба так волновались, что на улице чуть не попали под машину. У каждого уже была своя семья…
Евгений — любовь всей жизни Лены Гриц — женился во время войны на девушке, выхаживавшей его в госпитале после контузии. Лена Гриц написала ему в ноябре 1944 года, когда уже узнала об этом: «…В первое время мне казалось, что из меня вынули душу и мозг, вставили механизм для того, чтобы подчинить меня другой силе — воли. Не ждать твоих писем, не думать о том, что скоро кончится война, и я встречусь с тем, кому все эти годы отдавала мысленно значение и цель своей жизни…» Лена вышла замуж после войны за одного из своих знакомых бойцов-красноармейцев, который после тяжелого ранения долечивался в госпитале в Ленинграде.
Евгений был женат дважды, потом остался совсем один, умер в своей комнате в коммунальной квартире в 1990-м. Когда соседи сломали дверь, то увидели его лежащим на полу, а рядом — фотографии Лены.
Елена Семеновна 13 февраля 1990 года писала на полях своего юношеского дневника: «Жизнь, можно сказать, пошла. Но как? Какая я? Плохая? Хорошая? Дура! Счастливая? Несчастная? Скорее второе. Хотя многие считают счастливой. Но если б кто знал правду. Жизнь — сложная штука…
… Сегодня я почувствовала, что душа-то моя еще молодая. Еще не все увяло. Смешно? Нет, мне грустно. Что поделаешь, каждому свое! Я-то знаю, не буду скромной, но Бог талантом меня не обидел. Природа тоже, кажется, ко мне благосклонна. Грустно за то, что не расплескала всей щедрости своей души зазря, но в ней еще столько осталось. Плачу, плачу, одна, одинока, грустно".
В своем военном дневнике Лена помещает и тексты писем Евгения к ней и ее к Евгению, постепенно она чувствует, что что-то в их отношениях происходит, он отдаляется, а она страдает. На одном из писем на полях уже через десятки лет Елена Семеновна припишет: «Любила его всю жизнь».
МПВО в СССР начала создаваться в 1932 году — это система мобилизации гражданского населения при массированных атаках вражеской авиации с воздуха, артиллерийских обстрелах и химических атаках. В начале Великой Отечественной войны — 2 июля 1941 года было издано постановление СНК СССР «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне». Согласно этому документу все граждане страны от 16 лет должны были овладеть необходимыми знаниями МПВО, а в группах самозащиты обязаны были состоять все мужчины от 16 до 60 лет и все женщины от 18 до 50 лет. Бойцы МПВО военнослужащими не являлись и централизованно получали только инструмент и спецоборудование.
В Ленинграде во время Великой Отечественной войны силами бойцов МПВО было: обнаружено, обезврежено и уничтожено около 7 млн взрывоопасных предметов, ликвидировано 1152 крупных пожара и 16 тысяч возгораний; разобрано 6554 завала; извлечено из-под завалов и спасено 3968 человек; оказана помощь 33782 людям; произведено строительство и ремонт 1300 защитных сооружений; отремонтировано и восстановлено 2118 жилых домов, 24 лечебных учреждения, 81 школа, 393 коммунальных и 26 промышленных зданий; восстановлено более 200 км железнодорожных путей, погребено 318 тыс. трупов.
Потери личного состава МПВО Ленинграда составили 4577 человек, в том числе: убиты, умерли от ран, погибли при выполнении заданий — 345; ранены — 454; пропали без вести — 320; умерли от дистрофии — 3458 человек.
Фото: Галина Артеменко / MR7
Мария Кирпичникова (справа) с родными начальника МПВО Ленинграда в годы блокады Емельяна Лагуткина
Медаль «За оборону Ленинграда» Елене Гриц вручил 16 июня 1943 года начальник МПВО Ленинграда, генерал-майор Емельян Лагуткин. В 1949-м году Лагуткина арестуют по «Ленинградскому делу», потом отпустят и реабилитируют, он проживет до самой смерти в 1983 году в том же доме на улице Чайковского, 10, где жил в блокаду. Мария Кирпичникова встретится с родными Лагуткина — его невесткой, женой внука и правнучками — 26 января 2022 года в Музее обороны и блокады Ленинграда в Соляном переулке.
