Истории

Люди без сорта

Фото: Олег Золото

В Ленинградской области кочегара уволили из котельной при ДК — у него нет «культурного образования».

В селе Осьмино администрация, похоже, ждёт нового Виктора Цоя — гениального кочегара, который и на гитаре умеет, и стихи пишет, и уголёк подкидывает. Нынешние истопники обладают только последним навыком и получают всего девять тысяч рублей в месяц. Журналисты MR7 отправились в Осьмино пообщаться с возмущенными кочегарами и увидели весь тлен сельской жизни.

«Нас нагибают как хотят. Устали молчать»

Осьмино — небольшое село на юго-западе Ленобласти. От Петербурга добираться до него меньше трёх часов на автомобиле — примерно 160 километров. В селе — Дом культуры. Или, как теперь его называют, социально-культурный центр. А при ДК кочегарка, которая его и отапливает. В ней работают или работали до последнего времени четверо — молодой парень со светло-рыжими волосами Егор Шеротюк, сухощавый строгий мужчина с поседевшими усами Денис Пилецкий и большой шумный нетерпеливый весельчак Сергей Горин. Мы встретились с ними в центре Осьмино около 11 утра.

Фото: Олег Золото
Сергей Горин, Денис Пилецкий, Егор Широтюк

Трудовой конфликт четырёх кочегаров с главой администрации Осьминского сельского поселения единороссом Владимиром Орысюком длится уже около двух месяцев. Началось все с того, что осмелевшие истопники решились попросить себе немного социальных благ.

— Мы пришли попросить содействия нашего Орысюка (ДК — муниципальное учреждение. — Ред.), чтобы нас устроили по трудовой книжке, — сразу после знакомства без лишних вопросов Сергей Горин начинает рассказывать, в чём дело. — До этого мы годами работали сутки через трое в штате, по срочному трудовому, в прошлый сезон нас оформили по договору подряда. За ночные переработки нам ничего не платили. Отпуска в наш договор вообще не входят. На больничном ты можешь сидеть, но не заплатят ни копейки. А летом мы не нужны — так без зарплаты на вольные хлеба. Это вообще труба. Вот работаем с закрытым ртом, нас нагибают как хотят. Устали молчать.

Вроде бы сначала кочегарам пошли навстречу: директор ДК собрала их трудовые книжки, подписали договоры. Только вот персональные экземпляры на руки не выдали: «Принтер сломался, потом подойдите». Это мужчин не смутило. Во-первых, работодатель и правда имеет право выдать бумагу в течение трёх дней. А главное — село маленькое, все друг друга знают и привыкли доверять.

Источник: Олег Золото
Источник: Олег Золото

Лет 40 назад Осьмино могло жить автономно. Тут были коровник, телятник, птичник, поросятник, молочный завод, ГЭС, лесозаготовительные конторы, дом быта. Здесь делали ящики, мебель, производили продукты и отправляли их в Петербург. Работы было много. Об этом напоминают два полуразвалившихся здания: кирпичная общественная баня с выбитыми стёклами и провалившейся крышей и двухэтажная коробочка бывшей стоматологии.

Документ ни один из бригады так и не получил. Фото трудового договора сохранились только у Егора Шеротюка. А чуть позже кочегары выяснили, что их и вовсе собираются вывести из штата ДК и урезать зарплату.

— Книжки, которые мы им сдали, нам теперь отказываются выдавать. Спрашиваем про тот договор, что остался у директора: «А нет его, утилизировали», — рассказывает Сергей. — Знаете, как Орысюк нам объяснил вывод за штат? Обхохочетесь. Он мне заявил: «У кочегара нет культурного образования». Я ему сказал: «А если я сейчас выучусь на библиотекаря? И буду вам культурный кочегар?!» Ничего мне не ответил. У меня в этот момент всё оборвалось.

Фото: Кадр из фильма «Рок» (реж. А.Учитель)
Виктор Цой работал в кочегарке, чтобы по советскому закону не считаться тунеядцем.

По словам Дениса, Владимир Орысюк сообщил кочегарам, что прокуратура запрещает ему держать в штате ДК людей без соответствующего образования. Однако редакции MR7 не удалось найти ни одного документа, который бы подтверждал такое требование.

— Как только Сергей Иванович сказал ему, что будем объясняться в суде, Орысюк взвинтился и как по щелчку, по-барски так: «Чё-то много у нас кочегаров! Одного уволить, деньги — в бюджет, экономить», — продолжает Денис.

Директор ДК Екатерина Ратникова вместо официального трудоустройства предложила кочегарам летом, когда их услуги ДК не нужны, заниматься общественной работой — мести улицы. На такие условия рабочие не согласились.

Справка

Владимир Орысюк был назначен главой администрации Осьмино 29 октября 2019 года.

Человек он не слишком публичный. На личной странице в ВК регулярно выкладывает новости из жизни сельского поселения или региона, большинство из которых начинается с фразы «Уважаемые жители Осьминского сельского поселения! Обратите пожалуйста внимание!»

В селе главу называют «назначенцем из Луги». В новости Орысюк эффектно попал летом 2020 года. 22 июня в Луге на своем джипе Mitsubishi Pajero он врезался в стену жилого дома, предварительно пропахав клумбу. Благо тогда никто не пострадал. Все случилось в 200 метрах от дома самого Орысюка.

Фото: Сайт администрации Осьминского сельского поселения

Редакция MR7 отправила запрос в администрацию Осьминского сельского поселения. Бумагу там получили, однако ответа не последовало. В личной переписке в социальной сети «ВКонтакте» Владимир Орысюк заявил: «Направленная вами информация не соответствует действительности, соответственно, я не могу что-то комментировать». Какая именно информация не соответствует, глава не пояснил. Если ответ всё же поступит, то MR7 его опубликует.

Нехитрая работа

В осьминском социально-культурном центре находится библиотека и работают творческие кружки. ДК стоит на горе. Старенькое грязно-оранжевое здание с обвалившейся штукатуркой. На стенах украшение — бордовые отпечатки детских ладошек. Прямо напротив входа — ухоженный памятник детям — героям войны, вокруг которого — венки и пластмассовые могильные цветочки. В трёх метрах от скульптуры приютился деревянный туалет с двумя дверками — для мальчиков и девочек. Воспитанники разрисовали его голубыми ромашками. Рядом — спуск в котельную.

Осьминский ДК

Источник: Олег Золото
Отпечатки детских ладошек - украшение стен.

Источник: Олег Золото
Позитивный туалет

Источник: Олег Золото
Разрушающаяся стена ДК

Источник: Олег Золото

В «горячей фазе» конфликт кочегаров и власти находится только два месяца, но непонимание и недовольство начали копиться у работников котельной уже давно.

— При старом руководителе нас просили топить пожарче, на полную. Ведь дети же. А в прошлом году нам уголь лимитировали. Сказали взвешивать, но мы не взвешиваем. Весов-то не дали. Из-за их бережливости в морозы ДК остался без лопаты угля, кое-как прогрели электрическими обогревателями, — вспоминает Денис.

Как говорят кочегары, в целом работа нехитрая: дробишь уголь, сбрасываешь его в приёмник, а оттуда уже закидываешь в котлы, следишь за наружной температурой и давлением. Советское оборудование в кочегарке поменяли примерно восемь лет назад. Но рабочие жалуются, что мощности новых котлов, недостаточно, чтобы обогреть целое здание ДК.

Во время сильных дождей или по весне котельную регулярно затапливает, скорее всего, из-за неверно сделанной гидроизоляции.

— Мы не раз предлагали руководству: давайте мы сами закупим материалы, оборудуем, цементом зальём — только возместить расходы. Ни в какую. Даже помпы, чтобы воду откачивать, не дают, — говорит Денис.

Новые котлы, которые поставили восемь лет назад.

Источник: Олег Золото
Новый рабочий кочегарки, которого взяли после увольнения двух прежних.

Источник: Олег Золото
Углеприёмник

Источник: Олег Золото

Приходится работать по щиколотку в воде. Каменная пыль, копоть, дым, гарь и высокая влажность делают воздух в кочегарке плотным, даже липким. С непривычки у меня уже через десять минут начинает болеть голова. Пол, вернее — сырая хлюпающая земля, густо покрытая угольной взвесью, застелена досками и ДСП. На одной из них — мисочки.

— К нам тут котик захаживает, мы его подкармливаем. А ещё у нас тут обитает редкий вид — лягушка кочегарная. Казалось бы, ей кожу разъедать должно, а она ничего, живёт у нас. Чёрная вся, мутант уже, наверное, — объясняет Денис.

— А СИЗы вам выдают? — интересуюсь я.

— Кого? — Недоумённо переспрашивает Сергей.

— Ну средства защиты, — опережая меня, поясняет мужчине его жена Анна, которая тоже пришла поговорить с нами. — Даже перчаток нормальных не выпросишь, сами покупали.

— Работаем в чём не жалко, — подключается к разговору Егор. — Респиратор как-то раз выдали, так он не предназначен для такой работы, в нём вообще дышать невозможно. Нам говорили: вы купите экипировку на свои деньги. Ну хорошо. Куплю я сейчас за 15 тысяч качественную форму. Мне не компенсируют. А другую смысл брать? Она для этого не предназначена, ё-моё. Высокая температура: попадёт искра на синтетику, сразу воспламенится и сгоришь.

— Да бог уж с ними, с условиями работы. Мы люди привыкшие, — мягко останавливает возмущённого Егора Сергей.

Когда на смене выдаётся свободная минута, кочегары уходят отдыхать в маленькую комнатку. Дом культуры даже выделил им электрочайник. Микроволновка, холодильник и душ, которые необходимы, когда человек трудится сутки в котельной (c 9 утра до 9 следующего дня), — предметы недостижимой роскоши для сельского ДК. На небольшой телевизор скидывались вчетвером.

Фото: Олег Золото
Денис Пилецкий в комнате для отдыха при кочегарке

Когда выпадает снег, местные ребятишки бегают к Дому культуры кататься с горы. Чтобы родители не ругались, обогреться, обсушиться и выпить чаю бегут в маленький чёрный подвальчик. Для них там всегда согрета вода и приготовлен сахар или конфеты. Заглядывают и преподавательницы кружков, и их подопечные. Кочегарам — в радость. Приятно ведь, когда твой труд заметен, и здорово чувствовать себя важным.

40 тысяч на юриста

После всех разговоров с Орысюком троих кочегаров вывели за штат, а одного — самого молодого, 27-летнего Егора Шеротюка —и вовсе уволили. Он успел отработать в котельной только один сезон. У Егора жена и двое маленьких детей. Семья живёт в доме на печном отоплении.

Егор — единственный кормилец, потому берётся за любую работу. Сейчас Шеротюки живут на то, что папа заработал за лето. Пока тепло, Егор строит дома и ремонтирует автомобили.

— Подходит как-то к моему двору участковый: «Откуда у тебя столько машин, раз ты не работаешь?» А я их ремонтирую. Почему его это вообще должно волновать, у меня угнанные какие-то машины стоят на территории или что? Как-то ж надо справляться. Где ты сейчас тут работу найдёшь? Работал я на птицефабрике, она хоп — и закрылась, — вспоминает Егор.

К слову, участковый — единственный представитель полиции в Осьмино. На здании, где располагается отдел, даже нет вывески и государственного флага. Если происходят ЧП: кражи, убийства или насилие — то наряд приходится ждать по нескольку часов из Луги.

Фото: Олег Золото
Здание, где размещается местный отдел полиции.

Егор родился в Петербурге, но всю жизнь прожил в Осьмино. В кочегарку полтора года назад Егора позвал Денис, когда четвёртый из их прошлой команды уволился. Денис работал на одном производстве с родителями Егора, а мальчик забегал к нему на пост — чаю попить.

Никаких приказов о его сокращении Егору Шеротюку до сих пор не выдали, как и его трудовой договор. Зарплату и расчёт — тоже. В Государственной инспекции труда Ленинградской области в ответ на обращение кочегара обещали провести «контрольно-надзорные мероприятия» и посоветовали обратиться в суд.

Жалобу в инстанцию Егору и другим членам бригады помогала написать Анна — жена Сергея. Она же направила иск с требованием установить сам факт того, что Егор работал в ДК, восстановить Шеротюка в должности, компенсировать ему зарплату, задержки и моральный ущерб.

В конце октября из Лужского суда пришёл ответ, что заявление составлено неверно.

— А чтобы правильно составить иск, нужно обращаться к юристу. Мне даже сумму назвали — 40 тысяч рублей. У нас денег нет даже в Лугу выехать, не знаю, где найти такие средства, — объясняет Анна.

Егор надеется, что после публикации материала получится найти хорошего адвоката, который захочет помочь и возьмётся за дело бесплатно.

Финансы

В 2019-м, при старом руководителе Дома культуры (его тоже сменили год назад), средняя зарплата кочегаров была 16 791 рубль. В прошлом году стали платить на три тысячи меньше. В этом — уже 11 тысяч до вычета налогов. Но даже такие деньги Егору, Сергею и Денису не выплачивают уже с 20 сентября.

— Хватало жить так, чтобы с голоду не шатало. Мы где-то подхалтурим: дрова нарубить или сложить, доску прибить. Огородиком живём. И мы бы ничего не начали, если бы с нами через губу не разговаривали и не обращались совсем уж как с холопами, — волнуется Денис и растерянно шевелит усами.

«Нерентабельно» и «оптимизация»

Вслед за Егором, не выдержав обиды и презрения со стороны администрации, ушёл и второй кочегар — весельчак Сергей. Он отапливал ДК 15 сезонов. До этого работал в лесничестве, пока его не «оптимизировали». Успел потрудиться в Петербурге, познакомился с будущей женой Анной и вернулся с ней в Осьмино. Здесь Анна работает воспитателем.

Фото: Олег Золото
Анна Тарасова и Сергей Горин

— Детские сады у нас тоже «оптимизируют». Урезали количество групп: было три, стало две. Нерентабельно, мало народу. За последние три года сильно сократили зарплату, — рассказывает Анна.

Теперь Анна получает 21 тысячу, Сергей — 11. У него инвалидность по диабету, крупные халтуры он брать не может. Пара, в отличие от Егора с семьёй, живёт в квартире в одной из пятиэтажек. Газ есть не во всех подъездах, приходится таскать баллоны. Бывают перебои со светом.

Фото: Олег Золото

Горячего водоснабжения в домах с «девяностых» нет совсем. Чтобы тёпленькая шла, нужно ставить бойлеры и отдавать за коммуналку по пять тысяч в месяц. С восьмилетним сыном без таких элементарных удобств Анне и Сергею стало бы совсем тяжело. Хотя женщина отмечает и плюсы: свежий воздух, тишина, природа.

— Мне родители помогают. Отцу 74 года, он работает, потому что на пенсию им с мамой тоже не прожить — чтобы себя обеспечить и внуку подкинуть, — продолжает Анна. — Вот ещё пару лет назад было шикарно: я получу 28, Сергей — 16, плюс его пенсия по инвалидности. Мы вообще были в шоколаде, даже умудрялись куда-то съездить отдохнуть в недалёкие края. А сейчас что? Есть мысли бросить всё и уехать. В школе беда, учить детей некому. В следующем году уже вообще не будет учителя для начальных классов. Кому это надо, ведь не предоставляют даже жильё здесь, а квартиры и доброго слова не стоят, не то что 800 тысяч.

Осьмино потихоньку вымирает, как и другие маленькие сёла в Ленинградской области. Работы нет, а если появляются вакансии, то зарплата в 20 тысяч — предел мечтаний. Остаются или старики, или мамы с детьми.

Молодые люди уезжают отсюда в Лугу и Петербург. В Осьмино шутят, что транспортную инфраструктуру похерили специально, чтобы остановить миграцию. Раньше до Толмачёво ходил пароход по реке Луге, автобусы в Петербург каждый час, от одной деревни до другой можно было добраться на маленьких пазиках. Теперь между деревнями сообщение только «на 11-м номере», то есть на своих двоих, до Петербурга — одна частная маршрутка. А пазик ездит до Луги раз в день — утром и возвращается обратно обычно без пассажиров. Вечернего рейса в ту же Лугу нет, поэтому без авто думать о работе за пределами села невозможно. Нерентабельно и точка.

Источник: Олег Золото
Источник: Олег Золото
Источник: Олег Золото

Вдоль единственной асфальтированной трассы — покосившиеся деревянные избушки и аккуратные домики дачников, обшитые сайдингом. Эта дорога идёт параллельно реке Саба и прошивает посёлок насквозь — видимо, чтобы удобно было поскорее пролететь мимо, подняв тонированные стёкла чистеньких полированных машин.

Точно так же с врачом: до поликлиники не добраться, вернуться не на чем. Больницу в Осьмино отремонтировали — это жёлтое здание с колоннами и треугольным фронтоном, которое не вписывается в местный ландшафт. Только вот ни оборудования, ни персонала в ней нет. Сейчас, как говорит Анна, амбулаторно принимает один врач на все болезни, милая приветливая женщина 70 лет. Уже два года как в Осьмино нет пункта скорой помощи — его тоже оптимизировали.

Анне однажды удалось лично пообщаться с губернатором Ленинградской области Александром Дрозденко.

— И снова мне сказали: «Нерентабельно, мало жителей». А вы, не-жители, видимо, сдохните, ждавши скорую из Луги! — возмущается Анна. — У нас тут 58 деревень в округе. В лучшем случае полтора часа ждать, если есть свободные машины. А если нет — четыре часа как минимум. Я писала письмо и в здравнадзор, и в прокуратуру. Больше 500 подписей собрала. Никто не помог.

Несмотря на молчание властей, Анна продолжает писать во всевозможные инстанции. Её фамилия — Тарасова — уже стала нарицательной в селе.

— Характер у меня такой, хоть нервы этим инстанциям вытрепать. Разговариваешь с людьми, они с тобой соглашаются, а только подходишь с бумажкой…

— Язык сразу у всех в жопе, — отрезает Егор.

— «Нерентабельно» и «оптимизация» — два слова, которые определяют нашу жизнь. Подтекст простой: «Вы не нужны». Мы люди даже не знаю какого сорта, без сорта. Наверное, так, пересортица, насыпанная в ящик, — думает Анна.

«Девяностые» будто не уходили

В отличие от учителей и врачей, священнослужителей в село всё же распределяют. Приход есть приход, а местным жителям, похоже, ещё нужно поучиться смирению и терпению. Осьмино уже больше семи веков. С момента основания здесь появилась деревянная церковь Георгия Победоносца. В XVII веке она сгорела и была перестроена из витых брёвен без использования гвоздей. Столетие спустя к ней возвели два дополнительных придела.

В 2003-м храм передали Русской православной церкви для реставрации. В итоге его разобрали, брёвна разбросали вокруг, даже не сложив под навес. Рядом построили небольшое каменное помещение, где теперь совершают службы.

— Молодец отец Павел — ларёк поставил. С сувенирами, — замечает Денис, когда мы проезжаем мимо храма.

Фото: Олег Золото
То, что осталось от старинной церкви Георгия Победоносца

Денис пригласил нас в гости. Он живёт в деревне Шипино за 12 километров от Осьмино. Каждый рабочий день мужчина преодолевает это расстояние пешком или на велосипеде. Тот, на котором Денис прибыл сегодня, кочегар собрал из трёх предыдущих. Больше двух лет колёсный транспорт здесь не служит — дороги раскуроченные. Путь занимает полтора-два часа в одну сторону.

— Я тут два раза на дороге медведей встречал. Один раз выскочил на повороте на велосипеде, а медведь в 30 метрах от меня стоит. Не знал, что и делать, хорошо, что его машина спугнула. А во второй раз ко мне пестунчик (годовалый медвежонок. — Ред.) выбежал, маленький совсем. Больше моего испугался, на дерево полез. А вон там я двух волков видел, красивые. Идут хвост в хвост, — показывает Денис из окна. — Сейчас уже зверя в лесах не осталось, спугнули. Давно тут всё вырубают, в порт везут, финнам продают.

По обеим сторонам дороги вместо стройных сосенок появляются уродливые залысины — как следы от зубов механической саранчи. Эти территории сдают в бессрочную аренду на 49 лет. О незаконных вырубках в этом районе стало слышно ещё в 2006-м. Мама Дениса, тогда ещё крепкая женщина, собирала по всей деревне подписи — вышло больше 30 — и писала заявления в Лужскую прокуратуру. В «Лужской правде» появилась небольшая заметка с ответом от директора Лужского лесничества и главного лесничего Лужского сельского лесхоза: мол, всё как надо, поводов для беспокойства нет.

Номер "Лужской правды" с заметкой о вырубке лесов. 2006 год.

Источник: Анастасия Романова
Заявление мамы Дениса в прокуратуру с подписями соседей.

Источник: Анастасия Романова

Мамы Дениса недавно не стало, лес рубят до сих пор и будут рубить, пока есть что рубить. Рукописное заявление и номер газеты с проржавевшей скрепкой 46-летний мужчина хранит до сих пор. Дом, где сейчас живёт Денис, как летнюю кухню построил его папа в «девяностые».

Родители мужчины по молодости уехали на север за «длинным рублём». До развала СССР прожили в Дудинке. Когда комбинат закрылся, обосновались в Осьмино. Денис ещё какое-то время поработал электриком в Красноярском крае, пробовал найти место в Петербурге, но не случилось. В 2000-х переехал в село к семье.

Когда у отца заболели ноги, старший брат увёз его в Москву. Сестра Дениса уехала на юг, и он остался бобылём — один с котами. Животные любят Дениса, сами находят его. В домишке уже поселились пять мохнатых постояльцев: Катька, Портос, Таська, Лизка, Лёлька. Был ещё чёрный кот Чёртик, но он летом убежал и не вернулся.

— Ну как так? Выдавливают отсюда просто. Всё бросать в Москву уезжать? Дом… А коты? Ладно подкармливать — я с соседом договорюсь. Но ведь это ж не лайка, которая в снегу ночует, им тепло нужно, — говорит Денис.

Зимой кочегар пользуется двумя электрическими обогревателями. Буржуйка есть, но она совсем старенькая и пользоваться ею страшно. Выходит около четырёх тысяч в месяц за энергию. За водой Денис ходит на колодец. На то, чтобы вымыться в бане — она у Дениса общая с соседом, уходит целый день.

Если случается обрыв сетей, то бригады ремонтников едут сюда из Новгорода или Кингисеппа, если, конечно, удастся дозвониться до энергетиков. С телефонной связью в деревнях туго, не говоря уже об интернете. Продуктовые фургоны доезжают в Шипино только летом, но в них дороже, чем в обычных магазинах. Так что снедь Денис носит из Осьмино.

Дом Дениса

Источник: Олег Золото
Денис Пилецкий

Источник: Олег Золото
Баня и огород Дениса

Источник: Олег Золото
Библиотека, которая осталась от родителей

Источник: Олег Золото
Источник: Олег Золото
Остатки предыдущего велосипеда Дениса

Источник: Олег Золото

После увольнения двух кочегаров из котельной администрация успела взять на работу одного нового. Теперь ДК отапливают трое вместо четырех. И у Дениса график не сутки через трое, а сутки через двое. Зарплата осталась прежней. А свободного времени хватает только на помывку и на еду. Готовит кочегар на маленькой электрической плитке, а если нет света — на газовой. Ему случается провести несколько вечеров и при свечах с одной из книг. Благо библиотека осталась от родителей большая.

— У меня ощущение такое, что «девяностые» возвращаются, будто не уходили. Ощущение нестабильности и безнадёги… Ребята меня всё подкалывают. Я ж такой ярый был путинист, за него голосовал, думал, порядок наведёт. Что-то не вижу я порядка-то этого.