Онкологические пациенты из регионов, Петербурга и Москвы могут не получить реальную помощь, а маленькие клиники рискуют исчезнуть.
С 1 января 2022 года вступит в силу новый порядок помощи онкологическим пациентам. Документ не обновляли девять лет — с 2012 года. Минздрав изменил правила лечения людей с онкозаболеваниями. Фактически пациенты будут лишены права выбора, где и у кого получать медицинскую помощь, а маленькие онкоцентры могут и вовсе исчезнуть. Обо всё по порядку — в материале MR7.
«Медицинская миграция»
Федеральные законы № 323 «Об основах охраны здоровья граждан» и № 326 «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации» гарантируют человеку право выбора: в каком регионе, больнице и у какого врача лечиться. Наиболее значимым такой выбор был для людей с тяжёлыми, в том числе онкологическими, заболеваниями, учитывая, что не в каждом субъекте страны пациенту могли реально помочь.
Фото: Анастасия Романова
— Любой пациент, гражданин РФ, вправе самостоятельно выбирать лечебное учреждение и лечащего врача. Ранее он мог получить форму 057-У у врача по месту жительства с направлением в том числе в медицинские организации Санкт-Петербурга и Москвы. В последние годы, к сожалению, принимается всё больше нормативных документов ограничивающих выбор пациентов и затрудняющих маршрутизацию вне региона проживания, — объясняет заведующая отделением дневного стационара онкологической клиники «Луч» Мария Степанова.
Эксперты опасаются, что всё может свестись к тому, что онкологических пациентов «обяжут» лечиться по месту прописки. Формально у врача останется право выдать направление на лечение в другой регион, но сделать это будет непросто: нужны будут «особые» обстоятельства, при которых местные медики не могут помочь.
К примеру, у человека обнаруживают лейкоз на ранней стадии. Первое лечение, которое должен получить пациент, — химиотерапия. Необходимые медикаменты в регионе есть, и больного оставляют дома: нет показаний для поездки в федеральный центр. Даже если врач и его подопечный понимают, что «химией» лишь ненадолго удастся погасить болезнь и уже через несколько месяцев случится жётский рецидив. Выходит, что больной должен добраться до последней стадии болезни, когда ничего, кроме трансплантации, ему не может помочь. Только тогда регион его выпустит.
Ты видишь выбор? А он есть, только плати
Если форму 057-У не выдадут, то у пациента всё равно остаётся выбор: лечится по ОМС в регионе или уехать без направления в федеральную клинику, но за свой счёт. Всё бы хорошо, но одно только введение иммунной терапии может стоить до 500 тысяч рублей. А лечиться часто нужно не месяцы, а годы. Конечно, можно обратиться за помощью к фондам или организовать сбор самостоятельно — но это время и силы, которых у человека с болезнью может не быть.
Новые правила Минздрава коснуться и жителей столичных регионов. Петербуржцы и москвичи в этом смысле ничем не будут отличаться от пермяков или омичей. Даже если вы живёте на Петроградской стороне, рядом с НИИ детской гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачёвой, попасть туда без направления комиссии не выйдет. Дело в том, что такие центры как Горбачёвка или Национальный медицинский исследовательский центр онкологии им. Н. Н. Блохина в Москве — федеральные клиники, они не привязаны к региону и не лечат «по прописке».
Хватит ли сил у регионов лечить по прописке?
Законодатели утверждают, что цель закона — перераспределить потоки так, чтобы пациенты лечились на местах. По их мнению, это поможет развивать региональную медицину, снизит нагрузку на федеральные центры. Обучить специалистов или привлечь профессионалов, создать для них хорошие условия работы, построить и оснастить современный центр «в провинции» — цель хорошая, только чтобы реализовать её нужны деньги и время, не год и даже не пять лет.
Почему бы сначала не создать условия, а после, когда сам человек не будет видеть смысла уезжать, издать правила? Почему сейчас за улучшение медицины на местах люди должны заплатить здоровьем, а может и жизнью? Ведь сегодня ситуация даже в городах-миллиониках неидеальная, чего уж говорить о более маленьких субъектах.
Фото: Анастасия Романова
Десятки тысяч онкологических больных и сейчас лечатся в регионах, где всего сотни коек. Хватит ли мощностей, чтобы лечить и тех, кто вернётся или не сможет уехать в федеральный центр, неясно. Причём статистика, которую изучил MR7, датируется 2018 годом. Более поздних официальных данных у Минздрава нет, а в отчётах Роспотребнадзора онкологические заболевания исчезли из списка социально значимых. Их заменили расплывчатым «новообразования», которые могут быть и доброкачественными, не раковыми.
— Я думаю, что какой бы закон ни вышел, мои коллеги будут на стороне пациента, — говорит Мария Степанова. — Онкология и гематология сильно завязаны на времени. Это самый ценный ресурс, заболевания прогрессируют быстро, и больные очень уязвимы. Может быть, в такой ситуации федеральные центры займутся телемедициной или будут проводить медицинские консультации для коллег из регионов
Врач опасается, что и без того сильная нагрузка на онкологов на местах вырастет. Этому способствует и то, что по новым правилам такие специалисты должны заниматься и доброкачественными новообразованиями.
— Конечно, мне сложно судить о ситуации во всех региональных диспансерах, но мои наблюдения говорят о том, что нагрузка на врача-онколога колоссальная. Ежедневный амбулаторный прием даже сейчас редко где позволяет уделить более 10−15 минут пациенту. Что произойдет в начале следующего года, когда пациенты перестанут уезжать в федеральные центры, представить страшно, — переживает Мария Степанова.
Фото: Анастасия Романова
«Раз деньги идут за пациентом, значит, будем контролировать его путь»
Смущает и то, что по новым правилам Минздрава далеко не в каждой клинике пациенту смогут помочь. В так называемую маршрутизацию (систему распределения пациентов по клиникам) планируется включать не все медучреждения, которые сейчас оказывают помощь. В документе, например, появились серьёзные ограничения по койкоместам. Это никак не вяжется с идеей развития медицины в регионах.
— После того, как правила вступят в силу, пациентов смогут по ОМС направлять только в те больницы, у которых есть не менее 70 коек онкологического профиля. Против этого требования высказались буквально все эксперты: от врачей и пациентских организаций до Федеральной антимонопольной службы, — говорит член правления фонда AdVita Елена Грачёва. — Мерять всё койками, когда примерно 80% всей онкологической помощи теперь проходит амбулаторно, непрофессионально. Это рефлекс советской системы планирования.
Из маршрутизации с ее новыми правилами могу выпасть небольшие частные клиники узкого профиля (многие работают в системе ОМС), а также маленькие государственные онкологические больницы в глубинке. То есть комиссии туда попросту не смогут направлять пациентов на бесплатные процедуры и обследования.
Не на руку таким организациям играет и ещё одно нововведение. По порядку Минздрава клиника будет обязана иметь все «ветки» онкологической помощи: химиотерапию, хирургию и лучевую терапию. Такие больницы встречаются довольно редко.
— Никто не считал, какое количество медицинских организаций, оказывающих в настоящий момент помощь, не пройдут по этому критерию и выпадут из схемы региональной маршрутизации. Грубо говоря, мы не знаем, на сколько сократится количество коек онкологического профиля, а следовательно, доступность терапии. Бенефициары новых правил, за которые Минздрав стоял как за Брестскую крепость, — только крупные региональные онкоцентры, — считает Елена Грачёва.
По ее мнению, регионы не хотят отдавать деньги за лечение онкологических больных ни федеральным центрам, ни частным клиникам: «Раз деньги идут за пациентом, значит, будем контролировать его путь всеми способами, какие у нас есть: куда-то не дадим направление, какие-то клиники „отчислим“ за недостатком коек».
Елена также отмечает, что концепция — собрать онкологических больных в одном, отдельно стоящем месте — не очень востребована в мировой практике. При этом она не умаляет важность работы центров.
— Как только приказ вступит в силу, безусловно, общественные организации будут фиксировать нарушения прав пациентов и предавать их огласке, — резюмирует Елена Грачёва, — Посмотрим, что из этого выйдет.
