Истории

«Хотел бы в Чехию в Пардубицы, где мы встретили Победу»

Иван Балакшин редкий по нынешним временам человек. Он участник боевых действий. Воевать начал под Ленинградом, а закончил войну в Чехии. Корреспондент MR7.ru Анастасия Гавриэлова узнала, как живет настоящий ветеран и о чем он мечтает.

Иван Иванович Балакшин живет у двоюродной сестры на пятом этаже дома без лифта в центре Ломоносова. Ему 93 года. На улицу не выходит — обмороженные в 1944-м году ноги не слушаются и болят. Если надо поехать на дачу или в поликлинику — сыновья выносят на руках, когда приезжают навестить. Чтобы Иван Ивановичу не было одиноко, чиновники дали ему в пользование телефон службы «Забота», по которому он может позвонить в любое время и услышать: «Добрый день Иван Иванович, что вам нужно?». Но сам же смеется — все, что могут сделать по этому телефону — дать совет и выслушать.

Свободное время Иван Иванович в основном читает — книги, газеты, смотрит новости. Сестра Вера Ивановна отмечает — зрение у него отличное, и память, и поболтать любит, да только не с кем.

Начало войны

Войну Иван встретил 15-летним подростком, окончившим 7 классов школы в поселке Лебяжьем. В 1941 году на период войны обучение Ивана закончилось — лопату в руки и вместе с другими детьми поселка на «полуторке» Ваню отправляют в форт Красная горка — на оборонительные районы «обрезать» возвышенность, копать траншеи:

«Чтобы немецкие танки подошли и носом уткнулись в стенку». В форту Красная горка стояли дальнобойные орудия, которые стреляли 320-мм снарядами с дальностью в 30 километров — их задача была простреливать фарватер, чтобы немец не прошел к Кронштадту.

В действующую армию Иван попал в 1943 году: «Только исполнилось 17. Сталин сказал — надо брать оружие и убивать, и не пускать немцев в Ломоносов, чтобы они прямой наводкой не стреляли по Кронштадту. Немец хотел это побережье взять с ходу. Но 5-я Морская бригада с Кронштадта была брошена сюда — в район Калище. И я попал сюда в 1943 году, по призыву в войска связи. Немец уже в 41 году Петергоф взял, Стрельну. Отрезал этот укрепрайон. Надо было защищать Ломоносов, Кронштадт… обстановка была очень тяжелая. Через Лебяжье пролетали на высоте 800−1000 метров самолеты — шли на Кронштадт. Мы пацанами были… только смотрели, как там взрываются бомбы. Вот…».

Так юношей Иван оказался на Ораниенбаумском плацдарме в Большой Ижоре под командованием комбрига Останина. Иван Иванович говорит медленно, рубленными, как из газетных вырезок, фразами: «Днем и ночью, в снег и в дождь. Чтоб связь была! Не взирая ни на что. Штаб армии был в районе Таменгонт. Нужна связь. Команду надо выполнять, — ветеран показывает на себе, и улыбается, вспоминая свой первый боевой опыт. — Не автомат, а длинная винтовка старого образца — вот здесь, катушка — сзади. Это телефонный аппарат ТАБИП, расшифровывается „телефонный аппарат без источника питания“. И вот оказалось, что этот аппарат немцы прослушивали. Потому срочно эти аппараты запретили. Дали новые — ТАИ-43. Деревянный корпус, через плечо и вперед!».

В Ленинград

Переброску в Ленинград Иван Иванович запомнил хорошо: под покровом ночи, в самую мерзкую погоду — дождь, туман — с пристани в Ломоносове их отправили на барже сначала в Кронштадт, затем в Ленинград.

«С Петергофа с Троицкой горки немец пускал ракеты на парашюте и весь фарватер был как на ладони. Но русский народ — не дурак. Были боцманы, которые чувствовали, как в темноте провести баржу, и благодаря им, сообщение было возможно».

Рядовой Иван Балакшин попал во второй пулеметный батальон, располагавшийся в Новочеркасских казармах. Неделю таскал тяжеленный пулемет на колесах — но к чему готовили, так и не узнал. Неожиданно оружие приказали сдать, человек 15 выстроили — приехал «покупатель», — так его называли между собой солдатики. «Шагом марш. Помню, возле Исаакиевского собора остановились, вроде перекурю. Кто курит, а кто??? — после меня, извините, мокрое место осталось — сходил в туалет! Это ж жизнь!».

Учения и хряпа

Ивана определили в 14-й полк связи Ленинградского военного округа, располагавшийся возле Витебского вокзала, где и сейчас стоят двухэтажные казармы. Две недели Ивана учили и днем, и ночью: «Казармы старые — подвалы со сводами, там у нас были классы — учились до ночи. Часов шесть поспать и снова занятия практические. Помню, ходили в Летний сад и на Марсово поле. Там стояли зенитные установки и расчет: двое мужчин и три девушки. Мы обеспечивали их связью. Тревога по городу объявляется, гудят сирены…». Иван описывает то, что помнит: «Недалеко от наших казарм был до войны ипподром: скачки на лошадях были. Там стояли девушки с аэростатами, машины ЗИС-5, лебедки. По тревоге они выезжали и запускали аэростаты — чтоб самолеты вражеские, если начинали пикировать, попадали в трос, подвешенный к аэростату — и падали».

Иван Иванович помнит, как были истощены жители Ленинграда:

«Народ буквально ползал. В Лебяжьем, мама писала — кто-то съел нашего Тризора, собаку… Нам-то хоть давали грамм 300 хряпу. Населению еще в 1942-м году было приказано капусту сажать. Качаны шли в госпиталь, а в боевые части, и наши — запасные, получали верхние листья — это и есть хряпа. В казармах стояли чаны, наполовину закопанные в землю. И вот в эти чаны эти листья сваливали, а штук пять солдатиков в резиновых сапогах эту капусту топчут, солят и топчут. Вилами из этого чана это месиво доставали в бочки и на кухню. А там щи нам варили. Немножко картошки, этот лист капустный и кочерыжку нам!».

«Гнали немца, партизаны помогали»

Потом был прорыв блокады. Рядовой Балакшин обеспечивать связью продвижение наших войск при наступлении в направлении Ропша-Гостилицы. «Потом мы двинулись на Порхов. В Дедовичах был большой партизанский отряд. Они очень большую помочь оказывали. Немец отступал. Войска гнали его, и партизаны помогали. В том районе все нами исхожено».

Войска пошли дальше в Эстонию, Иван вместе со всеми перешел с Ленинградского фронта в третий Прибалтийский и оказался под Ригой.

«Там мы попали в такой переплет! Лежали трое или четверо суток головы не поднять, не то, что связь организовать. Снег, мороз… там я ноги то и застудил. Обморожения сильные были. Когда лежал, рядом взорвалась мина — руку и ногу задело. В госпиталь тогда не брали — дышать, двигаться можешь? — перевязали по-фронтовому и вперед. А там судьба решит — что дальше», — У Иван Ивановича сегодня хорошее настроение, он смеется, вспоминая ранения, и показывает на руку: «Все зажило уже».

Иван Балакшин участвовал в освобождении Валги и Риги. Пошел слух среди ребят постарше, что роту отправят на войну с Японией. «Подогнали эшелоны — это приказ. А сами про себя думаем: «Этого нам не хватало — харакири с японцами. Но приказ есть приказ, никуда не денешься. Погрузились в телячьи вагоны, паровоз пошел — чух чух чух», — но слух остался слухом, выглянув из окна поутру ребята увидели название станции: «Лида» и поняли — везут не на восток, а на запад. «Оказалось перекинули нас на Четвертый Украинский фронт. Взяли прусский Ратибор. «Вдруг команда — 133 рота связи быстро погрузка в самолеты — и нас бросают под Прагу — там восстал народ и попросил у Сталина помощи», — вспоминает ветеран.

По сравнению с прежними боями — в Чехословакии было полегче, по мнению Ивана Ивановича немцы уже чувствовали скорый конец. «Закончили мы, не доходя Праги. Последние бои были в Пардовице.

Победа досталась нам не 9 мая, а много позже, потому что Сталин приказал преследовать немцев, которые бежали на запад: «догонять и бить!». Конец войны нам объявили лишь 15 или 18 мая, точно не помню.

Победный кофе

«15 или 18 мая нам объявили, что война кончилась — мы вернулись на свои позиции в Пардубицы. Пошли гулять… Русский народ он смелый?! Братцы — а пошли на вокзал в буфет! Заходим. Садимся вот так вот, — Иван Балакшин как будто помнит кто где сидел, оглядывается на товарищей, которых уже нет в живых. — Три человека… заказываем кофе — спирт нельзя! Только кофе. Кто по две, а кто и по три чашки — солдат-то молодой. Подходит буфетчица на ломаном русском. Мы спрашиваем: «Что стоит, пани?» А она: «Никакой оплаты, нам президент сказал — придут русские солдаты — угощать. Вот времена! И мы попили кофе и булочки такие, посыпаны мелким песочком…».

«Косопузы»

«Среди нас были старшие ребята, из нашей шатьи-братьи — рязанские, постарше нас — 15-го 18-го года рождения. Их еще называют косопузами. Так вот нагрянули к нам спецслужбы — давай мешки проверять. Оказалось, эти рязанские ограбили брата доктора Бенеша! А Бенеш возглавлял Чехословакию. Такой шмон навели! А мы еще видели, как они тащат кожаные чемоданы — а сказать не могли ничего — они были старше нас. Очень разные у нас были ребята — и не только ребята, но и девушки».

Сашка — боевой товарищ с улицы Марата

Всех своих сослуживцев Иван Балакшин помнит по именам, но живых среди них уже нет. «Веселов Лешка, Иванов Саша, — это был такой комик, жил на улице Марата. Третий мой дружок с Новой Ладоги — Валентин Исаков. По 18−19 лет нам было. Помню был случай, в Эстонии уголок землянки, девочки на коммутаторе дежурили. И вот сидели две девушки ночью — одна с автоматом, одна — на связи. А этот Саша на улице охранял. Ну и молодой же — 18 лет. Что ему в голову пришло? Он к окошку подошел и заблеял: беееее, бееее. Маша встала из-за коммутатора и к окну — думала, действительно коза подошла! — Иван Иванович снова смеется в голос. — И такие вещи были. Молодежь. Такой был наш боевой Сашка с улицы Марата».

Вместо школы

После войны Иван попал сначала в Одесский военный округ, его некоторое время возглавлял маршал Георгий Жуков, но вскоре Жукова отправили в Сибирь, а одесский округ расформировали. Ивана перевели в Прикарпатский военный округ во Львов.

1.png

Молодые солдаты мечтали скорее вернуться домой, но все никак не получалось.

«Нас собрали в Ленинской комнате при части, человек 30, а то и больше — мы написали заявление, о том, чтобы пойти учиться в вечернюю школу. Выступил замполит полка, объяснил: «Если я вам разрешу идти в вечернюю школу, то кто будет служить?».

Иван попал домой только через 5 лет после окончания войны — в конце сентября 1950 года.

«Нужно помнить!

Перед началом разговора с нами, Иван Иванович достал фотографии сыновей — старший Анатолий — с отличием закончил ленинградское училище подводного плавания, служил на Северном флоте, уволился в запас в чине капитана первого ранга, младший Дмитрий после окончания суворовского училища в Ленинграде с отличием окончил зенитно-ракетное училище. В Ленинградском военном округе командовал отдельным зенитно-ракетным дивизионом.: «Недавно вот в Сирии был — обучал сирийцев».

В свободное от забот о здоровье время, Иван Балакшин пытается добиться от петербургских властей установки памятной плиты на месте захоронений солдат, сражавшихся на Ораниенбаумском плацдарме.

«Может это меня не касается, но я как защитник Ораниенбаумского плацдарма считаю, что здесь нужно также, как на Малой Пискаревке, установить камень с надписью, что здесь захоронены защитники Ленинграда. Я написал письмо от участников войны, от блокадников в Дворцовый военкомат — нужно помнить, кто похоронен на Ильковском кладбище. Сейчас там стоит стела, на которой написано «1941 — 1945 гг.». Но молодежь не понимает, что это значит. А там захоронены бойцы, которые защищали родину. Ответ мне пришел только через год, что там все в порядке. Я их пригласил на кладбище — надо чтить тех, кто защищал родину.

Мне отвечает заместитель главы Петродворцового района — там все в порядке. Коли такая ерунда — я написал Беглову — но в приемной мне ответили, что снова направили письмо в Петродворцовый район", — ветеран войны Иван Балакшин искренне не понимает, почему ему никто не отвечает по существу.

На столе, покрытом вышитой скатертью, рядом с фотографиями сыновей лежит письмо с поздравлениями от Владимира Путина: «Вот товарищ Путин прислал. Какой-то Сидоров или Петров расписался за него… Скромненько так пишет», — Иван Балакшин признается, что кроме словесного «спасибо», его больше никак не поздравили. — «А что они еще могут подарить? Хотя есть кое-что!».

Ветеран вспоминает о «Заботе», еле поднимается на костылях, чтобы достать с полочки разрядившийся кнопочный телефон, заботливо уложенный в пакетик из-под хлеба. Если набрать кнопку № 2, можно дозвониться до диспетчера. Ивану Ивановичу обещали, что диспетчер должна ему помогать в решении всех проблем: «Ни шиша. Не решают они проблемы! Только советы дают».

v-2.jpg

День победы в 2019 году Иван Балакшин встретит на даче — приедут сыновья, отнесут его с 5 этажа до машины и отвезут на природу. Председатель совета ветеранов пригласил его выступить 9 мая в Лебяжьем: «В прошлом году ноги еще позволяли, а в этом уже вряд ли». О коляске и речи нет: «Ага, и еще танк обещали подарить», — горько шутит ветеран.

Когда я несколько раз после встречи перезваниваю, чтобы уточнить детали рассказа, Иван Иванович с удовольствием и по многу говорит, спешит рассказать все, что помнит, и о чем думает. Спрашиваю, а что бы вы хотели, чтобы вам подарили: «Атлас Ленобласти, потому что нужно знать свой край». Уточняю: «А может есть места, куда вы хотели бы съездить?», —

«Хотел бы… в Чехию в Пардубице, где мы встретили Победу. Но если бы у меня не болели ноги и мне было б не 93, а 23…».

Награды: орден Отечественной войны II степени, медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941−1945 годов», «За оборону Ленинграда», юбилейные медали к дню Победы.

share
print