Задержанные 12 июня 2017 года на Марсовом поле продолжают выходить на свободу после отсидки в полицейских изоляторах. Корреспондент MR7.ru Константин Крылов выяснил, с какой очередностью людей запускают в туалеты в отделах полиции, как незаконно собирают отпечатки пальцев, а главное, врут и угрожают молодым петербуржцам – участникам протестов против коррупции.
Четверо молодых людей рассказали о своем опыте общения с полицией Петербурга. Мы приводим их рассказы "без купюр". Двое согласились назвать имена и фамилии, двое согласились назвать только свои имена.
Ангелина Высоцкая
Арест: 5 Суток. Штраф: 10 000 рублей
Задержание: 12 июня меня задержали на Марсовом поле где-то в 14:45. К этому моменту я находилась на Марсовом поле минут 20. Нас окружило кольцо из "космонавтов", и в какой-то момент один из них вытащил меня и, ничего не объяснив, отвёл в автобус, на котором была табличка "до Удельного парка", но ехал он в отдел полиции.
Отдел полиции: Меня и ещё около 20-ти человек отвезли в 29-й отдел полиции. Там нас посадили в комнату и очень долго заполняли рапорты. Только 3–4 часа спустя полицейским пришёл приказ: писать протоколы по статьям 19.3, часть 1 и 20.2, часть 5. Все это тоже заняло у них много времени. Могу сказать, что сотрудники отдела относились к нам нормально – в туалет выводили по желанию. Кроме этого никуда не выпускали, но разрешили передать нам еду и нужные вещи.
Суд: На суд меня отвезли первой, он проходил в Дзержинском районом суде, где-то в 10 часов вечера. На суде я была без адвоката или защитника, сразу вынесли решение по 19.3 – 5 суток административного ареста, по 20.2 – штраф 10 000 рублей. После рассмотрения моего дела суд закрыли.
Арест: После суда меня опять отвезли в отдел, чтобы подготовить документы и отправить в спецприемник. В отделе я пробыла ещё несколько часов. К остальным ребятам меня не отвели – посадили в комнате около клеток. Когда переписали все мои вещи, отправили в "самую приличную для девушки" клетку. Там я просидела недолго, скоро "добрые" сотрудники выпустили меня, и я сидела с ними и ждала, пока все оформят и меня смогут отвезти в приёмник.
Там я оказалась около 4-х часов утра. Я была там первой с митинга. При этом сотрудники спецприемника очень хорошо ко мне относились, на протяжении всего ареста (может, потому что я девочка, а может, они ко всем так). Нас кормили, приносили книги из библиотеки, водили на прогулки. Каждый день ко мне в камеру, в которой я жила с девочкой (тоже забрали с митинга, но привезли на день позже), заглядывали медработники, нас с другими девочками почти каждый день водили в душ и вообще хорошо относились, шутили и поддерживали, чтобы мы не грустили. Также очень помогли волонтеры, каждый день передавали пакеты еды, нужные средства гигиены, книги и т. д.
Мы столько съесть не могли, а передачи все несли. В субботу, 17 июня, меня выпустили из спецприемника и около входа заключённых встречали ребята с плакатами, это очень сильно удивило, но было безумно приятно, что в такой ситуации остаются люди, которым не все равно.
Евгений
Штраф: 10 500 рублей
Задержание: На Марсово поле мы пришли с семьей. Там проходил городской фестиваль «Герои четырех эпох», кузнецы, казаки, демонстрация военной техники. В ожидании начала мирного митинга, мы присели на скамейку и наблюдали за происходящим вокруг. Особым раздражителем для нас являлась военная техника. Казалось бы, День России – мирный праздник, при чем тут снова военная техника?!
Чем ближе приближалось время назначенного митинга, тем меньше верилось в то, что он состоится. В парке были небольшие группы людей, пикетирующие одиночки с флагами России, но представить, что буквально через 10-15 минут начнут собираться в одну единую протестную группу тысячи людей – не верилось. Как только митинг начался, мы незамедлительно двинулись в самый центр, подхватив у скандирующих уже стандартные реплики, общая суть которых сводится к тому, что «не все в порядке в датском королевстве». Далее все как в тумане: кто-то орет что-то в мегафон, а минут через 5-10 мы были взяты в плотное живое кольцо. Не испугаться в такой обстановке было невозможно. Ты в эту минуту задаешь себе один и тот же вопрос: «За что!?» Первым делом я попытался сложить зонт, чтобы не дать возможности представителям полиции, бросившись на него, «заработать себе на квартиру».
Отдел полиции: Уже на 2-3-ю минуту нахождения в автозаке я понял, что нахожусь просто в отменной компании единомышленников. Пообщавшись со многими, понимаешь, до какого абсурда все это дошло, что столь светлые умы оказались под временным арестом. В отдел нас привезли где-то в 15:20. Спустя несколько часов в автозак зашел полковник полиции и, представившись, выслушал просьбы. К этому времени все просьбы сводились к простым физиологическим потребностям - туалет, курить, пить. Надо признаться, в первом я нуждался как никогда.
Просьбы в течение часа о том, чтобы предоставить нам уборную, бились о стену непонимания, мол, терпите. Все это с какого-то времени стало походить на пытку. По поведению «тех, кто нас бережет», виделось, что они тоже всем происходящим не довольны. Специалист из уголовного отдела, который был приглашен для дактилоскопирования, задал вопрос, появившись на пороге автозака: «Что я здесь делаю? Я вообще из другого отдела, я занимаюсь уголовниками, а кто все эти молодые люди – я не понимаю. Как и то, почему я ими занимаюсь?!»
Разговорив одного капитана внутри автозака, я услышал знакомые обрывки фраз, которые за годы вдалбливания в головы наших сограждан останкинской иглой заменили их собственные мысли: «Хотите, чтобы было, как на Украине? Да у нас менталитет другой, мы не способны жить по закону, да вас жалкое меньшинство – каких-то 1-2% и т. п.». Уже в отделе произошел разговор то ли с представителями из ОБЭП, то ли из центра «Э» – с силовиками, одним словом. Вопросы там задались тоже шаблонные: «Ну вот посмотришь на вас, с виду приличные люди, с высшими образованиями, с хорошей работой – чего вам недостает?»
Часам к 8–9-и вечера, написав объяснительную, расшнуровав обувь, сняв ремень, лишившись всего, что было у меня с собой в рюкзаке, я оказался в КПЗ. Там из человеческих удобств – туалет. Прилечь особо негде, стены холодные. Уже в который раз я пожалел, что оделся в этот день по-летнему. Надо отдать должное, что никто из ребят не пал духом – читали оказавшиеся под рукой книги, делились незабываемыми впечатлениями, травили байки.
Ближе к ночи нам были предоставлены матрасы с постельным бельем. Но заснуть так никому и не удалось – каждые 10-15 минут стальные двери в КПЗ со скрипом открывались, и громко произносилась чья-то фамилия. Таким образом задержанные вызывались для ознакомления со своими протоколами.
Суд: Перед отправкой в суд начальник отдела полиции подготовил нас к тому, что будут только штрафы. Это к вопросу о независимой роли суда. Рассмотрение дела началось только через час после того, как мы подъехали к суду. Все это время мы сидели в автозаке. Итог почти для всех: штраф в 10 000 рублей по статье 20.2 и 500 рублей по статье 19.3. То есть минимальное наказание. После второго-третьего решения суда с данным штрафом мало кто из нас уже сомневался в исходе своего дела.
Когда судебный конвейер заработал на полную мощность, каждые 10 минут выходили по одному задержанному, радуясь тому, что не придется коротать время в заключении на 5-15 суток. Каждый из нас в тот момент начал забывать, что самих штрафов и всего этого цирка не должно было быть по определению, если бы соблюдалась Конституция с ее 31-й статьей. В суде ощутил себя актером телепередачи «Час суда», только удара деревянным молоточком при вынесении приговора не хватало для полного погружения.
В заключение могу лишь сказать, что ни на минуту не усомнился в своем решении выйти на мирный, абсолютно законный, предоставленный нам по праву, митинг. Буквально в каждом эпизоде, начиная с задержания, заканчивая самим судилищем, видится болезненное состояние нашего государства.
Алексей
Штраф: 10 500 рублей
Задержание: Днем 12-го числа я собирался на митинг немного нервно. И все же страх удалось перебороть, я встретился с друзьями, и мы все пошли на Марсово поле. Немного постояв около громкоговорителя, я с друзьями подошел ближе к протестующим.
Атмосфера была удивительной: тысячи людей, объединенные одной мыслью, одной целью – донести до других людей, что нас обворовывают те, кого мы даже не избирали. Я чувствовал себя восторженно. А других воспринимал даже не как единомышленников, а как обычный крепкий народ со своим мнением. Многие, судя по всему, были не столько за Навального, сколько хотели высказаться и хотели, чтобы их услышали. Через минуты 2-3 нас неожиданно окружили люди в черных масках. Обалдев от происходящего, я оглянулся.
Рядом со мной стояли две девушки, они обняли друг друга и рыдали. Это было ужасное зрелище. Особенный ужас у меня возникал, когда я смотрел в глаза полицейским, один из них даже улыбался мне, когда я задавал вопрос: «Вам не стыдно?»
Во время задержания мне было немного обидно – я ведь даже плакат не взял, но был схвачен за то, что просто был на Марсовом.
Отдел полиции: К отделу полиции мы приехали уже около 16-и часов. И до позднего вечера сидели в этом самом автозаке-маршрутке. Иногда нас выводили в уборную, покурить и даже дали три бутылки воды, за что полицейским единственное спасибо. Из автозака мы позвонили в Службу помощи задержанным, и там нам сказали, что помощь уже в пути. Все без исключения радовались этой новости и рассчитывали через 3 часа вернуться домой. Но все мы сильно ошибались. Прочитав памятки правозащитников, мы были готовы к жесткости, но не к той жестокости, которая нас ждала за дверями отделения полиции.
Вначале я встретился с полковником, который хотел поговорить со мной по душам, но от разговоров я отказался, ссылаясь на 51-ю статью Конституции. Полковник не унывал и все пытался со мной поболтать, но после очередного отказа, он превратился в «плохого копа» и начал осыпать меня угрозами, вплоть до упоминания своих «друзей из военкомата».
Наконец он меня отпустил дальше по инстанциям, везде я ссылался на 51-ю статью и чувствовал неодобрительное отношение после этого. Когда я пришел делать отпечатки пальцев, я увидел двух девушек лет 25-ти, которые вместе со мной были незаконно задержаны. Когда подошла моя очередь делать отпечатки пальцев и фотографироваться, я отказался, ссылаясь на статью из «Закона о полиции». Полицейские отвечали, мол, покажи нам эту статью. В памятке задержанному был указан ее номер, но полицейские твердили, что такого закона нет, что все обязаны это делать, а за отказ напишут рапорт, за который срок пребывания здесь увеличится. Я еще раз четко ответил, что отказываюсь. После чего санкций ко мне применено не было.
В камерах находилось примерно по 3–4 человека. До 3:31 ночи мы просто ожидали. Сначала было даже немного весело от абсурда, что происходил вокруг. Однако потом стало не до шуток, когда в очередной раз мне отказали во встрече с адвокатом, хотя я знал, что он был где-то в здании, когда мне в очередной раз отказали в телефонном звонке. Если начальники с недовольством исполняли приказы, то рядовые полицейские исполняли его с особым рвением.
Еду и воду нам давали, матрасы не кидали вплоть до часов 5-6 утра, т. е. до переезда в другое отделение. При описи моих вещей я прочел, что мне вменяется только 20.2 КоАП РФ, что было хорошей новостью, однако в 3.31 часа ночи при ознакомлении с протоколами, в бумагах появилась 19.3 КоАП РФ. Люди в форме полицейских говорили, что адвокатов у нас никаких не будет, ведь мы не уголовники, а у административно задержанных никаких адвокатов не бывает.
Суд: В моем протоколе были грубые ошибки. Дело в том, что его писала женщина, а задерживал меня мужчина. Или, например, был указан не тот суд. У многих были защитники, у кого-то их не было, но поголовно всем давали штраф и отпускали. Уже 14-го числа мы были дома, что не может не радовать. Хотя радоваться, по сути, нечему.
Михаил Аршуков
Арест: 5 суток. Штраф 10 000 рублей.
Задержание: Меня задержали где-то в 15 часов на Марсовом, ближе к Летнему саду. Естественно, никто не представлялся, не называл причину задержания, не носил значков. Я наивно не сопротивлялся, чтобы не попасть под 19.3. Меня завели в рейсовый автобус, у которого оказался своеобразный маршрут: сначала завезли в 70-й, по-моему, отдел полиции, выгрузили там половину автобуса, а потом увезли в 24-й отдел. Куда нас везут и в чем обвиняют, нам не говорили всю дорогу.
Отдел полиции: Около 16-ти часов по прибытии в 24-й отдел нас, 20 человек, разместили в комнате где-то 15 кв. м перед окном дежурной части. Сначала никто сильно не переживал, осознавая, что сопротивления при задержании не оказывал, и 19.3 шить не с чего. Про объявления о незаконном митинге с требованием разойтись узнали в лучшем случае на следующий день, когда уже начались суды. Один из моих товарищей по несчастью начал требовать врачей, жалуясь на боль в руке, возникшую после задержания. Врачи его осмотрели, но на рентген отвезти долго отказывались. Пришлось фиксировать все на видео, чтобы убедить людей выполнять свою работу.
По прошествии трех часов с момента доставления в отдел, мы начали требовать протоколы задержания/доставления, на что получили в ответ «Вас много, а я одна». Эту фразу за пять суток я слышал потом слишком много раз. Некоторые стали писать жалобы/заявления на отсутствие протоколов, я позвонил с этим по 112, но всё оказалось безрезультатно. Часов в семь вечера, еще один мой товарищ по несчастью начал громко требовать протоколов. В результате его попросили пройти за окно дежурной части, сказав, что будут сейчас отводить по одному и предоставлять протоколы, но через несколько секунд мы услышали крик нашего товарища. Мы бросились оповещать горячую линию 112, знакомых, адвокатов. Как потом сказал этот задержанный, после криков бить его не решились, но, сняв обувь, запихнули в холодную камеру, в которой он провел всю ночь.
Ближе к полуночи нас переместили на второй этаж отделения. На вопросы о матрасах и белье ответили, что могут их выдать в камере. Спали мы на полу и на стульях, постелив пенки. Мест катастрофически не хватало. В помещении днем было душно, а ночью — холодно. Наутро многие кутались в пенки, чтобы хоть как-то этому холоду противостоять.
И еще - в туалете не было бумаги! Когда мы добились, чтобы ее туда повесили, нас обвинили в курении в туалете и отказывались выводить в уборную чаще, чем раз в два часа.
Следующий день тянулся довольно долго и уныло. Полицейские жаловались, что не спят из-за нас и не могут нормально работать. Мы же боролись с холодом, сном, стрессом, пытались узнать о судьбе других задержанных, которые уже побывали в судах, советовались с адвокатами, как выстраивать защиту.
Суд: После того, как выдали протоколы, нас повезли в суд. В суде отклоняли ходатайства о переносе дела в связи с реализацией права на адвоката и поиском свидетелей. До оглашения приговора ещё надеялся отделаться штрафом, но когда судья после зачитывания суммы штрафа по 20.2 сказала, что сможете его оплатить после отбывания срока, я аж похолодел.
После суда нас развезли по разным отделам и не сообщали, где мы находимся. У меня изъяли телефон, поэтому я никуда не мог позвонить. Пожалуй, самый страшный момент был, когда мы остались с соседом вдвоем, неизвестно где и без связи. Уже позже я выяснил, что доставили меня в 45-й отдел полиции. Забрали нас только к ночи и повезли в Александровскую больницу на обследование. Двое проходить его отказались. Тогда их начали пугать, что вернут в 24-й отдел полиции, поскольку в приемник на Захарьевской везти больных нельзя.
Арест: Только часа в 3 ночи нас повезли опять неизвестно куда. В итоге нас определили в Гатчину, где очень долго оформляли. Спать приходилось в автобусе, выходил я одним из последних где-то в 6:30 утра. Конвоиры в очередной раз жаловались, что не спят. Когда меня оформляли, я понял, почему всё было так долго: описание вещей было неполным и приходилось дописывать самому. В приемнике мне выдали простыню 1,2 х 1,2 м. Когда я вносил размеры простыни, тюремщики потешались, недоумевая, откуда же я могу знать их без линейки. Впрочем, минут через 15 мне дали новые простыни нормальных размеров.
Только 15 июня в полдень я смог выйти на связь и сообщить, куда меня отправили после суда. На прогулку не выводили до вечера, говоря, что нас слишком. После прогулки нас навестили люди из прокуратуры, на предмет жалоб и сообщили, что нас ещё ждут передачки. Получили мы их только вечером следующего дня.
Вместо того чтобы включить по радио одну из тех радиостанций, где хоть иногда объявляют время, в камере постоянно звучала музыка с тошнотворной полублатной попсой, под которую что-то читать было сложно. Ближе к вечеру нас посетила мадам Елагина из ОНК (Ольга Елагина из Общественной. Мы сначала обрадовались. Но потом она начала расспрашивать, у кого первое задержание, сделали ли мы для себя какие-либо выводы, нужны ли нам какие-либо митинги ещё и радость пропала.
