Редакция «Моего района» выбрала восемь петербуржцев, которые нас удивили в этом году: что-то создали, сказали, сделали или просто были самими собой. Они, в свою очередь, рассказали, кто или что их удивило в уходящем 2016-м.
Новый праздник — «День Д»
Лев Лурье
Был инициатором и организатором «Дня Д» — большого городского праздника, устроенного в честь 75-летия Сергея Довлатова. Праздник был нечопорный и «народный» — на него скинулись жители. В первые выходные сентября гуляла вся улица Рубинштейна (на ней жил Сергей Довлатов), да и вообще весь город: выставки, концерты, квесты, экскурсии, открытые чтения и круглые столы. Тогда же Сергею Донатовичу установили памятник на родной улице.
«Меня удивила Анна Пармас, снявшая клип в «Питере — пить». Со времён «Осторожно, модерн!» я не видел у неё работ такого качества, хотя всегда точно знал, что она замечательный мастер. Это все равно как человек пишет «Анну Каренину», потом 30 лет ничего не делает, а потом пишет «Войну и мир».
Вот вам нравится «День Д», а я вижу много «дней Д»: жители города, уставшие от бездействия городской власти, начинают для себя что-то сами придумывать, например, устраивают велопробеги или — что гораздо важнее — помогают детям, больным раком. То есть я вижу нарастающую общественную активность, и это очень приятно. Про Петербург ли я? Да, я говорю о Петербурге. Меня вообще, честно говоря, другие места не интересуют».
Первая прачечная для бездомных
Григорий Свердлин
В конце октября благотворительная организация «Ночлежка», директором которой является Григорий Свердлин, открыла бесплатную прачечную для бездомных. Там установили 8 сушильных и 8 стиральных машин и одну машину для крупногабаритных предметов. Прачечная будет работать круглогодично, пять дней в неделю. Только за первые четыре дня работы сюда пришло более 60 человек.
«Меня удивил в этом году Давид Папаскири, владелец сети прачечных prachka.com. Изначально мы связались с ним для консультации — узнать, как открыть душевую и что нужно для прачечной. Давид страшно загорелся, приехал к нам в «Ночлежку», проникся ещё больше — и решил открыть прачечную сам. Мы нашли место, а все дальнейшие расходы он взял на себя: отремонтировал помещение, привёз стиральные и сушильные машины. И это для него не одноразовая трата, он платит аренду и все коммунальные услуги — «Ночлежка» оплачивает только ставку сотрудника прачечной.
Удивительно, что человек, который далёк от тематики бездомных, так быстро включился в это дело. И это не адресная помощь, а системная благотворительность, ещё и пролонгированная: возможность пользоваться услугами прачечной помогает бездомным устроиться на работу, без стеснения приходить в паспортный стол, да и вообще людьми себя чувствовать — а это необходимо, чтобы выбраться с улицы».
Права женщин
Варвара Михайлова
В начале октября Варвара Михайлова рассказала у себя на странице в Фейсбуке, как на юрфаке ВШЭ в начале учебного года менеджер факультета, обсуждая выбор старосты, отметил, что по традиции это могут быть только мужчины. Варвара возмутилась гендерной дискриминацией и написала официальное обращение декану с просьбой дать правовую оценку ситуации. Ее пост о конфликте набрал почти 3000 лайков и более 300 комментариев — большинство со словами поддержки. Через несколько дней в университете провели общую встречу, после которой было озвучено, что менеджер принес извинения Варваре, а также что в ВШЭ «всегда уважают права студентов, и в университете нет места дискриминации по какому-либо признаку». Но, по словам Варвары, ответа на своё обращение она так и не получила, хотя прошло уже почти два месяца.
«Что меня поразило в этом году — это расцвет феминистского движения в русскоязычном пространстве. Раньше термин «феминистка» был клеймом, загоняющим женщину в клуб маргинальных фриков. Я и сама когда-то так относилась к феминисткам: считала поднимаемые фем-сообществом проблемы — надуманными, а активисток фем-движения — неадекватными мужененавистницами. Но в последнее время голос феминисток стал слышен, и даже в нашей стране общество начинает прислушиваться к нему. Огромную роль в этом сыграли правозащитницы и юристки, например, адвокатесса Мари Давтян. Она занимается делами о домашнем насилии и много говорит и пишет о том, что корнями преступлений в отношении женщин и отсутствия наказания по ним являются в том числе обывательские сексистские стереотипы.
Настоящий расцвет произошел в активистском движении: например, в Петербурге появился замечательный фестиваль феминистких арт-проектов «Рёбра Евы», его придумали Леда Гарина и Юлия Алимова, которые хотят помочь женщинам заговорить о своих проблемах на языке искусства. Публичные скандалы, даже нелепая история со старостами в Вышке, помогают снова и снова переосмыслить роль женщины в современном обществе и осознать, какую длинную дорогу нам еще предстоит пройти, чтобы выстроить общество равенства и взаимопонимания. И здорово, что теперь активистки фем-движения идут по этой дороге уверенно и дыша полной грудью. Потому что феминистка — это звучит гордо».
Возвращенные «ДИАЛОГИ»
Михаил Пиотровский
Решение директора Эрмитажа пустить проект «Диалоги» в главный музей Петербурга, особенно после обысков ФСБ в библиотеке имени Маяковского, впечатляет. Прокомментировать этот поступок «МР» попросил человека, которого это непосредственно касается, — создателя и куратора «Диалогов» Николая Солодникова.
«Конечно, для меня этот поступок важен. Это поступок «человека государственного». В самом высоком смысле этого слова. Пиотровский — государственник, потому что всё, что он делает ради государства, и оценивать это надо с точки зрения интересов государства. Истории государства и его будущего. Всё, что делает Михаил Борисович — это больше, чем политическая конъюнктура и текущий момент. Наш проект ему показался важным и интересным. И он пригласил нас в гости. А для нас это, конечно, огромная честь».
Ключ к состраданию
Михаил Патласов
Театральный режиссер — автор социального проекта о бездомных «Неприкасаемые» — первого в России документального спектакля, основанного на реальных судьбах людей, оказавшихся на улице. Удивили истории этих людей и мысль о том, что лишиться дома может каждый, а, казалось бы, прочные рамки социума вокруг тебя – семья, работа, друзья — могут рухнуть в один миг. Удивило, что бездомные готовы бороться за свою жизнь и им реально помочь даже таким малым делом, как выход на театральные подмостки с рассказом о своей жизни.
«Проект изменил мое отношение к бездомным, но то, что я ломал свое представление о бездомных — это логично и понятно, это было ожидаемо. Удивило, что проект изменил мое отношение к людям.
Самое сильное впечатление, когда начались репетиции, и актер Саша Ленин в присутствии бездомного Гены в «Ночлежке» произносил текст — историю его жизни. Это для меня был шок. Ты вдруг видишь, как на твоих глазах, один человек делегирует другому человеку свою боль, и как она оживает в тебе. Меня это поразило. Я вдруг понял ключ. Когда прошел первый показ спектакля в морозной Анненкирхе, я увидел, что это не наши домыслы, я увидел, что документальный театр — реально работает, «пробивает». Здесь воздействует только слово, сама история, и два человека – реальный бездомный и актер, которые вместе озвучивают конкретную историю. Меня поразило, как менялись зрители, как они чувствовали происходящее. Для меня было удивительна открытость человеческой души для сострадания. В наше время это очень дорого стоит. Тем более в театре. И вот это было главное открытие для меня в «Неприкасаемых» — что мы способны к сопереживанию. И это после 90-х и кризисов нулевых, когда, казалось, мы стали циничными, озлобившимися, все руководствуемся здравым смыслом – сам виноват, мне еще хуже. И вдруг я снова поверил в людей, в их милосердность. Я видел, что это не бессмысленная работа. Насколько ты открылся людям — настолько же и они открылись тебе в ответ. И это востребовано сегодня, что странно.
Меня удивляет наше время и скорость негативного изменения общества. Я увидел это на другом документальном проекте — о сталинских репрессиях. Мы взяли рассказ Гайдара «Чук и Гек» и решили рассмотреть его через призму 1937 года, собрали массу историй, как о жертвах режима, так и о тех, кто служил ему. Для меня репрессии – это однозначно плохо, а тут оказалось, что масса людей считают тирана гением, не видят ничего аморального в поступках доносчиков и т. д. Меня удивила недавняя история, когда журналист свел потомков жертвы репрессий и палача, и его правнучка попросила прощения, и человек простил. Если сделать такие вещи в масштабах страны, многие беды, комплексы и бессонные ночи нас бы покинули. Национальная идея лежит где-то в этой области.
Конечно, «Неприкасаемые» перевешивают в этом году все. Это была свобода во всем, нас никто не ограничивал ни в чем. Мы шли в зону полной неизвестности. Когда начинается спектакль, и ты не знаешь, чем он закончится, на какой финал мы будем иметь право. Для театра это дико сложно. Но это возможно, и это факт. Я для себя в этом году сформулировал свой театр. Для меня театр – это не развлечение, это освобождение. Механизм творчества, человеческого сюжета и его жизни — это ближе, чем мы думаем. Не зря «в начале было Слово» — слово, сюжет, закон, некая формула, и эти человеческие сюжеты имеют колоссальную силу».
Между Достоевским и Брехтом
Сергей Волков
Актер из Театра имени Ленсовета в 23 года стал лауреатом «Золотой маски», обойдя таких корифеев, как Олег Табаков и Петр Семак. Признание принес смелый, даже провокативный спектакль «Кабаре. Брехт» и остро политическая роль Брехта, в которой есть и позиция самого Волкова, открыто выступившего против войны на Украине и права государств воевать друг с другом, используя людей как пушечное мясо — факт столь высокой оценки актерского высказывания в обществе, помешанном, наэлектризованном войной, удивляет больше возраста лауреата.
«Началось все с «Преступления и наказания», где я в первый раз и попробовал писать свои тексты, добавляя их в Достоевского, и также выходил и говорил от себя. Я взял историю Раскольникова и норвежского террориста Андерса Брейвика, который в 11-м году взорвал бомбу в Осло и расстрелял подростков на острове. По его дневникам, показаниям в суде по поводу миграционной политики в Европе написал диалог с Раскольниковым, диалог человека, который осознает себя не дрожащей тварью, а личностью, которая имеет право отнимать чужие жизни. Он удивительно логично рассуждает, радикально и нагло и совершенно не стремится к раскаянию. Я его столкнул с Раскольниковым, который, идя по пути Достоевского, для Брейвика оказывался в проигрыше. Причем, начиная все это сочинять, был ближе к Брейвику, потом стал ближе к Достоевскому, а теперь оторвался и от Достоевского. Перешел куда-то в сторону Брехта. Но, может, я ошибаюсь.
На «Маску» поехал с ощущением, что не хочу там быть. Уговорил Бутусов, сказал, что понимает, что я чувствую. Что будет сидеть рядом со мной. Все это очень странно. Люди, которых я не знаю, будут решать моё будущее. Моё душевное состояние на довольно длительный срок. Главный мой внутренний ориентир в творчестве – это Бутусов. Я его ученик и бесконечно доверяю ему, потому что я люблю. Он сердцем с тобой и плотью своей и за кулисами стоит. А тут чужие люди будут говорить, хорош ты или нет. Как можно опираться на мнение чужих людей? Людей, которые не переплетены с тобой. По-крайней мере, так я отношусь к критическим статьям, которые пишут на спектакли. Почему они должны иметь для меня значение? Тут начинается самолюбование либо самобичевание. А ведь можно просто не читать это. Но когда получил «Маску» от этих самых «чужих людей» было очень странное ощущение, на уровне галлюцинации, как будто ты Деда Мороза увидел. Настолько это оказалось важно. Я думал, этого не произойдет, но «Маска» оказывает деструктивное воздействие на психику. Ты говоришь себе, это ничего не значит, и тут же споришь, ну, как же ничего не значит. Это такая зараза, как у Мити Карамазова. Он говорит, что его однажды фаланга укусила, и он в жару пролежал две недели. И вот тоже самое здесь — укусила фаланга. И этот яд никак тебя не отпускает. Он меняет твой характер. Это необычное испытание для двадцати трёх лет, его разом не перепрыгнешь, нужно работать с ним, чтобы куда-то двигаться. Воздействие не явное, а медленно текущее, как рак. И сейчас пытаюсь куда-то в правильную сторону все это отрефлексировать. Достоевский «не отпускает».
В апреле снова поеду на «Маску», за эксперимент номинированы «Разговоры беженцев» — спектакль Константина Учителя по Брехту, который мы сыграли летом с Максимом Фоминым на Финляндском вокзале. Это было интересно: живое пространство, непредсказуемое. Уже в конце действия по сценарию пьем пиво и курим на перроне (там все постоянно курят). И тут к нам придрался здоровый полицейский с проверкой документов. Мы с Максимом не сговариваясь решили отвечать ему на все его вопросы цитатами Брехта. В итоге, так как мы вели себя достаточно нагло, он выдал прекрасный монолог на тему того, что он считает себя великой и выдающейся личностью. Что в России можно делать абсолютно все, главное, делать это тихо, чтобы тебя никто не схватил за это за руку – говорит нам полицейский. «Вот вы курите на перроне, а если вам скажут трахаться на перроне, тоже будете? Ты что не уважаешь себя как человека? А ты себя не считаешь личностью? А я вот — личность!» Я ему ответил Брехтом, что, мол, слишком много выдающихся личностей развелось, а нам бы, маленьким людям, просто прожить относительно счастливую жизнь с минимумом всех добродетелей, которыми он себя осыпал и осыпал на глазах у наших зрителей, которые наблюдали за ним, но он их не видел и не знал, что на нас нацеплены микрофоны. Потом он обиделся, осознав, что он стал героем нашего спектакля, но мы перед ним извинились. Это было жестоко по отношению к этому человеку, но мы расшатали в нем то нехорошее качество, которое возникает у людей этой профессии – что они хозяева ситуации. Безнаказанное хамство и самодовольство. Эти качества стоят того, чтобы посмеяться над ними. И он сам себя скомпрометировал. Вот такой прекрасный Брехт.
Но Брехт прекрасен не только лишь своей постоянной актуальностью и сарказмом. Жизнь намного шире, чем политика и войны. Он жил полнокровной жизнью с гигантским количеством женщин, вкусной едой, замечательными машинами, хорошими сигарами и шикарным чувством юмора. Видимо, во мне говорят мои 23 года, но хочется чего-то такого, как когда я окунулся в море. Чего-то неоспоримо прекрасного и абсолютного. Очень жить хочется. Наверное, это самое важное, что я понял о себе за последнее время.
А что меня удивило и не знаю. Трампа избрали? Плевать. Сегодня в Токио выпал снег — впервые за пятьдесят с чем-то лет. Удивительные фотографии».
Стирая грани
Николай Копейкин
Открывшаяся в начале года галерея «Свиное рыло» является проектом художественного объединения «Колдовские художники». Поэтому основу ее постоянной экспозиции составили работы Николая Васильева, Кирилла Миллера, Николая Копейкина, Андрея Кагадеева и других КолХУев. Это уникальное пространство уместнее было бы назвать антигалереей, с ее намеренно сниженным пафосом, атмосферой шутовства и несерьезности, выставками художников, которых не принимают всерьез академические круги. В «Свином рыле» можно не только наслаждаться искусством, вынесенном за рамки официальной культуры, но и делать это без давления высоколобых кураторских текстов и озабоченных порядком смотрителей.
«Я достаточно много езжу, вижу множество городов, стран и событий. Все уже смешалось в голове. Мало чем меня можно удивить, я ведь по паспорту считаюсь старым пеньком. Не бывает такого, чтобы под каким-то сильным впечатлением от увиденного я сел и стал рисовать. Люди, которые пишут картины, когда удивлены чем-то, – это пейзажисты, портретисты. Они видят что-то выдающееся в их окружении и стараются это передать, при этом приукрасив. Мы этим не занимаемся. На пленэр ходим только чтобы упражняться, набить руку, помедитировать, это не имеет отношение к творчеству. Наши работы всегда взяты из головы. Только так мы удивляем друг друга — тем, что в башке происходит. И наше художественное объединение на этом и основано. Пока мы не перестали удивляться друг другу, мы вместе.
Что касается творчества коллег, в этом году было две действительно выдающиеся, удивительные выставки. Открывали сезон большой выставкой Васи Ложкина, где он представил около 60 работ, которых было сразу продано рекордное количество, равно как рекордным стало количество посетителей этого события. И вот сейчас мы открываем настоящую выставку года. Это белорусские художники Василий Почицкий и Алексей Хацкевич с выставкой «Стираем грани». Удивительная экспозиция, сделанная людьми с фантастической иронией. Всего два художника, которые умудрились полностью завоевать пространство галереи».
Поймать покемона
Анна Бродоцкая
В уходящем году мир охватило новое цифровое увлечение — игра Pokemon Gо, приложение для смартфонов, которое проецирует в реальный мир компьютерных существ — покемонов. Чтобы набрать больше очков, покемонов надо «ловить», а игровой сервер может «спрятать» покемона в самых неожиданных городских объектах. Пользователей активно предупреждали об ответственности за ловлю покемонов в храмах и избирательных участках. В конце лета на Урале арестовали видеоблогера, снявшего ролик о том, как он ловил покемонов в соборе Екатеринбурга. На этом фоне с неожиданным заявлением выступила Петербургская хоральная синагога, пригласив геймеров ловить покемонов прямо на территории и внутри здания синагоги. Лучшему ловцу покемонов даже пообещали бутылку кошерного вина и благодарность. Автор идеи — Анна Бродоцкая, пресс-секретарь Большой хоральной синагоги.
«Если наша синагога удивила петербуржцев, то верно и обратное — петербуржцы удивили нас. Удивили в хорошем смысле: своим искренним, доброжелательным интересом к еврейской теме. Мы немного беспокоились, оценит ли широкая публика наш еврейский юмор? Но опасения были напрасны — люди наперебой фотографировались с забавными табличками в руках, причем самым большим спросом пользовались надписи «Красивая еврейская девочка» и «Я в синагоге, это не больно».
И еще один момент. Недавно одно из уважаемых изданий перепечатало нашу шуточную заметку о том, что евреи молились о дожде, а вымолили ранний снегопад. Увидев обилие комментариев, я сначала даже зажмурилась от ужаса: ну, думаю, сейчас понесется. Нет, ничего подобного. Конечно, было всякое, но в большинстве своем ремарки людей были вменяемыми и даже остроумными. Особенно запомнилось высказывание: «Эх, а я ведь на днях была в синагоге. Знала бы — тоже намолила бы себе всего, всего!» Мне кажется, еще несколько лет назад картина была бы гораздо более мрачной. А сейчас, похоже, уровень осведомленности и даже сопряженности петербуржцев с еврейской культурой значительно вырос».
