Почему мы порой провоцируем травмы и как наладить связь с собственным телом? Об этом в интервью "МР" рассказывает психофизиолог Мария Шаптилей.
Фото из архива М.Шаптилей
"МР": Психофизиология изучает взаимодействие физиологии с психикой человека. В быту мы называем проявления этого взаимодействия психосоматикой, верно?
М. Ш.: Психосоматикой занимается все-таки психология или психиатрия. Это прикладная область. У человека есть жалобы, есть симптомы, а задача специалиста — понять, насколько они связаны с реальными изменениями в организме, а насколько — с психологическими проблемами.
Психофизиология — это наука. Я долгое время работала в лаборатории, где мы исследовали разные функциональные состояния человека, его стрессоустойчивость. Ни для кого не секрет, что стресс может стать пусковым механизмом для развития ряда заболеваний. Специфика реакции организма на стресс (на уровне нервной, гормональной, вегетативной систем) очень индивидуальна. Одни люди даже в состоянии покоя показывают устойчивое гипервозбуждение по разным физиологическим показателям. В то время как другие, напротив, сложно поддаются этому состоянию. Мне всегда было интересно, наследуемое ли это качество человека, или приобретенное. Возможно, какие-то события жизни оставляют в нас отпечатки на телесном уровне, и до тех пор пока хватает внутренних и внешних ресурсов мы склонны не замечать сигналы нашего тела?
Позже я получила второе образование — психологическое, и последние пять лет работаю с последствиями шоковых травм. Здесь необходимо иметь знания и в физиологии, потому что экстремальное переживание может вызывать устойчивые изменения и на уровне организма.
Насколько склонность к тому или иному заболеванию определяется генетикой и насколько — внешними факторами?
Соматические заболевания – это всё-таки врачебная компетенция. Я могу немного порассуждать о психологических аспектах. Но и здесь конкретных цифр никто назвать не может. Генетики говорят, что на 90% все обусловлено наследственностью. Психологи пытаются спорить, что все-таки 50 на 50.
Так, качества темперамента, сила нервной системы наследуются. Сангвиниками рождаются и они лучше переносят тяжелые ситуации. Но наряду с этим, мне представляется важным и то, какая стратегия эмоционального регулирования формируется у человека под воздействием автобиографических событий. Многое происходит в детстве - важны те внутренние подходы, которым ребенок обучается, чтобы успокоиться, произвести саморегулирование и функционировать наиболее адаптивным образом при взаимодействии с внешним миром.
Важно уже то, с каким чувством мама ждет ребенка. Со страхом или с желанием. Если она в раздумьях, сохранять ли беременность, считается, что ребенок каким-то образом считывает этот посыл на физиологическом уровне. События, связанные с угрозой жизни, переживания утраты могут менять человека и в более позднем возрасте. При шоковых травмах человек теряет ощущение безопасного присутствия в мире и даже в собственном теле. Хорошей же новостью является то, что наш организм обладает способностью к саморегулированию, а наш мозг таким замечательным качеством, как нейропластичность. В наших силах скорректировать схему работы наших нейронных сетей на более здоровую, более адаптивную.
Какие симптомы могут указать на то, что человек — на грани психического расстройства?
Симптомов много. Это могут быть нарушения сна, состояние паники, повышенной тревожности, неустойчивость настроения, склонность к аффектам, навязчивые мысли, образы, состояние безысходности. Вплоть до потери интереса к жизни. Есть целый список этих симптомов.
Насколько современный ритм жизни влияет на наше состояние?
Если у человека нормальная наследственность и структура характера такова, что он выдерживает стрессовые нагрузки, я думаю, он вполне способен справиться с этим потоком. Труднее приходится людям с изначально сниженной стрессоустойчивостью. Такие люди есть даже среди очень успешных бизнесменов: они из последних сил стараются держаться и быстро истощаются. В таком случае нужно остановить гонку и обратить внимание на здоровье, отдых.
Ритм жизни меняет нас?
Безусловно, мы эволюционируем. Тот поток информации, который наши дети способны воспринимать, для нас невероятен. И я пока не вижу в этом ничего плохого. Как не вижу ничего плохого в компьютерных играх, например. Если говорить об играх, есть лишь один момент, который меня, как психолога, настораживает — это эффект всемогущества. Дом построил, золото добыл — буквально одним движением пальца. У детей, подростков, стирается осознание того, что надо трудиться и иметь терпение, чтобы двигаться к цели постепенно.
Многим сегодня сложно сосредоточиться: мы все время отвлекаемся. Как меняется наша способность к вниманию?
С одной стороны, высокая способность к переключению внимания — это хорошо. Но вот потребность в хаотическом переключении внимания мне как нейрофизиологу не нравится. В ней есть невротическая составляющая. Если человек начинает замечать за собой такое, нужно тренировать устойчивость своего внимания. Уделять этому хотя бы по 10-15 минут в день: удерживать внимание на своем состоянии, отслеживать хитрости своего ума, которые уводят внимание от текущей деятельности.
То, о чем вы говорите, связано с феноменом блуждающего сознания. Наш мозг стал настоящим диктатором: он не хочет оставлять нас в состоянии «тишины ума» и запускает каскады смысловых ассоциаций. И вот мы уже не помним, с чего начинали. Но любой человек, как мне кажется, в состоянии договориться со своим мозгом. Главное желание и немного старания.
В связи с этим мы порываемся оборвать связь с собственным телом?
Да, безусловно, это связано с вниманием. Но еще и специфика российского менталитета: из крайности в крайность. Мы либо сконцентрированы, так что лоб хмурится, спина напрягается. Либо расслаблены так, что теряем даже элементарную бдительность, включенность в происходящее. Нужно искать срединный путь — учиться сочетать расслабление с вниманием. Сейчас используются специальные нейрогарнитуры, с помощью которых человека обучают удерживать этот баланс: ты внимателен, ты включен, но при этом спокоен и ощущаешь свое тело. Зона максимальной эффективности находится как раз в этом окне, когда ты собран и одновременно расслаблен.
Можно тренировать это состояние с помощью медитации,— если понимать медитативное состояние как ощущение себя “здесь и сейчас”. И помочь прийти к нему может что угодно: творчество, физические упражнения.
Чтобы наладить связь со своим телом, хороши цигун, тайчи, йога или пилатес, а также занятия соматикой по Ханне и по методу Фельденкрайза. На Западе набирают популярность специальные приложения для смартфонов. Например, такие, которые периодически посылают сигналы с вопросами. Вроде такого: как ты ощущаешь сейчас свое тело, каково твоё эмоциональное состояние? Так формируется привычка обращать внимание внутрь себя, быть более осознанным.
Недавно вышел французский фильм “Мой король”, где героиня получает серьезную травму колена. И психолог говорит ей: возможно, это связано с тем, что вы не можете отпустить прошлое. Возможна ли такая связь?
Иногда, конечно, травма колена — это просто травма колена. Но не всегда.
Есть такой феномен, когда человек застревает в незавершенном травматичном для него моменте. Например, он пережил какую-то психологическую травму в детстве, воспоминание о ней вытеснилось, на уровне сознания он эту тему закрыл. Но не на уровне организма. Так люди, которые воевали, через много лет после окончания войны при любой хлопке могут непроизвольно отреагировать и упасть на землю. Людей с незавершенной травмой может тянуть и к экстриму , они как бы воспроизводят схожие сценарии, где есть угроза жизни, стремясь на уровне тела завершить свой травматический опыт.
Я видела, что некоторые симптомы (радикулиты, циститы, невралгия) уходят, если проработать какие-то психологические состояния. Но я выступаю всегда за параллельное медикаментозное и психологическое лечение.
Замечаете ли вы, как изменения в политической, экономической обстановке влияют на внутренние проблемы людей?
Честно говоря, таких случаев мало. Есть такая категория клиентов — “жалобщики”. Вот они любят поговорить о том, как мир несправедлив. Им нужно выговориться, и они, как правило, не ориентированы на решение проблемы. Те, кто готовы к работе, осознают, что не мир надо менять, а свои реакции.
