Ашраф Файяд — поэт из Саудовской Аравии, которого приговорили к смертной казни за неуважение к исламу. Чтения в поддержку поэта прошли 14 января в разных городах мира, в Петербурге же встреча обрела нешуточный накал — виной тому постоянные параллели с репрессивными законами в РФ и собственно исламская тема.
Ашраф Файяд был арестован три года назад, а в ноябре 2015 года шариатский суд вынес ему смертный приговор. Поводом послужили как сами стихи, так и неосторожные слова в личных беседах, в постах на Facebook. Кроме того, подобно оруэлловскому персонажу, который не выступал против режима, но был для власти слишком уж жизнелюбивым, поэт выглядел неблагонадежно — носил длинные волосы и курил.
Петербургская встреча собрала известных в городе и России поэтов, включая Николая Кононова, Алексея Порвина, Романа Осминкина и многих других. По скайпу вольные переводы Файяда читали Станислав Бельский из Днепропетровска и Игорь Бобырев из Донецка, что должно было добавить символизма мероприятию. Ведущей встречи была поэтесса Галина Рымбу, которая с самого начала заметила: хотя говорили, будто стихи Файяда сугубо личные и не имеют политического подтекста, на самом деле они отмечены самым определенным политическим заявлением, об «отчужденности и одиночестве человека в мире денежных и нефтяных потоков».
Действительно, одно из переведенных на русский произведений поэта http://www.colta.ru/articles/literature/9794 начинается словами:
нет от нефти особого зла, — разве что нищета,
следующая за ней по пятам.
Тот факт, что Файяд выступает не только оппозиционным активистом в смысле борьбы против шариатской диктатуры, но и вообще, видимо, находится в оппозиции к мировому капиталистическому порядку, похоже поняли не все участники встречи, что привело, в конце концов, к конфликту.
Чтения открывала австралийский переводчик и литературный критик ливанского происхождения Ангелина Саул. В своем вступительном слове она много говорило об особенностях арабского стихосложения (видимо, труднопереводимых), при этом подчеркнув, что не будет затрагивать политические и религиозные темы. Эти темы, однако, не обошла стороной другой переводчик, Наталья Федорова, в качестве эпиграфа к стихам прочитавшая сунны (отрывки из мусульманского священного предания), где даются инструкции, кого и в каких обстоятельствах мусульманам можно убивать.
Масла в огонь подлил поэт Дмитрий Голынко-Вольфсон, говоривший о поднимающих голову диктатурах, угрожающих «всем нам — я надеюсь, мы тут все разделяем европейское либеральное мировоззрение». «Это они не поднимают голову, это у них с десятого века не прекращается, такой ужас», - настаивала Федорова.
В ответ госпожа Саул с места разразилась отповедью. Она заметила, что, помимо европейского, есть и восточный либерализм, что арабский мир не равен исламскому, что Саудовская Аравия является наследственной монархией, имеющей мало общего с идеями исламского халифата. «Обобщать так, как делаете вы — это прежде всего оскорбление самого Файяда! Помните, что это мы, арабский мир, рискуем жизнями в борьбе с экстремистами — в гораздо большей степени, чем Европа», - заявила Саул.
После неловкой паузы, собравшиеся начали задавать вопросы о современно исламе и арабском мире. В результате, расходясь, поэты шептались, что ничего не понимают в этой культуре, и уже толком не знают, справедливо ли Файяду грозят отрубить голову.
Своеобразный итог подвел Роман Осминкин, отказавшийся читать стихи «по случаю», но заметивший, что пока узкий слой образованных западных людей после уроков постмодерна и деконструкции воспринимает творчество общение в соцсетях лишь как поток означающих, фундаменталисты всего мира пользуются новыми технологиями для старых целей классической политической либо религиозной пропаганды. «Мы вроде хотим, чтобы наше слово что-то значило, чтоб нас лайкнули, расшарили, выпустили книгу, заплатили денег, но платить за него жизнью ни в коем случае не хотим», - заметил поэт.
В самом деле, пока говорили о закручивании гаек в России, особенно — в отношении свободного творчества, реальные наказания художников все еще воспринимаются как эксцесс. Непонимание ситуации таково, что кто-то сравнил с Файядом новосибирского учителя Александра Бывшего, получившего за стихи о Степане Бандере и «украинских повстанцах» аж 300 часов исправительных работ.
При этом в том же ряду поминается режиссер Олег Сенцов, получивший действительно гигантский срок, якобы за несостоявшиеся теракты в Крыму.
Парадоксально, «сытая» Европа была более подготовлена к переходу борьбы идеологий с полей искусства и публицистики в реальную плоскость — расстрел редакции Charlie Hebdo вовсе не первая акция такого рода от мусульманских фанатиков, а уж история политического терроризма в принципе на Западе не прерывалась никогда.
Наконец, «креативному классу» РФ еще пока непонятен антикапиталистический (в общем, и антиамериканский) пафос Файяда или европейских интеллектуалов. Ведь это же хорошо, когда нефть дорогая, когда на эти деньги выдаются гранты современным поэтам, когда недорого сходить в кафе или съездить на море, ведь ради этого и нужна демократическая революция? Так?
Так или нет, мы, похоже, все больше понимаем, что мир легких денег и безответственных слов уходит безвозвратно, а платить поэтам придется все чаще. С другой стороны, слова поэтов могут обрести тот вес, который был у них когда-то — вот и Файяд уже оказался самым известным саудовским поэтом в России.
