Скандальный законотворец Виталий Милонов в очередной раз учинил хамский дебош на фестивале «Бок о Бок», а корреспондент «Моего района» сходил на премьеру фильма Гринуэя об Эйзештейне и выяснил, почему кино вышло таким скандальным.
Открытие фестиваля ЛГБТ-кино «Бок о бок» ожидаемо сопровождалось появлением Виталия Милонова с дружками. Скандальный депутат каждый раз появляется без приглашения не для того, что бы посмотреть кино, но закатить истерику.
Поэтому в кинотеатр «Варшавский экспресс» оперативно съехалась полиция. С десяток бойцов встали стеной между зрителями и депутатом. Милонов угрожал, снимал гостей на телефон и скандалил с администрацией.
- Вы все тупые, как Джейн Псаки! - в сердцах бросил организаторам политик, которому в пору пройти процедуру экзерцизма.
Нам, тем не менее, был интересен не Милонов, а фильм открытия: картина мэтра британского кино Питера Гринуэя «Эйзенштейн в Гуанахуато». Фильм посвящен поездке великого советского режиссера Сергея Эйзенштейна в Мексику в 1930 году. Такая поездка действительно была, но фильм «Да здравствует Мексика!» остался незаконченным. Гринуэй присочинил к истории роман режиссера с мексиканским гидом.
Последнее обстоятельство, естественно, вызвало в России скандал, хотя и не такой громкий. С британским режиссером отказался сотрудничать Госфильмофонд, возмутился и экс-глава Музея кино Наум Клейман. Вообще-то гомосексуальность Эйзенштейна ни для кого не секрет, но у нас в стране принято говорить, что это не имеет отношения к делу (как и в случае Чайковского). Почему Гринуэй посчитал иначе?
«Эйзенштейн в Гуанахуато» равно не похож и на мэйнстримное кино, и на неподъемный артхаус. Фильм рассчитан на современного зрителя, который привык потреблять визуальную информацию кусочками, проматывая двухминутные ролики на YouTube. В таком же калейдоскопе сменяются сцены в «Эйзенштейне», эпизоды варьируются от трагикомических до явно пародийных, разговоры о текущих проблемах идут на фоне вставных кадров из «Броненосца Потемкина».
Вставной темой кажется и «любовная история», единственная откровенная сцена смягчается абсурдным диалогом о русско-мексиканской судьбе, который ведет Эйзенштейн со своим «другом».
Фильм советского классика «Октябрь» имел второе название «Десять дней, которые потрясли мир». Свой фильм Гринуэй также называет «Десять дней, которые потрясли Эйзенштейна». Каковы были последствия мексиканского потрясения? Вернувшись в Советский союз, режиссер меняет творческий почерк и создает кино, прочно ассоциирующееся у нас со сталинизмом.
«Первые его фильмы («Стачка», «Потемкин», «Октябрь») были фильмами об идеях. О массах людей, управляемых идеологией. - комментирует Гринуэй. - Но его поздние великие фильмы - «Александр Невский» и «Иван Грозный» - несомненно об отдельных людях. Моя теория заключается в том, что в Мексике Эйзенштейн познал секс и смерть, и оказался таким образом очеловечен».
Известно, что Гринуэй считает эпоху кино подошедшей к концу, поэтому через образ пионера кинематографа оценивает эволюцию этого искусства. Самому британцу «гей-тема» не очень интересна, раньше в его фильмах она не появлялась. Но эта тема видимо была важна для Эйзенштейна и его творчества. Осознав свою ориентацию, он переключился на фильмы о сильных мужчинах, облеченных властью, явно связанных с образом Вождя.
Это сказано к тому, что в тяге к сильной руке и власти Традиции есть нечто само по себе весьма гомосексуальное. Если бы иные российские традиционалисты посмотрели фильм Гринуэя и поняли этот механизм, они могли бы начать вести себя менее вызывающе, чтобы не подставиться.
