Писатель встретилась с петербургскими читателями в «Буквоеде» в преддверии выхода своего нового романа «Лестница Якова». Рекламные стенды в магазине сообщали, что писательница — «мэтр советской и российской литературы».
«Мой район» спросил, как сама Улицкая оценивает свое место в литературной иерархии, а также, предпочитает ли она быть частью культуры большой «империи» или автором для узкого круга единомышленников.
«Я просила снять эту фразу, она меня раздражает и шокирует. Я не люблю быть мэтром, я, конечно, частный человек. Конечно, на подобное я не рассчитывала, и писала первоначально для своих друзей и знакомых. За невероятный успех я, впрочем, говорю спасибо.
Единственная культура, в которой я хорошо себя чувствую — это русская культура. Это единственный язык, на котором я могу говорить, на остальных — только в магазине. Скажем: «Двести грамм колбасы». Другое дело, что мы живем в потрясающе интересное время. Мы, собственно, уже живем в будущем. Обратите внимание: почти перестали читать фантастику. Некогда это была безумно важная часть литературы, а теперь мы уже живем во времени, о котором писали великие фантасты. Представьте: был бы мобильный телефон изобретен сто лет назад, сколько сюжетов мировой литературы исчезли бы!
Нравится нам или нет, мы оказались в эпохе глобализации. В момент, когда вся молодежь надела кроссовки Adidas, стала ходить в «Макдональдс» и слушать одинаковую музыку. Появилась культура, которая нивелирует мир, и в хорошем и в плохом смысле. Но у меня есть надежда, что люди, которые едят одинаковую еду, слушают одинаковую музыку и читают одинаковые книжки, не будут друг друга убивать. Во всяком случае, немножко подумают, надо ли убивать или воевать», - прокомментировала Людмила Улицкая.
Глобализация, по мнению Улицкой, имеет разные аспекты. В частности неизбежен кризис культуры и литературы в особенности. По мнению писателя, книги со временем будут держать дома лишь для обстановки в декоративном количестве. При этом из-за роста доступности информации, знаний у тех, кто хочет их получить, будет больше. В конце концов, люди разделятся на уэллсовских продвинутых «элоев» и зомбированных «морлоков».
Далее отвечая на вопросы о ее отношении к сегодняшним политическим событиям, писатель заметила, что не любит не только сегодняшнее российское государство, но и идею государства как таковую. Себя Улицкая считает оппонентом Платона, утверждавшего, что индивид должен быть у государства на службе.
«Империя, в которой мы живем, миновала дни наибольшего рассвета и завоеваний. Но не надо по этому поводу плакать и убиваться. Мы все равно живем на этой земле, в этом городе. Проживем без империи в другом государстве. Надеюсь, оно будет лучше, чем сегодняшнее, но я вообще не люблю государство», говорит автор.
Улицкая заметила, с другой стороны, что в России надо ценить хотя бы возможность свободно собираться и задавать вопросы, не боясь, «что на выходе из зала меня не возьмут под белые руки и не увезут куда-нибудь».
Роман «Лестница Якова» выйдет в октябре. Улицкая начала его писать вскоре после того, как в 2011 году нашла переписку своей бабушки и деда, начинающуюся в 1911. Переписка длилась до 1936 года, когда дед Улицкой был репрессирован и находился в лагере, но события романа, где правда переплетается с вымыслом, идут дальше, охватывая несколько поколений жизни изображенной семьи вплоть до XXI века.
Лестница Якова (Иакова) — библейский образ ступеней, соединяющих небо и землю. Для писателя эта метафора «священного движения жизни», в которой для человека нет справедливости, и где каждый ответственен за свой духовный рост.
На встрече Улицкая прочитала написанное ей стихотворение памяти деда, ученого-демографа Якова Улицкого. «Сперва я хотела вставить его в книгу таким предисловием, но решила, что не стану публиковать. Однако в нем отражается канва книги», - говорит автор.
Ниже публикуется отрывок из стихотворения.
Знал ты все, что знали в твои времена:
Дарвин с птичками, Мендель и монастырский горох,
Маркс и Каутский — это на первый срок.
На второй — на святыни пасть не разевай.
Получил Алтай и сиди, считай,
Сколько лет вперед, сколько назад.
Вот маслозавод, вот кинопрокат.
<...>
Я давно уже старше тебя, отец моего отца.
Перед внучкой-девочкой однажды мелькнул
Между ссылками долгими,
Но на ловца
Красный зверь видимо целый век бежит.
И ложится тенью твоя тень
На последний остаток моих дорог,
Но постичь не могу я, какой в том прок,
И какому колену, и в чем урок
Нашей поздней встречи на грани миров
И моей любви, устремленной в ров.
