Главный редактор радио «Зенит» Федор Погорелов в Америке форму не теряет и играет в местной футбольной команде.
Перед тем, как приехать в Сиракузы, я много играл в футбол. Каждый вторник мы с товарищами собирались на стадионе «Локомотив» (не тот, что на Заслонова, а который рядом с «Петровским»), обсуждали спортивные новости в раздевалке, тщательно тянулись и два часа 6 на 6 на четверть поля проверяли друг друга на вшивость. До того, как в 2012 у меня гавкнулась спина, я играл еще и по четвергам, со звездами российского футбола на запасном поле «Петровского». Из-за предательски раннего остеохондроза пришлось вторым футболом пожертвовать, но любить играть в футбол меньше я не стал. Этого вторника я ждал с пятницы, приезжал сильно заранее, тщательно одевался, тянул спину, разминал заднюю поверхность бедра, две штуки. На справедливые вопросы жены, понимаю ли я, что бегом по искусственому полю добиваю спину, я предпочитал не отвечать. Зато пошел с ней на йогу.
В конце июня 2013 года я прибыл в Сиракузы и сразу же стал искать, где бы мне поиграть. На счастье я получил письмо от профессора моего колледжа, адресованное всем студентам моей программы: играешь в футбол – напиши мне. Я сразу же написал: у меня ноги чесались, так я хотел играть. Через пару дней получаю ответ: я сейчас в турне ветеранов в Европе, чемпионат начнется в конце августа, пока готовься. Я купил гетры в молле и пошел в зал поддерживать форму.
Профессор Гаттерман, юрист и журналист из Нью-Джерси, организовал команду «Ньюхаус Сигалс» («Ньюхаусские чайки») много лет назад, каждый год для участия в местных турнирах он собирает команду из тех студентов, кто приезжает учиться журналистике в Сиракузы. Его позиция – играют свои, те, кто учится в Ньюхаусе, без легионеров. Гаттерман – классический степенный профессор права, нас он с переменным успехом учил медиа праву. В футбол играет с детства, что большая редкость по местным меркам. Страстно любит его и болеет за «Челси». По пониманию игры – один из самых ярких умов, что я встречал за свою скромную игроцкую карьеру.
Профессор Гаттерман, юрист и журналист из Нью-Джерси, организовал команду «Ньюхаус Сигалс» («Ньюхаусские чайки») много лет назад, каждый год для участия в местных турнирах он собирает команду из тех студентов, кто приезжает учиться журналистике в Сиракузы.
Конец августа – первый официальный матч. Мы играем в местном спортивном центре, где действует жесткое правило: из семи человек на поле три должны быть девочками. Может быть две, но тогда и на одного мальчика меньше, т.е. минус один играешь. Матч – два по 20 минут, на странном поле, чуть больше четверти обычного. Подкаты запрещены вовсе. Есть судьи: преимущественно пожилые дяди и тети с очень лишним весом. Всех судей мне хотелось минимум единожды потрясти за плечи и уточнить: читали ли они хотя бы раз правила. Знали бы вы, кстати, как я нервничал перед первым матчем: я так перед прямыми эфирами не волновался. Я ж понятия не имел, что за уровень там. А вдруг я окажусь лошком-петушком, и все вокруг будут за спиной гыгыкать, вот мол, приехал, русский кривоножка, в хоккей иди играй. Но я достаточно быстро забил, отдал и успокоился.
Критиковать тут, к слову, оказалось не принято вовсе: наши разбирательства на «Локомотиве» с использованием сложносочиненных фольклорных оборотов тут были бы неуместны: в Америке даже в играх, где важна соревновательность (мы ж не во дворе играли, а в чемпионате) все всегда поддерживают всех, даже если товарищ твой ошибается и лажает без остановки. Я к этому так и не привык и предпочитал шипеть по-русски все, что я думал по поводу принятого решения или исполненной передачи. Та же методика работала и с судьями: выражать свое несогласие (тем более махать руками) категорически запрещено. Сразу же красная карточка и дисквалификация в чемпионате.
Всех судей мне хотелось минимум единожды потрясти за плечи и уточнить: читали ли они хотя бы раз правила. Знали бы вы, кстати, как я нервничал перед первым матчем: я так перед прямыми эфирами не волновался.
Команда подобралась интересная. Ну то есть понятно, что это лотерея – кого принесет волна учебного набора в этот год. Защитник из Ирландии с невыносимым произношением – я стал его понимать только к апрелю. Нападающие из Дании и Германии. Девочки из Индии, Гавай и Флориды – все играли четыре года за свои колледжи и играли очень прилично. Афроамериканец из Атланты, измучавший нас своими кроссовками – бутсы он купил только к концу сезона. Профессор из Нью-Джерси, собственно. Мой пуэрториканский друг-вратарь. Мальчик из Коннектикута, который бежит марафон за 2 часа 23 минуты. В общем, наша команда была воплощением очень важного местного понятия diversity, т.е. разнообразия.
Сезон мы провели ударно. Соперники нас откровенно недолюбливали: мы два раза выдавали серии из 20 побед подряд. Два чемпионата города выиграли, один проиграли в финале. В обоих университетских чемпионатах уступали в полуфиналах, оба раза по делу. Первый раз за счет своих же ошибок проиграли 2:1 команде симпатичных американских разгильдяев. Весной с треском вылетели четким китайцам, которые не ошиблись за матч ни разу. Особенно печальным этот проигрыш стал, когда мы с моим пуэрториканским другом после игры курили на парковке и с пролетарским протестом наблюдали, на каких машинах разъезжаются наши победители: мы проиграли сборной детей китайских олигархов.
Единственное, к чему за этот год я не привык, так это к удивительной жесткости в исполнении соперников женского пола. Ну т.е. я знаю, как реагировать, если грубят мальчики. В следующий раз можно ногу пожестче поставить, плечом убрать на скорости, есть методы, есть. А вот что делать, если тебе локтем в поясницу входит американка лет 40 – я так и не нашелся, как отвечать. В одном из финалов мне прямой ногой в колено прыгнула молодая блондинка. Хорошо, я подпрыгнуть успел. А то бы до сих пор ходил в гипсе и на костылях. Перевернулся в воздухе, вылетел за пределы поля. Лечу и думаю: вот я встану и что делать? С локтя в челюсть? Жаловаться судье? Мстить ей в следующем эпизоде? Так и не решил. Мы в итоге выиграли, и после игры – тут такой обязательный ритуал, весьма лицемерный, признаться – жмем друг другу руки и благодарим за матч. Я ей руку пожал, улыбнулся, как Ленин в книжках Бонч-Бруевича, и говорил: thankyou, мол, хорошо поиграли.
