Политолог и экономист Дмитрий Травин выявил в произведении Достоевского основные русские типы.
Многослойное русское общество по-разному воспринимает перемены. 70 процентов людей обычно не знают, что им делать со свалившейся на них свободой, о чем так блестяще повествует «Легенда о Великом инквизиторе» в «Братьях Карамазовых». Четыре Карамазова — включая незаконнорожденного Смердякова — это четыре возможных модели поведения в эпоху перемен. Почему будущее возможно только для двоих из них?
Сначала следует уточнить, что Достоевский был очень противоречивым писателем. Вообще его можно назвать первым русским блоггером благодаря «Дневнику писателя», в котором он занимался, кстати, милитаристской агитацией во время русско-турецкой войны. Посыл был такой: католическая церковь испортилась, стремится захватывать политическую власть вместо духовной, вся надежда сейчас — на православие, поэтому требуется завоевать Константинополь, Софийский собор снова сделать православным, а не мечетью... И эта публицистика попала в точку.
После революции Достоевского не признают, поминая его «Бесов», потом в школах начинают учить «Преступление и наказание», в котором особенно ценится его антикапиталистический пафос. В перестройку у «Бесов», которые наконец-то издали — феноменальная популярность, и Достоевский для большинства читателей — обличитель уже не неправильного христианства и капитализма, а — революционеров. Сейчас слово «бесы» используют для характеристики политических оппонентов.
Достоевский был очень противоречивым писателем. Вообще его можно назвать первым русским блоггером благодаря «Дневнику писателя», в котором он занимался, кстати, милитаристской агитацией во время русско-турецкой войны.
«Братья Карамазовы» - самый глубокий и правильный социальный анализ России, а именно — той эпохи, которая наступила после реформ Александра II — отмены крепостного права, земской реформы и судебной. Еще недавно все было ясно для миллионов человек: своя судьба была у крестьянина, а у помещика своя: тот, например, имел выбор — или стать рачительным хозяином, как Штольц или Левин, или уехать в город и поступить на службу, или лежать на диване как Обломов. Это очень напоминало наше советское общество, где карьера и материальное благополучие были предопределены на годы вперед. Сначала ты аспирант, потом преподаватель без степени, потом доцент, потом профессор... Через 20 лет стояния в очереди — квартира. В 90-е, когда все это рухнуло, наши сограждане стали живо напоминать героев Достоевского.
Итак, первый тип — абсолютно иррациональное поведение. Получив свободу — делать все, что захочется — они купаются в страстях. И те его губят. В 90-е годы такие люди первыми теряли работу, потом распускались, потому что сами не могли себя организовать, потом жаловались, что общество не создает им больше условий для развития. Напомню, что Митя Карамазов был прежде офицером, то есть обитал в среде, где все расписано от и до. Но выбыл из нее, а дальше свобода ему впрок не пошла.
Вторая противоположность — абсолютные рационалисты. Они понимают, что обрели свободу и не где-нибудь, а в стране непуганых идиотов, что вокруг — толпы дураков, которые не знают, что такое деньги. Можно создать компанию типа МММ, можно создать реальный бизнес, купив чиновников. Правда, учебников по современной российской экономике еще никаких нет, значит, придется учиться всему самому. Принцип «если бога нет — все позволено» - они отрабатывали на все сто. Если можно убить и выйти сухим из воды — то почему бы этого не сделать, рассуждает Смердяков и его последователи.
Использовать данную свободу не для обогащения, а для переустройства мира, для интеллектуального поиска — это удел третьего типа, к которому принадлежит Иван Карамазов.
И наконец, четвертый — самый многочисленный - это люди, которые не знают, что им делать со свободой. Не надо путать их с первым — тех мотают страсти, а люди четвертого типа пребывают в растерянности. Больше всего им хочется найти сейчас нового хозяина, такого же надежного, как прежний.
Алеша Карамазов — самый сложный образ в книге. Интуитивно мы плохо относимся к людям, которые не имеют собственного мнения (а Алеша смотрел на мир глазами старца Зосимы), боятся перемен. Но в то же время Алеша самый обаятельный персонаж, и ведет себя естественно. Это нормальное состояние — в сложное время бежать от свободы. И потом, Достоевский не скрывал намерения написать продолжение, в котором Алеша стал бы социалистом. То есть он нашел себе учителя на смену старцу — и идеи Маркса оказались очень притягательны.
Теперь разберем, кем были бы эти представители, случись им жить не 1870-80 годы, а 110 лет спустя. С первым типом все понятно, они спились бы и пропали. В любом случае, это люди без будущего. Но ведь и второй тип — те, кто стал «новыми русскими» - тоже плохо кончили. Да, в 90-е казалось, что этот тип людей и будет рулить будущим России. Сейчас, посмотрев «Жмурки» Балабанова и полюбовавшись на Михалкова в красном пиджаке, вспоминаешь, как карикатурно они выглядели, и начинаешь понимать, почему у них ничего не вышло с этим переустройством. Кого посадили, кого убили, а кто-то был вынужден уехать. Знаете, сколько у нас в Зеленогорске и окрестностях своеобразных памятников той эпохи: огромных безвкусных домов из красного кирпича, частенько недостроенных, потому что хозяин, у которого были деньги, а вкуса не было, приказал долго жить?
Третий тип, представляемый Иваном Карамазовым, который был, как мы помним, журналистом и философом, недавно обрел название, стал «креативным классом». Здесь возможны варианты: можно стать Владиславом Сурковым, можно возглавить оппозиционное СМИ и так далее.
И у четвертого типа есть свое название, данное социологами - «новые бедные». Это люди, которые прожили жизнь с осознанием, что прожили ее достойно, что у них уважаемая специальность, стабильный доход, и квартиру они получат в срок. Перестройку почти все восприняли с радостью, ожидая, что пройдет немного, 2-3 года, и все заживут еще лучше. А получили в итоге — увольнение, потому что предприятие, на котором они работали инженерами — не выдержало конкуренции на мировом рынке. Или годами работали на погибающем заводе, без зарплаты, в ожидании перемен к лучшему.
И вот, когда старец умер, да еще стал издавать зловоние, как простой смертный, а не святой, Алеша начинает искать нового старца, который рассказал бы ему, как спасти Россию. И если Алеша — типичный российский обыватель, самый многочисленный тип — найдет в себе силы размышлять самостоятельно — у него есть шансы выйти в цивилизованное общество. Как это смогли сделать немцы во второй половине ХХ века.
