Капитализм – жадная гидра, которая вот-вот откинет клешни? Или нещадно эксплуатируемая странами третьего мира, при этом единственно разумная система, флагманом которой становится Китай? Что происходит с миром, и есть ли у России шансы на достойное будущее, обсудили петербургские экономисты из Центра исследований модернизации.
Капитализм умрет не позже 2050 года
В капиталистическом мире должен быть гегемон, страна-лидер. Сначала она активно накапливает капитал, потом начинает доминировать в идеологическом, политическом и культурном отношении. Итальянский экономист и социолог Джованни Арриги в книге «Долгий двадцатый век» (1994, 2007) описывает борьбу за эту роль: первым капиталистическим гегемоном была Венеция XV века, в XVII веке ее сменила Голландия, в XIX веке миром правила Великобритания, в XX веке – Соединенные Штаты.
Учитель Арриги, американский социолог Иммануил Валлерстайн (неоднократно приезжал в Россию на всевозможные научные и правительственные форумы) пишет, что мы являемся свидетелями заката США в роли гегемона и эксплуататора. И уже понятно, кто будет следующим в списке стран-гегемонов: экономический рост в Китае подтверждает теорию левых западных социологов, там капитализм просуществует еще немного.
Однако Иммануил Валлерстайн смотрит дальше этого. После заката Китая в 2025-50-е годы наступит точка бифуркации, при которой капитализм, возникший из неоткуда, сгинет туда же. Это не будет сопровождаться классовыми войнами и социальными взрывами – просто наступит миропорядок, описанный Марксом в манифесте Коммунистической партии 1847 года. В нем найдется место феминистским и «зеленым» общинам, общество будет справедливым и демократичным, эксплуатации наступит конец. Описание райских кущ Валлерстайн называет рациональной утопистикой – это когда говоришь о желаемом будущем, и оно приходит.
«Эта теория дает России шанс, но не более того, – отмечает кандидат экономических наук Александр Яковлев. – Но если говорить честно, шансов нет. Глобальный капитализм (по Валлерстайну – «мир-экономика») консервирует существующий порядок, а развитие такой страны, как Россия, зависит от развития мирового сообщества».
При этом модный западный социолог не утруждается объяснением, что такое эксплуатация в современном мире. «Из работ Валлерстайна выходит, что это система власти, насилия и неэкономического принуждения, – продолжает Александр Яковлев. – Эксплуатация определяется по результатам: если одни страны богатеют, а в других рабочие и крестьяне живут хуже, чем их предки, – вот вам эксплуатация по факту. Просто она существует не в рамках национального хозяйства, а в рамках мирового. Отсюда название мир-системного подхода, который изобрел Валлерстайн».
Капитализм жил, жив, будет жить
«Данная теория формировалась в 1960-е года во время кризиса представлений о социализме, построенном на марксовых тезисах, – обращает внимание профессор Европейского университета Дмитрий Травин. – Советский Союз не оправдал ожиданий, с другой стороны, на Западе к этому времени появилось государство благосостояния, где социалистические элементы были инкорпорированы в капитализм. Впервые появляется тезис (обычно его связывают с немецко-американским философом и социологом Гербертом Маркузе, наиболее влиятельным интеллектуалом предшествующего Валлерстайну поколения), что, действительно, рабочие в развитых странах революцию не сделают, и все, что описано у Маркса в 7 параграфе 24 главы первого тома «Капитала», придет само.
С одной стороны, все логично. Эксплуатация существует: прибавочная стоимость извлекается Западом из стран Латинской Америки и Азии. Но в 1978 году начинались реформы в Китае, в 1991 году – в Индии. Получается, две страны, которые, согласно взглядам 1960-х годов, должны были стать самыми несчастными, эксплуатируемыми и беднеющими, сильно обгоняют Запад по темпам экономического роста. Китай скоро догонит Америку по объему ВВП. Получается, нет ни абсолютного, ни относительного обнищания».
«Эксплуатировать можно только богатых, – согласен профессор Высшей школы экономики Андрей Заостровцев. – В современном мире эксплуатируются США – за счет хищения интеллектуальной собственности, распространения пиратского софта. В Африке это способствует развитию – африканцы не могут заплатить 100 долларов за программу. Но в США от этого реально снижается ВВП. Продукция постиндустриального мира не совсем рыночная: она обладает свойствами общественных благ – несоперничество и неисключаемость из потребления. Если один купил программу, то ее купили все».
Реплики экспертов записаны на семинаре «М-центра» в Европейском университете 20 января.
