Сейчас в Петербурге престижно жить в центре – этим он отличается от европейских мегаполисов: там богатые люди стараются селиться в пригородах. Но каких-то сто лет назад нынешний центр – это и был весь город. Одни кварталы являли собой тот самый блистательный Петербург, а рядом были рабочие окраины. О том, как менялись районы Петербурга, рассказал историк и журналист Лев Лурье.
Город стал делиться на части в XVIII веке. Частный пристав был одновременно и главным полицейским начальником в районе, и главой администрации. Некоторые здания полицейских частей у нас сохранились до сих пор: самое известное, на площади Репина — красно-кирпичное строение, похожее на флорентийскую ратушу.
Самая старая и самая прославленная часть — Адмиралтейская — ограничена Невой, Мойкой, Летним садом и Адмиралтейским заводом. Она делится на две очень разные половины. Та, где центральная улица — Большая Морская — помнит и Гоголя, и Пушкина, хотя зданий — ровесников Александра Сергеевича там осталось пять от силы. Дворцы на Большой Морской и набережных дорого обходились их обитателям: и сама недвижимость, и те обязанности, на которые обрекало положение. Именно на Большой Морской было то, что сейчас называется тусовкой. Дело в том, что Невский проспект — слишком разнотонный, и для изысканного променада он не годился. Зато на Большой Морской была изысканная публика. Именно тут похвалялись своими экипажами, а позже — автомобилями. И тут же, в ресторанах «Дюссо», «Борель», «Контан», решались вопросы передавались суммы в конвертах. Хотя, может быть, тогда было принято и без конвертов…
Но блестящее настоящее может обернуться по-настоящему жалким будущим. После революции власти не понимали, что им делать с таким количеством дворцов в одном месте — в них, в основном, размещали разные закрытые НИИ. Хотя анфиладная система комнат этому совершенно не способствовала. В основном, Комитет по охране памятников берег эти дворцы, хотя некоторые все-таки подверглись варварской переделке и типично советскому издевательству — расколеровке. Это когда стена красилась в два цвета: сверху белый, снизу зеленый.
Вторая Адмиралтейская часть тоже по-своему уникальна. В районах, прилегающих к Адмиралтейскому заводу, можно встретить относительно бедных людей, чьи предки на протяжении нескольких поколений жили в этих же квартирах и работали на Адмиралтейском заводе. Вообще, это особенность Петербурга — стремление жить поближе к работе. Посему квартал вокруг Мариинского театра имеет свои особенности, а квартал у верфей — свои. Галерная улица и раньше, и сейчас выглядит довольно замухрышисто. Правда, в последнее время появились шансы на ее перерождение в связи с появлением тут штаб-квартиры «Газпрома». Его менеджерам понадобятся приличные заведения общепита. Но пока этого не произошло, по Галерной почти никто не гуляет, а квартал населяют бедные люди, и там — множество мигрантов.
Галерная улица и раньше, и сейчас выглядит довольно замухрышисто. Правда, в последнее время появились шансы на ее перерождение в связи с появлением тут штаб-квартиры «Газпрома». Его менеджерам понадобятся приличные заведения общепита. Но пока этого не произошло, по Галерной почти никто не гуляет, а квартал населяют бедные люди, и там — множество мигрантов.
Казанская полицейская часть тоже весьма разнородна. Квартал за Конюшенной площадью — иллюстрация фешенебельности и веротерпимости. Поскольку Петр I позволил всем желающим, кроме раскольников, воздвигать свои храмы, на Невском и поблизости появились голландская церковь, реформаторская, финская, шведская, армянская и костел. Это определило облик района, как и конюшенное ведомство на одноименной площади. Сами понимаете, лошадь в то время была все равно что танк. В советские годы там же, на площади, был таксопарк, но и профессия таксиста была тогда престижной и высокооплачиваемой. И только сейчас, когда она растеряла свое очарование, пошли разговоры о том, что площадь надо реорганизовывать, превращать в туристический квартал.
Петербург стараниями Валентины Матвиенко вошел в десятку самых посещаемых европейских городов, оказавшись на одном уровне со Стокгольмом и Чехией. Матвиенко способствовала тому, что в город стали пускать без виз пассажиров круизных лайнеров. Только вот зимой передвигаться по городу можно только перебежками. Купил на углу глинтвейна, добежал до книжного магазина… Но на наших улицах глинтвейн продаваться не будет, пока они не станут похожи на пражские или таллиннские. Вот эту задачу и начнут решать, начиная с Казанской части. А сейчас там только одна пешеходная улица — Малая Конюшенная — которая ведет в тупик.
Здесь же, в Казанской части, жил Федор Михайлович Достоевский. Не самый фешенебельный квартал — тот полуостров, что вдается в канал Грибоедова возле Сенной площади. Но у Достоевского не было денег на то, чтобы переехать в район поприличнее. Они появились много позже, когда он оставил стерву Аполлинарию Суслову и женился на Анне Сниткиной.
Ось Спасской части — Садовая улица. Фешенебельная ее часть — у Инженерного замка. Но основное предназначение улицы — торговля. Начиная от Мариинского рынка (Апраксина двора) и далее на запад, где она становилась все беднее и проще. Что касается Апраксина двора, то он в то время был рынком деликатесов. Самых лучших рябчиков покупали здесь, так что, в основном, отоваривались представители среднего класса. Элита предпочитала делать покупки прямо на Невском. А рыбу покупали на Горском рынке (там, где сейчас улица Ефимова): причем, покупали тогда только живую. Она, уже наловленная, ожидала своей участи в сетях-тонях, опущенных в Фонтанку.
За Сенным рынком, который был таким же прибежищем неблагонадежного элемента, как и сейчас, находился Вознесенский. Именно на нем можно было, например, перешить себе костюм. А еще дальше — самый бедный рынок, Никольский, где уже не было изысканных продуктов. Здесь же существовала биржа труда. Можно было нанять артель рабочих или взять крестьянскую девочку на хозяйство. А в костеле подыскивали молодую немку в качестве бонны (воспитательницы детей). Петербург был тогда куда как богаче Германии. Тогдашними таджиками были немцы и чухна. Евреи — те, кому Александр III позволял жить в столице — в основном, были купцами первой гильдии, высококвалифицированными ремесленниками или людьми, имеющими высшее образование.
Петербург был тогда куда как богаче Германии. Тогдашними таджиками были немцы и чухна.
Самая романтическая часть города сегодня — это Коломна. Хотя бы потому, что ее почти не перестраивали. Мариинский театр к этому району не относится, но его считают северной частью Коломны, и он, конечно же, придал кварталу свой колорит. Балерины жили рядом с театром, а рядом с ними, соответственно, великие князья — так сложился облик ближайших улиц. Сохранился дворец великого князя Алексея Александровича — тот самый, который Путин подарил своему другу, виолончелисту Сергею Ролдугину, чтобы тот организовал в нем Дом музыки. Хорошо бы, наконец, дождаться хоть одного концерта в этом здании, чтобы убедиться в том, что это было правильное решение.
Литейная часть до середины позапрошлого века напоминала Вырицу — здесь были деревянные дома, построенные вышедшими в отставку офицерами. А потом, естественно, начался строительный бум. Земля именно в этом месте начала страшно дорожать. Но мы видим, что и Литейная часть была неоднородной. Чем ближе к жаркому дыханию разночинного Невского проспекта, тем проще дома — на Некрасова, Жуковского и т.п. Элитные 15-комнатные квартиры были на Фурштатской и Сергиевской. Тем более, рядом Таврический сад, место для избранных, первый в России каток, который посещали гвардейские офицеры и великие князья.
Московская часть — вокруг Загородного проспекта — примечательна двумя улицами: Рубинштейна и Пушкинской, которые были построены до наступления эпохи модерна. А вот Нарвская часть всегда была страшным местом, хоть и не таким ужасным, как Александро-Невская часть. С одной стороны, погоду на Нарвской части делали студенты Технологического института (правда, среди них было, как мы знаем, много бомбистов), а также железнодорожного института и училища гражданских инженеров (ныне — СПбГАСУ). Но дальше идут промышленные кварталы, грязная речка Таракановка (нынешняя улица Циолковского). От той индустриальной эпохи нам остались на память заводы красного кирпича, которых в таких количествах нигде нет, поэтому надо их беречь. Тот же «Красный треугольник» при отсутствии политической воли может быть снесен, и на его месте появится очередной элитный комплекс типа «Золотая корона» или «Бриллиантовая рука». Ну а при правильном подходе здесь должен появиться какой-нибудь дом культуры: с картинной галереей, тусовочным местом для молодежи и променадом для старичков. Пусть ходят и любуются, например, на аквариумы.
Самая страшная дореволюционная часть — Александро-Невская — включала в себя не только лавру, но Старо-Невский проспект, Московскую-товарную станцию, наконец, Лиговку. Все кровавые преступления, совершаемые в Петербурге, раскрывались именно там. Достаточно было прийти в какую-нибудь ночлежку и поговорить с людьми.
Район Пески, где у нас Смольный, был кварталом мелких рабочих и рыбаков (Калашниковская пристань рядом). От того времени остались, помимо заводских территорий, самые маленькие и страшные рюмочные, которые зовутся почему-то закусочными. Правда, здесь же расположен грузинский квартал, а грузины — люди небедные и любят веселиться. Я иногда хожу сюда смотреть на грузинские свадьбы.
Петербургская часть так и не сумела в свое время стать центральной. Тут есть территория вокруг Сытного рынка, куда, я считаю, можно приводить ностальгирующего по кривым улочкам москвича. Согласитесь, эта часть, где улицы сходятся под совершенно непредсказуемыми углами, совсем не похожа на Петербург. Такая конфигурация объяснялась тем, что эту часть в XVIII веке считали чем-то вроде оборонительного сооружения при Петропавловке, которую, в случае чего, нужно было сжечь. Поэтому там разрешали строить как попало.
Как известно, два единственных деревянных дома находятся именно на Петроградской стороне: на Большой Пушкарской и в Лопухинском садике.
Каменноостровский проспект был обиталищем среднего класса — адвокатов, инженеров. Здесь же появились первые жилищные кооперативы. Большой же проспект соперничал с Садовой улицей по количеству торговых заведений. И ничего не изменилось, кстати.
Васильевский остров был немецким кварталом — в память остались две кирхи на Среднем и Большом проспектах. Непередаваемую атмосферу, которая сейчас куда-то делась, придавали Университет и Академия художеств. Ну где еще, сидя в кафе, можно было так часто услышать от красивого молодого человека: «Девушка, а давайте я вас нарисую?» Но это ближняя часть Васильевского. У Гавани была так называемая Васькина деревня, населенная горьковскими типажами — босяками, которые могли убить за рубашку.
Последняя часть старого Петербурга, Выборгская, имеет главное украшение – Военно-медицинскую академию, которую благодаря разоблачению Анатолия Сердюкова все-таки оставят на месте, а не переведут в Песочное. Лучшее украшение Выборгской стороны — промышленные корпуса, так похожие на манчестерские мастерские или лондонские доки. Но там-то их уничтожили, а в Петербурге — остались. А еще можно гордиться, что именно на «Невской мануфактуре» 23 февраля 1918 года праздновался женский день — тот праздник, который мы знаем под именем «8 марта».
Все знаменитости, проведшие детство на Выборгской стороне — Косыгин, Ежов, убийца Кирова Николаев — в детстве страдали рахитом. Иностранные инвесторы понимали настроения рабочих лучше, чем управляющие на госфабриках. Нобель даже выстроил своим рабочим жилой городок и культурный центр. Но, как мы знаем, это от революции не уберегло.
