Трех- и четырехминутные ролики с надписью «Срок» – летопись небывалого в новейшей истории России подъема гражданского самосознания. Каждый жест, брошенное без оглядки на камеру слово героев этого сериала говорят об оппозиции больше, чем иное социологическое исследование или журналистский текст. «Мой район» поговорил с одним из создателей «Срока», режиссером-документалистом Александром Расторгуевым.
Сейчас проект «Срок» временно приостановлен. Напомним, к режиссеру документального цикла Павлу Костомарову в пятницу, 7 декабря, пришли с обысками по «Болотному делу». Следователей интересовало видео, на котором запечатлено противостояние ОМОНа и оппозиции 6 мая 2012 года. Ситуацию прокомментировал премьер Дмитрий Медведев: после пресс-конференции журналистам ведущих российских телеканалов он (конечно, неформально) назвал следователей «козлами».
Проект «Срок» стартовал в мае 2012 года и в настоящий момент насчитывает около 300 эпизодов. Авторы «Срока»: журналист НТВ Алексей Пивоваров и режиссеры-документалисты Павел Костомаров и Александр Расторгуев. «Мой район» поговорил с Александром сразу после того, как он проводил коллегу на очередной допрос в Следственный комитет.
– Александр, ваша первая мысль, когда появилась новость об обыске у Павла Костомарова?
– Первая мысль – как можно быстрее оказаться дома. Я был на фестивале за пределами России. Паша тоже должен был присутствовать, но в последний момент не поехал (из-за предчувствия, я думаю). Вторая мысль: эти следователи, возможно, профессионалы по уголовным делам, но в политических делах проявляют дуболомнейший идиотизм. Известно, в какой ситуации делается «Срок», мы понимаем угрозы... Предположить, что материалы лежат дома у Костомарова – глупейшая из идей (смеется). Прийти с обыском к свидетелю – за пределами норм юриспруденции. Либо власть с помощью обыска демонстрирует мускулы, либо фантасмагорический вариант: следователи вообще не знали, что такое «Срок». Даже такую версию могу предположить.
– Когда создавался «Срок», вы обсуждали гипотетическую возможность оказаться под прессом?
– Мы рассматривали возможность репрессий как юмористическую. Мы сняли километры пленки на Селигере с Путиным, Чуровым, Песковым... Летали с представителем президента по вопросам детства инспектировать детские дома. Когда Шойгу был губернатором Московской области, снимали его инспекцию в электричках. Мы не вели оппозиционную деятельность, а «фактографировали» ее. Казалось, что объективность проекта очевидна. Если «Срок» мешает власти, значит, она стремится, чтобы летопись сохранила только подвиги разведчиков… Власть можно понять. Эта практика вполне работала с 1929 по 1987 годы.
– Искусство может представлять опасность для нынешней российской власти?
– Происходит тотальное наступление на свободу слова, личности. Министр культуры Мединский заявляет, что финансирование должны получать исключительно те фильмы, которые воспитывают патриотизм. Искусство, таким образом, становится обслугой власти. На этом фоне независимое искусство становится заметным гвоздем, априори альтернативным власти. Если оно не курируется Мединским, значит, на него невозможно влиять. И такое искусство представляет угрозу власти. Кроме того, власть недооценивает возможности интернета. Им пользуются люди, которые четко придерживаются определенных позиций.
– «События последних дней повредили нашему проекту, нарушив главный принцип качественной документалистики: автор не должен быть участником событий», – это вы пишете в ЖЖ «Срока». Может, наступил тот момент, когда стоит «повернуть камеру к себе» (цитируя ваш манифест «нового кино»)?
– Все так! Но наш проект был посвящен не нам. И не нашему отношению к реальности. Мы должны переформатировать его. Мы можем согласиться, что стали частью процесса и снимать себя, нашу редакцию, переговоры и так далее. Либо можем высосать историю до конца и стать абсолютно документальными новостями. Какой из двух путей мы выберем, сейчас решается в редакции. С точки зрения нашей ответственности перед искусством мы должны бесстрашно стать героями. С другой стороны, наши подписчики на Youtube пришли за другим. Они хотят смотреть, как живет Навальный, как борется за свои идеалы Удальцов. Как зритель я бы обиделся, если бы в середине проекта сменили героев и тему.
Моя личная позиция – делать документальные новости. Сухо, без комментариев, без журналистских плеч, которые загораживают жизнь. Авторский нарратив сейчас – это когда со всех экранов кричат, вопят, идеологически истерят. Мы можем позволить себе делать что-то спокойное, нейтральное, летописное. Это ценнее для искусства, чем копаться в своих царапинах (я бы даже не сказал – ранах).
– На всех митингах почти все участники снимают видео. Толпа блогеров, гражданских активистов фотографирует саму себя. Вам не кажется, что это нивелирует качество события?
– Это сложный вопрос, он меня самого мучает. В какой-то момент у меня появилось чувство бессмысленности нашей работы. Графоманский поток попыток осмыслить, что происходит. То, что вы сказали, не нивелирует смысл события. У такого мероприятия, как митинг – значимые социальные корни. Именно они питают людей, а не желание фотографировать. Находясь на площади между двумя сотнями камер, вы приобретаете объемное видение. Можете взглянуть на событие не как человек с мороза (или с Марса), а как бы объективно. В этом куда больший смысл, чем в авторском высказывании. В каждом ролике «Срока» проявляется авторский взгляд – монтажом или чем-то еще. Вместе с роликами блогеров и гражданских активистов формируется новый вид документального кино – плейлисты, веб-документы, онлайн-сервисы про реальную жизнь. Это хорошая стратегия для искусства.
– Прошел год после первых массовых митингов «За честные выборы». Оппозиция не добилась своего и, кажется, наступает апатия. Как работается в этой атмосфере?
– Как с человеком. Если ты увлечен человеком, тебе интересны его подъемы, его сомнения, его слезы и слабости. Драматические перепады снимать куда круче. Например, сегодня (13 декабря – «МР») банкир Лебедев, который собирался финансировать проекты Навального, публично от этого отказался. Навальный, в свою очередь, перестал называть себя оппозиционером. Или на «Первом канале» вышла информация (понятно, что чудовищно смонтированная фигня) о кукловодстве одним из лидеров оппозиции (Сергеем Удальцовым – «МР»). Что это значит? Все эти вещи чудовищно драматичны. И ужасно киношны. Другой вопрос, что мы обращались к публике, которая симпатизировала оппозиции, а теперь устала, разочаровалась… Мы привязаны к настроениям публики. Выявить психологическую причину этого спада – очень правильная задача.
– Что гражданское общество ждет в наступающем году?
– Главная победа власти над оппозицией состоялась. Победа в том, что эфэсбэшные методы зародили в оппозиционном стане взаимную паранойю, недоверие, подозрительность, разобщенность и даже страх. Это прискорбная штука. В новом году победа будет принята обществом. Мне кажется, Путин предлагает обществу новые каналы взаимодействия. Он фактически сказал: идите в низовые органы власти, исправляйте отдельные недочеты. Вряд ли Навальный пойдет в муниципальное собрание «Марьино» и будет там хлопотать об устройстве парков и скамеек. Вообще, главные фигуры оппозиции этим не воспользуются, и боюсь, что как Лимонов, встанут на обочине радикального брожения. Путин предлагает ровно то, о чем говорила Собчак первый раз на Болотной: власть должна быть открытой, идите и работайте.
Есть необъяснимая, непрограммируемая, нерациональная историческая энергия, помимо власти она - в самом народе. Народ как-то реализует эту энергию. Это может быть драка или новая национальная идея. Мой прогноз, что все будет конструктивно.
События 6 мая:
Обыск у Павла Костомарова:
Александр Расторгуев – российский кинорежиссёр-документалист. Родился в 1971 году в Ростове-на-Дону. В 1999 году окончил Государственную академию театрального искусства в Санкт-Петербурге. Работал режиссером ГТРК «Дон-ТР». За съёмку фильма «Чистый четверг» творческая группа фильма была уволена руководством «Дон-ТР». Работал в петербургской редакции телеканала НТВ. В 2001 году организовал студию «Кино». Его фильмы были представлены на нескольких зарубежных кинофестивалях (Франция, Нидерланды). В 2009 году Александр Расторгуев написал «манифест нового кино». В 2010 году подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». В 2011 году представил свой фильм «Я тебя люблю» в конкурсной программе Роттердамского фестиваля. 10 декабря 2011 задержан в Ростове за участие в митингах протеста против фальсификации результатов выборов в Государственную думу.
