Как на рынок лекарств повлияет вступление страны в ВТО, почему аптек станет меньше, а лекарства в больницах будут хуже? Об этом и многом другом шел разговор на круглом столе, организованном «МР».
Лекарство исчезло из аптеки. Что делать?
Евгений Жмаев (ФО «Пастера»): Ассортимент средней аптеки — около 5 тысяч наименований. А ассортимент среднего производителя — 20 наименований. Таким образом, аптеке, которая хочет заказывать лекарства напрямую у производителя, надо обзванивать сотни компаний ежедневно. Это неудобно. Поэтому появился посредник, фармдистрибьютор. Он имеет договоры и с производителями, и с аптеками. Он обзванивает множество производителей и формирует на складе значительный ассортимент (например, 10 тысяч наименований). Каждая аптека заказывает у него понемножку каждого наименования, но зато много наименований. В итоге получается целая машина с лекарствами. Она объезжает 10-20 аптек за день.
Поэтому если в аптеке нет какого-либо лекарства, потребитель должен в первую очередь обратиться к фармдистрибьютору.Существуют специализированные сайты с контактами фармдистрибьюторов. Фармдистрибьюторов немного - примерно 20. Потребитель сможет за короткое время обзвонить их всех и понять, есть ли в их прайс-листах нужное лекарство и кому из аптек они его отгружают.
А пойдут ли фармдистрибьюторы на контакт с потребителем?
Евгений Жмаев: Дистрибьюторы привыкли общаться только с аптеками и производителями. Но есть веление времени: надо открываться для потребителя. Запрос ведь по теме: мы хотим найти нечто, что в вашем прайс-листе есть, а у ваших клиентов нет. Что делать?
Тут есть три варианта. 1. Вам назовут адрес и телефон аптеки. 2. Можно поехать к самому дистрибьютору. В исключительных случаях менеджер выбьет чек и выдаст со склада упаковку или две. 3. И, наконец, можно поехать к производителю – и купить у него.
Жанна Слинкина (СПбНИИВС): Я представляю Институт вакцин и сывороток. Мы работаем на закрытой территории и не продаем лекарства частным лицам. Но мы подскажем, в какой аптеке можно приобрести данный препарат. На упаковке препарата указаны адрес и телефон, можно звонить напрямую производителю и уточнить: почему пропал препарат, появится ли он в ближайшее время... Я почти каждый день отвечаю на подобные вопросы.
Анатолий Дзюба (компания «Фармпроект»): У нас тоже нет кассового аппарата. Лекарства обычно упаковываются в большие коробки, по 48 упаковок, например. Чтобы продавать в розницу, надо распаковывать коробки, на каждые две коробочки ставить отдельно печать и так далее. Но мы всегда подскажем, куда обращаться. У нас есть своя сеть аптек. Наши лекарства там есть всегда.
Но многие лекарства, которые пропадают из аптек по каким-либо причинам, производятся не в России. В таком случае звонить производителю бессмысленно.
Евгений Жмаев: Но у большинства производителей уже есть свои представительства в России. Когда пропадали лекарства иностранных производителей, часто впоследствии выяснялось,что препараты находились на длительной перерегистрации. Эту информацию можно было бы получить в представительстве.
Расскажите, как регулируются цены на лекарства?
Анатолий Дзюба: Для производителя есть предельная цена, зарегистрированная в Минздраве. Выше этой цены мы не можем отпускать дистрибьюторам лекарства.
Евгений Жмаев: Производитель обязан регистрировать цены только на лекарства, входящие в специальный перечень жизненно-необходимых и важнейших препаратов. По закону, который введен в действие с 1 сентября 2010 года, местные власти сами устанавливают торговые надбавки к зарегистрированным ценам производителя. 6 сентября 2010 года постановлением правительства Санкт-Петербурга установлены следующие пределы надбавок. На препараты стоимостью до 50 рублей - не более 20%, от 50 до 500 рублей - не более 15%, свыше 500 рублей - не более 14%. Это оптовые надбавки к зарегистрированным ценам.
Предельные размеры розничных надбавок рассчитываются тоже по отношению к зарегистрированной цене, а не к цене дистрибьютора. До 50 рублей - не более 28%, от 50 до 500 рублей - не более 22%, и свыше 500 рублей - не более 18%. Например, если на препарат, который стоит более 500 рублей, дистрибьютор положил максимальную наценку в 14%, то аптеке можно положить не более 4%. Торговые надбавки, в принципе, небольшие. Они только-только компенсируют те значительные расходы, которые есть и в опте, и в рознице.
Анатолий Дзюба: Мешает демпинг со стороны стран третьего мира. Китай и Индия врываются в наш рынок с сильным занижением цен – их продукция процентов на 20 дешевле. Получается - ниже себестоимости наших препаратов. У них дешевая рабочая сила.
Евгений Жмаев: Результат государственного регулирования цен всегда один и тот же — продукт исчезает. Уповать на то, что с помощью государственного регулирования цен мы всегда будем иметь в полном ассортименте дешевые лекарства, не приходится.
Анатолий Дзюба: Сейчас много публикаций в специализированных журналах о том, что вымываются дешевые лекарства. Потому что, например, 15% от 10 рублей и от 100 рублей - это не одно и то же. С другой стороны, дешевых лекарств быть не должно. В Америке, например, нет таких дешевых лекарств, как у нас. Если лекарство оригинальное,оно должно стоить дорого.
Россия вступила в ВТО. Лекарства подешевеют или нет?
Евгений Жмаев: Мгновенно никаких изменений не будет. Это процесс инерционный. Но стратегически дело это хорошее. Упрощается международная торговля. Завезти оборудование, да и готовые препараты будет легче и дешевле. Любая открытость и любая конкуренция — это дело хорошее. Лекарства будут дешевле, их станет больше, они станут доступнее в том числе за счет новых способов распространения (не только классическая аптека).
Сергей Щипанов (компания «Белкозин»): Я считаю, что вступление в ВТО — это прямой путь к гибели отечественного производителя, если со стороны государства не будут приняты поправки в законодательстве, которые облегчат жизнь отечественному производителю и позволят конкурировать в новой среде.
Во-вторых, у нас нет ни одного производителя, который на данный момент сертифицирован по GMP, что является необходимой составляющей для выхода со своей продукцией на внешний рынок. Сколько для этого мероприятия потребуется времени, сил и средств, никто не знает. Мы работаем только на нашем российском рынке и вряд ли сможем конкурировать с препаратами, которые придут. Импортные препараты станут дешевле, их станет больше... Мы ждем негативных последствий.
Анатолий Дзюба: С другой стороны, импортозамещение не должно искусственно регулироваться государством (повышение пошлин и т.д.). Должна быть здоровая конкуренция. Затруднять ввоз импортных лекарств, чтобы поддержать отечественного производителя - это не выход.
Евгений Жмаев: Это извечный вопрос: как управляться с отечественным производителем? Надо ли его оберегать и создавать ему условия для монопольного положения или дать ему плыть по волнам конкуренции и выживать? Потребителю абсолютно безразлична судьба отечественного производителя. Если на полках есть качественные и дешевые лекарства, то неважно, произведены они в России или за рубежом. Кроме того: если здесь будет хороший рынок, то заграничные производители сделают здесь свои заводы. И работать на них, конечно, будут русские.
Анатолий Дзюба: На потребителя вступление в ВТО тоже повлияет ощутимо. Потому что больше не будет выбора: взять «Дротаверин» за 10 рублей или «Но-Шпу» за 100 рублей. А между тем, на старых заводах в Сибири, где и речи не идет о GMP, производятся дешевые лекарства в огромных количествах. Качество там, естественно, не сравнится с европейским.
Евгений Жмаев: Пока производитель ценит дешевизну «Дротаверина» по сравнению с «Но-Шпой», пока он голосует рублем, пока у заводов есть минимальная прибыль, у них все будет в порядке, они будут работать.
Но не каждый потребитель знает, что «Но-Шпа»и «Дротаверин» - это одно и то же. Сейчас даже в социальных сетях есть таблички соответствия препаратов. Можно увидеть, что есть лекарства с одним и тем же активным веществом и за 50, и 500 рублей.
Евгений Жмаев: Это же прекрасно, что это можно увидеть! Производители должны быть максимально честны с потребителем. Они должны объяснить, что продают лекарство в сто раз дороже аналогов, потому что аудитория доверяет их торговой марке, потому что они тщательно обрабатывают субстанцию и делают красивую упаковку, общаются с каждым потребителем и т.д.
Есть, кстати, замечательные сайты, которые содержат сведения обо всех лекарственных средствах. Например, реестр лекарственных средств. Можно посмотреть аналоги, чтобы сравнить цены. Более дорогое лекарство может быть более эффективным за счет двух вещей: за счет биологической доступности (транспорта из кишечника в кровь) или за счет качества субстанции (потому что одно и то же химическое вещество может быть разного уровня очистки).
Анатолий Дзюба: Чем меньше примесей, тем меньше вреда.
В июле были подписаны поправки в закон: теперь при государственных закупках будет разрешено использовать только международные непатентованные названия лекарственных средств. Как это влияет на закупки?
Сергей Щипанов: На сайте Госзакупки.ру вывешены все тендеры. И там иногда прописаны характеристики конкретного бренда. То есть лоббируются интересы больших компаний, и рядовые больницы подталкиваются к закупке брендовых препаратов. Вторая проблема в том, что российский производитель не обладает таким ассортиментным портфелем препаратов, как зарубежные компании.
У среднего российского производителя есть 1-2 препарата, которые приносят доход. Поэтому, если он снизит цены на препараты-источники своего дохода, то он не сможет существовать. А крупные зарубежные производители это себе позволить могут, потому что охват их реализации – весь мир, в отличие от отечественных, которые работают только на российского потребителя. Такой демпинг со стороны зарубежных производителей опасен для отечественных компаний.
Если смотреть со стороны врача, то он обычно заказывает препарат, которому доверяет,с которым привык работать. А теперь ему будет предоставляться самый дешевый препарат. Как результат - от этого может пострадать качество лечения. Выход тут только один — не рубить с плеча, а построение лояльной, гибкой, сбалансированной системы закупок, учитывающей интересы, в первую очередь, больного и врача.
Евгений Жмаев: Поставить законодательный барьер на пути дешевых импортных лекарств... Это надо собраться с духом и еще десять раз подумать, стоит ли это делать...
Анатолий Дзюба: Мы не будем пускать их лекарства, а они не будут давать нам субстанции. Так все и закончится. У нас поля расторопши, например, активно занимают под бизнес-центры. Нужно налаживать производство субстанций с использованием микроорганизмов-продуцентов БАВ.
Сергей Щипанов: Сейчас российские производители рассматривают площадки для строительства таких заводов в Эстонии, в Китае, но не в России.
Страховые компании сегодня страхуют фармпроизводителей, а также пациентов, участвующих в клинических исследованиях.
Иван Лыпин (Северо-Западная дирекция страховой компании «Альянс» (новое имя РОСНО): Я уже семь лет занимаюсь страхованием клинических исследований. За это время государство сделало много важных шагов на пути регулирования этого процесса. Ранее не было единого представления о страховании в области клинических исследований, посколькуне не были прописаны ни риски, ни страховые суммы, ни условия страхования.
С 13 сентября 2010 года было введено обязательное страхование жизни и здоровья пациентов, участвующих в клинических исследованиях лекарственных препаратов. Законодательно были утверждены страховые случаи, суммы, риски и тарифы, которые стали едиными для всех страховых компаний. Для фармкомпаний преимущество нововведений в том, что теперь можно осуществить бюджетирование планируемых испытаний.
Если компания запускает исследование лекарственного препарата, то она может самостоятельно рассчитать стоимость страхования и заложить в бюджет необходимую сумму. Кроме этого, теперь в условиях страхования прописано, что пациенты могут напрямую обратиться в страховую компанию, если произошел страховой случай.
К примеру, с момента выхода закона об обязательном страховании в нашу Северо-Западную дирекцию поступило около 24 обращений от пациентов. А до 2010 года (за 7 лет) было всего 3 обращения. Люди начинают разбираться в страховании, понимать, что им гарантирует страховой полис.
А существуют ли какие-то страховые продукты, защищающие непосредственно интересы организаций, проводящих клинические исследования?
Иван Лыпин: Да, существует добровольное страхование гражданской ответственности лиц, осуществляющих проведение клинических исследований. Оно актуально тем, что пациент имеет право, в соответствии с гражданским кодексом, обратиться с иском к лицу, по чьей вине был причинен вред его жизни и здоровью (разработчику лекарственного средства, медицинскому центру или контрактной организации) с требованиями о покрытии расходов на санитарно-курортное лечение, протезирование, покупку инвалидного кресла и т.д. При этом по обязательному страхованию выплата будет произведена вне зависимости от выплат по другим видам (в том числе по добровольному).
Иностранные компании, которые размещают клинические исследования в России, как правило, оформляют сразу две страховки: обязательную и добровольную. За рубежом более развитая страховая культура - компании понимают, что сложные вопросы урегулирования убытков лучше переложить на плечи страховщиков.
Были ли уже в вашей компании выплаты по обязательному страхованию пациентов, участвующих в исследованиях?
Иван Лыпин: Все заявления на выплаты у нас сейчас находятся на рассмотрении. Но надо учитывать, что рассмотрение обращения занимает определенное время, потому что необходимо выяснить, наступило ли ухудшение здоровья именно из-за участия в исследовании. Чтобы страховая компания признала случай страховым, необходимо доказать наличие причинно-следственной связи между ухудшением здоровья, причинением вреда жизни пациента и участием указанного лица в клиническом исследовании лекарственного препарата.
Жанна Слинкина: Предположим, что компания проводит клинические испытания и в первую очередь предлагает участвовать своим работникам. Если я, например, буду участвовать в испытании гриппозной вакцины и, после прививки, заболею, что мне делать?
Иван Лыпин: Вам надо будет обратиться к врачу-исследователю, представителю страхователя и сообщить об ухудшении здоровья. Они должны будут составить акт о несчастном случае и направить его копию страховщику.
Жанна Слинкина: Медицинский работник, который будет следить за состоянием моего здоровья, может сказать, что так и должно быть.
Иван Лыпин: В информированном согласии, которое Вы должны подписать до участия в исследовании, прописаны все возможные последствия.
Евгений Жмаев: Если ухудшение здоровья произошло в плановом порядке, то это не страховой случай?
Иван Лыпин: Надо понимать, что основная масса препаратов исследуется с привлечением людей с определенными заболеваниями, а доля исследований с участием здоровых пациентов мала. Поэтому необходимо понимать, что страховое возмещение выплачивается при установлении причинно-следственной связи между ухудшением здоровья и приемом лекарственного препарата, а не вследствие основного заболевания.
Поделитесь новостями: что вы запускаете в производство, над чем сейчас работаете?
Евгений Жмаев: Хотелось бы анонсировать выпуск нового препарата «Экстракт расторопши Здравушка Форте», который содержит в 2,7 раза больше силимарина, чем предыдущий препарат. То есть если прописанная доза силимарина больше, то гораздо удобнее принимать экстракт Форте, чем три капсулы предыдущего экстракта. Пока найти его трудно, он появился только в нескольких аптеках Петербурга. Но вы всегда можете получить его у нас на заводе или наложенным платежом.
Сергей Щипанов: Наши коллагеновые препараты станут общедоступными. Развивая линейку аптечного ассортимента, мы разработали уникальные комплекты: состоящие из фиксирующей повязки и коллагеновой губки соответственно направленного кровоостанавливающего, ранозаживляющего и противоожогового действия. Набор из этих трех комплектов удачно дополнит домашнюю аптечку на такие непредвиденные случаи. Тройная защита от внешних врагов! Спрашивайте наши препараты в аптеках города.
Анатолий Дзюба: Мы собираемся выпускать новый препарат – это будет БАД. Подробно о нем я пока не могу рассказать. Надо сказать, в связи с разделением Минздрава процесс регистрации лекарств затягивается на года. Даже согласия на незначительное изменение в инструкции приходится ждать очень долго.
Жанна Слинкина: Мы производим Аллерген туберкулёзный (туберкулин) для массовой туберкулинодиагностики – во всех садах и школах ставят пробу Манту нашими препаратами. Наш институт - монополист на российском рынке. Из новостей: по просьбам медработников мы организовали производство туберкулина в новой упаковке. Если раньше мы выпускали препарат в ампулах 3 мл №10 (300 доз), то теперь это – евроупаковка, одна ампула 1 мл (10 доз) и пять туберкулиновых шприцев. Так намного удобнее работать.
Иван Лыпин: В апреле этого года произошло окончательное объединение трех российских страховых компаний, принадлежащих немецкому финансово-страховому холдингу Allianz: РОСНО, «Прогресс-гарант» и САК «Альянс». Теперь мы стали единой компанией и называемся СК «Альянс».
Что изменится в ближайшее время в аптеках?
Евгений Жмаев: В ближайшее время уменьшится количество аптек, потому что этот бизнес становится невыгодным. Но оставшиеся аптеки выйдут на более высокий уровень обслуживания. Появится больше аптек с открытой выкладкой, потому что с тех же площадей с открытой выкладкой можно получать более высокую выручку.
Будет легализована и начнет развиваться онлайн-продажа лекарств. Потому что это удобнее, быстрее и дешевле. Компьютеризация вообще изменит жизнь к лучшему. И не только в сфере снабжения лекарственными препаратами.
