В городе Лебедянь Липецкой области мужчина в течение нескольких часов избивал свою гражданскую жену. Помощь подоспела поздно — мать пятилетнего ребенка скончалась от побоев. В Московской области мужчина из ревности отрубил жене кисти обеих рук. И зачем нам закон о домашнем насилии?
На самом деле, незачем. Тем более, у нас есть другой чудесный закон — принятый в 2017 году законодательный акт о декриминализации легких побоев. Конечно, возмутятся сторонники принятого закона, ведь речь о легких побоях — так, о мелочах типа выбивания зубов или прижигания сигарет о кожу. А те-то мужики — они явно нелегкие побои женам наносили.
Почти весь этот год — с его начала, когда с легкой руки сенатора, а по совместительству «матери российского мракобесия» Елены Мизулиной был принят закон, декриминализирующий побои, я ждала подобных новостей в прессе. И чувствую огромную благодарность коллегам по цеху, которые обнародовали страшные случаи садизма. Тут сторонники закона скажут: такое всегда было. Просто, мол, оппонентам выгодно вытаскивать подобные ужасы на свет божий.
Было-то было. Но есть один момент. Я почему-то представляю себе бодрого потенциального убийцу, который бахвалится перед жертвой: мол, раньше я за какие-то выбитые зубы сидел бы, а теперь заплачу тысяч пять штрафа. Попробуй — пожалуйся на меня. Деньги на штраф возьму, естественно, из семейного бюджета. И пощады от меня не жди. Второй твоей жалобы в полицию не будет. Не доживешь.
И вот тут стоит проследить хронику домашнего насилия в Лебедяни. Убийца избивал женщину — она кричала. Соседи вызвали участкового. Тот пришел. Мирно поговорил с садистом. И ушел. В одном из сообщений говорится, что дело решила взятка.
Потом люди видели, как муж избивал жену на улице у бензоколонки, как грузил ее в машину, как перевез в другую квартиру.
Никто не вмешался — закон о декриминализации насилия внушает нам, что побои — внутреннее дело семьи. Так же, видимо, считает и участковый: человек, долг которого защищать людей от насилия, не нарушил покоя семейной обители.
Вот на роли полиции во всех подобных историях я и хочу остановиться. Еще один из мотивов принятия приснопамятного закона — ужасные страдания бедных полицейских, которые должные мучительно бюрократически оформлять каждую мелочь типа все тех же выбитых зубов или синяков. А глупые жертвы насилия еще вечно забирают заявления. То она мужа ненавидит и посадить хочет. То он раскаялся, сказал, что больше так не будет, и уговорил ее забрать заявление. И чё-де нам, полицейским, серьезным людям, тратить свое драгоценное время на истеричек, которые от своих показаний отказываются?
А на что вам еще тратить время? Не хотите на истеричек — идите учиться в консерваторию или в медицинский, или поступите работать на завод. Кто вас гнал в полицию-то?
Я сама преподаю журналистику больше десяти лет и могу смело сказать: терпеть не могу преподавателей, которые постоянно жалуются на тотальную тупость студентов. Я не люблю журналистов, которые сетуют на бездарность молодого поколения. Я не понимаю врачей, вечно рассказывающих о неадекватных пациентах. Недавно с омерзением прочитала в социальной сети пост одного видного психотерапевта с жалобой на болтливую, глупую клиентку. Что интересно: он богато живет за счет вот таких вот, как оказывается, ненавистных ему, пациентов. И, кстати, обязан им помогать в меру своих профессиональных возможностей. В сад, господа! Причины такой реакции: профессиональное выгорание и/или профессиональная непригодность. Такие «специалисты» ничего хорошего в своем деле не произведут. Поверьте мне.
Участковый полицейский мог сберечь жизнь женщине. Но не вмешался. Таких как он раздражает жертва, а не насильник. А, может, они себя, скорей, с ним идентифицируют? Интересная картина профессиональной психологии вырисовывается.
Лебедянский убийца показывал фото избитой женщины друзьям. Видимо, это для него было нормой.
Теперь жители Лебедяни говорят о том, что там такое творилось в лихие 1990-е. Предсказываю: скоро выяснится, что в Липецкой области тихонько живет себе еще одна станица Кущевская.
А полиция? Что полиция? Они не железные — столько дел делать! Только вот почему-то они с работы не увольняются. И, к примеру, в музыканты не идут. Почему бы это? В работе оркестрантов мало бюрократии и не нужно смотреть на жертв насилия. И на заводы не рвутся: тяжелый там труд.
