Анне-Катрин Топп: «Работа в культурной сфере – еще один международный язык общения»

Не могли бы Вы рассказать о том, как началось Ваше сотрудничество с Мариинским театром?

Я некоторое время работала с оркестрами в Германии, в сфере [организации] фестивалей, работала с камерными ансамблями. Меня всегда интересовала классическая музыка. И мне хотелось создать такой проект, чтобы снять барьер между артистами и публикой, чтобы они могли встретиться на одном уровне, познакомиться и поработать вместе.

Культурное просвещение. Диалог двух культур», я подала туда заявку в числе других немецких участников. С российской стороны, в числе других, подавал заявку на участие Мариинский театр. В институте посмотрели, кто кому подходит и, видимо, решили, что мы хорошо друг другу подходим, и сейчас я могу сказать, что они не ошиблись.

Впрочем, сразу признаюсь, что когда меня пригласили, я приехала в Россию не с чемоданом, в котором лежал готовый проект. Хотя и не с пустыми руками. Я приехала с идеями и мыслями. Дальше уже была совместная работа.

Расскажите, пожалуйста, о проекте, который получился в итоге Вашей работы с Мариинским театром.

Мой проект – это интерактивное знакомство с оркестром. У нас изначально была идея, поставить именно оркестр в центр внимания. Потому что он меньше получает внимания, когда люди приходят в музыкальный театр, в оперный театр. В основном, люди смотрят на то, что происходит на сцене.

При этом нам не хотелось просто рассказать зрителям и показать им работу оркестра. Нам хотелось задействовать публику в самом репетиционном процессе. У нас в проекте дети смогут пройти настоящую репетицию, в том числе с концертмейстером, дирижером. А оканчивается [занятие] тем, что сводный оркестр из музыкантов Мариинского театра и детей-участников исполняет произведение, специально написанное для проекта.

При этом нам хотелось, чтобы в воспроизведении принимали участие сами дети, даже те, кто не имеет какого-то музыкального образования. Как это сделать, было понятно не с самого начала. В результате сейчас дети могут попробовать себя в качестве музыкантов, поработать вместе со своим концертмейстером и дирижером.

Занятие длится на протяжении часа. Есть разные части, есть групповая репетиция, работа с концертмейстером. Если у детей что-то не получается концертмейстер показывает, они еще раз пробуют. Все, как в настоящей жизни музыканта.

Вы упомянули о произведении, написанном для проекта. Не могли бы Вы рассказать о нем подробнее?

Конкурс был объявлен перед летом и прием заявок шел до 1 сентября. Произведение должно было длиться не более пяти минут и должно было быть написано так, чтобы все наши семь инструментов – скрипка, контрабас, кларнет, фагот, труба, тромбон и ударные, могли работать и соло, и в группе. Ну и на первом месте стояло участие детей [в воспроизведении].

В общей сложности пришло 15 заявок. Я считаю, это немало. У нас было три призовых места.

Одним из победителей стал молодой китайский композитор, который учится в [Петербургской] консерватории – Ян Цзиньпэн. Его произведение называется «Игрушечные солдаты». Если честно, когда я в первый раз услышала [название], я подумала: «Зачем такая военная тематика?» Но на самом деле я ошиблась. Как я потом узнала, материалом для него послужили его воспоминания детства, как мама купила ему игрушечных солдатиков, он играл с ними. В результате получилось очень красивое произведение. Да, на военные мотивы, но оказалось, что для наших целей эта музыка очень хорошо работает. Именно с нашими инструментами и участием детей.

Я надеюсь, что в ходе проекта будут использоваться и другие произведения. Я говорила – было три призовых места. Решаются определенные вопросы – дело здесь не в «хотим-не хотим», речь идет о том, какое произведение лучше подойдет для проекта, а также о таких организационных сложностях как расписание, наличие залов и так далее и тому подобное. Но в принципе могут играться три композиции.

А как именно дети будут принимать участие?

Они играют [музыку]. Они задействованы вместе с музыкантами на протяжении всего произведения. Они проходят репетиционный процесс с дирижером. Он стоит перед оркестром, дети отвечают на его жесты. Они издают разные шумы. Не только хлопки, или топот ногами, или отбивание какого-то ритма. Воспроизведение включает в себя разные шумы. И дети музицируют с помощью всего, что есть вокруг них, включая даже свои сидения, которые были специально изготовлены для проекта. Но только не представляйте, что дети просто сидят и имитируют оркестр. Это все войдет в произведение!

Еще так получилось, что Ян Цзиньпэн в конце дописал детский хор. Такая задача не ставилась изначально, просто он так сделал. И это хорошо вписывается, потому что дети смогут выступить не только в качестве музыкантов, но и в качестве хора.

Занятие не проходит в большом зале. Это именно интерактив. В нем могут принять участие не более 35 человек.

На кого рассчитан проект, и кто сможет принять в нем участие?

Он рассчитан, на тех, кто ходит в младшие классы. Мы уже провели пробное занятие с одной партнерской школой. У нас были 2-й и 4-й классы. И это как раз тот возраст, на который мы рассчитываем. Я думаю, что если дети старше, тогда они уже воспринимают [происходящее] немножко по-другому. Но забавно было, когда мы проводили [пробный] проект в школе. Нам помогали одиннадцатиклассники, и им не меньше было интересно, чем школьникам, которые во 2-м классе. И мы даже пошутили: ну, может, немножко адаптировать [программу], и тогда [она] подойдет для старшей аудитории (смеется). Потому что этот момент – сидеть в оркестре, он всех вдохновляет.

Сколько продлится Ваш проект?

Если я могу немного помечтать, то я надеюсь, что проект еще долго будет длиться, что Мариинский будет дальше с ним работать, поставит [его] в свой репертуар. И я надеюсь, что он будет пользоваться запросом публики. Проект может действовать на любую группу учащихся в младших классах.

Но ставить его в Мариинском – одна задача. Другая цель – познакомить аудиторию с оркестром. Именно поэтому желательна такая публика, которая еще не знает музыкального театра, пробудить интерес аудитории, которая еще не связана с театром. Поэтому хотелось бы больше реализовывать проект на площадке школ. С одной школой попробовали, но с точки зрения организации, логистики это всегда сложнее, чем ставить тут (в Мариинском) на своей площадке.

Начнется фаза проекта с Гете-Институтом 28 ноября. Мы сейчас сделали пилотную фазу. Но она сделана, только чтобы раскрутить проект. Как дальше пойдет – это, к сожалению, или, к счастью, не зависит от нас. Зависит только от наших российских коллег.

Вы уже сказали, что в пилотной фазе попробовали поработать с одной школой. Соответственно Вы сталкивались с российскими школьниками. Если сравнивать их со сверстниками из Германии, в чем отличия?

Я могу сказать, что у немецких и русских школьников есть больше общего, чем различий. Я думаю, все дети любопытные, хотят узнавать, пробовать, я заметила это и тут, и в Германии. Мне очень нравится, что когда работаешь с младшей аудиторией, они такие открытые, готовы попробовать, не стесняются.

Разница такая, что у вас школьники ходят в форме, это дает любой работе в школе больше официальности меньше индивидуальности. Но с точки зрения того, что одни дети хорошо воспитанные, другие невоспитанные – это одинаково и здесь, и в Германии.

В целом, больше общего, чем различий.

Не секрет, что сейчас на уровне большой политики есть сложности между нашими странами. Насколько это влияет на актуальность таких проектов, как Ваш?

Я не первый год работаю в России. До этого я работала в Волгоградской области для министерства культуры. Тоже совместно с Гете-Институтом. Поэтому у меня опыт не только 2016 года. Я думаю, что работа в культурной сфере всегда хороша в том, что это еще один язык [общения]. И [он] больше международный, им лучше владеют люди из разных стран. Поэтому я думаю, что с помощью культуры мы можем не остановить диалог между народами, странами. Поэтому я считаю, что эта работа всегда важна. И в этом году я не скажу, что она более актуальна. Просто она до сих пор сохранила актуальность. С помощью работы в культурной сфере мы больше узнаем и о себе, и о других.

Не секрет, что заканчивая один проект, человек нередко думает о следующих. Есть ли у Вас еще планы, связанные с Россией?

Конечно, это просто судьба человека, который работает в культурной сфере, что постоянно есть идеи, которые его окружают. И да, мы уже каждый день, когда за столом сидим, ужинаем с коллегами, то фантазируем. У нас уже пятилетний план есть! Причем [план взаимодействия] не только с Мариинским театром, но и с другими коллегами, с которыми уже я познакомились здесь.