Ровно в те дни, когда 25 лет назад в стране происходил путч ГКЧП, в кинотеатре «Англетер» состоятся показы документального фильма Сергея Лозницы «Событие», смонтированного из кинохроники, которую ленинградские операторы снимали 19-21 августа 1991 года. «МР» поговорил с одним из хроникеров эпохального события в русской истории, чьи уникальные кадры вошли в фильм — известным кинооператором Сергеем Ландо.
«МР»: Сергей Михайлович, как вообще так вышло, что в условиях жесточайшей цензуры, когда никакие газеты не выходили, вам на Студии документальных фильмов дали кинокамеры и пленку и отправили снимать народные волнения?
Сергей Ландо: По счастью, в руководстве «Ленхроники», или Ленинградской студии документальных фильмов, как она тогда называлась, были люди не самые трусливые. В те дни ведь никто не снимал на профессиональном оборудовании, в том числе в Москве. У нас на Ленфильме даже печатные машинки было приказано сдать под расписку, чтобы никто, не дай Бог, листовки не напечатал, никого бы не обвинили. А мне 19-го позвонили со студии и предложили поехать с камерой в Сиверскую — предполагалось, что там пойдут на Питер танки. Мы с товарищем отправились туда на служебной машине, час-два искали танки, нашли следы от гусениц, которые могли принадлежать ближайшему трактору, да и уехали ни с чем. Так я благополучно упустил самое интересное, что творилось на площадях. Самые жаркие события снимали мои товарищи, нас, операторов, было под десяток человек. Многих уже не расспросить, они ушли в мир иной, остались только Володя Морозов и Алексей Гребеньков…
Не страшно было?
По молодости не страшно. Потом, мы же пресса, мы же не с гранатами под танки бросались. Было прежде всего интересно. Так что, когда мне сказали уже через день-другой, что сейчас будут менять государственный флаг, я тут же полез с камерой на крышу Ленсовета (нынче ЗакСа) снимать великое событие и успел. То есть момент, когда принесли триколор и прицепили его к флагштоку, я пропустил, но
снял главное — как снимают советский флаг и какой-то безвестный ныне исполнитель аккуратно складывает его на восемь частей и уносит куда-то в светлую даль, словно подпольщик.
Почему подпольщик?
Ну как же, в начале 20 века именно подпольщики, большевики ходили с красными флагами под мышкой, вот и этот человек свернул знамя и ушел как подпольщик по крышам, по чердакам. Может, думал, что красный флаг еще пригодится.
А что вы…
Что я чувствовал? Ничего! Тут важно было среагировать, чтобы не снимать очевидные вещи, а снимать людей — их реакции, действия. Этот человек с флагом был, конечно, смущен: почему ему принародно надо какую-то простыню складывать, что это вдруг за перемена флага? Он не знал, как реагировать, думаю, не знал и что такое триколор, как и 99% страны тогда. Если честно, мы все не очень понимали тогда, что происходит, просто честно фиксировали процесс. Я-то верил, что на моих глазах вершится история, а мои более ироничные друзья уже тогда называли происходящее театральной постановкой. Мне рассказывали (сам я при том разговоре не присутствовал), как на Ленфильме группа людей смотрит по телевизору пресс-конференцию ГКЧП.
И мой знакомый, оператор Валерий Мартынов говорит: «Янаев? Да знаю я Янаева, снимал его, он ни одного дела до конца довести не может. Так что не бойтесь, и это через три дня завалит!» Так и вышло, через три дня все закончилось.
Но, по крайней мере, для снятого вами материала ничего не закончилось. Каким чудом хроники путча в Ленинграде вообще сохранились?
Руководство студии сделало очень важную вещь — весь материал без отбора контратипировали, то есть проявили и сделали копии. Это ведь пленка, негативы существуют в единственном экземпляре. Если бы на студии, как обычно, ограничились производством нескольких киножурналов, то негативы были бы порезаны и выброшены, осталось бы 10-20 минут выжимки из огромного массива. А Лознице досталось все, только поэтому он и смог работать, отбирать, трактовать, переосмысливать историю. И еще — благодаря качеству самого материала. Операторы, фиксировавшие волнения в Ленинграде, и я среди них, долгие годы снимали официальную хронику, и делали это скучно, дежурно. Но когда стали происходить действительно важные события, эти же самые люди начали снимать отлично (не себя имею в виду, своих товарищей).
Эту хронику интересно смотреть в длинных кусках — лица, энергичные проходы, неожиданные образы, например, как толпа долго раскачивает строительный вагончик, и он наконец падает. Операторы как будто поднялись на две головы выше самих себя.
Если бы наш материал был слабым, Лозница за него не взялся бы. Но сильные кадры, которые сняли мои товарищи, позволяют сделать интересный фильм.
Вы согласны с тем, как Сергей Лозница переосмыслил ваш материал?
Любой режиссер манипулирует сознанием зрителя, это — необходимое качество профессии. Но Лозница манипулирует грамотно, не выпячивая свою точку зрения.
Он как будто бы подает нашу хронику объективно, и только в самом финале прямо пишет, что, мол, недомайданили. Но если бы домайданили, Россия распалась бы не на 16 частей, а на 46, и нечего было бы теперь переосмысливать.
А если бы вы сами были на месте Лозницы?
Я бы не хотел быть режиссером этого фильма: слишком много разочарований связано с 90-ми. Мы-то не понимали, когда в восторге меняли флаги и кричали во славу Ельцина, насколько драматична будет дальнейшая история России, насколько далека она будет от наших мечтаний о справедливом устройстве жизни. Я смотрю на всеобщий энтузиазм, который запечатлен в фильме, через призму прожитых лет отчасти с завистью, потому что «настоящих буйных мало», но прежде всего с иронией: к чему все это было? Стоило ли так переживать?
Спецпоказы документального фильма Сергея Лозницы «Событие» к 25-летию путча в России. Кинотеатр «Англетер», 19-21 августа. Билеты — на сайте кинотеатра.
