Антон Финогенов: «Петербург сейчас не может себе позволить исторический центр»

О СОВЕТСКОМ НАСЛЕДИИ

Важный момент связан с тем, что советское градостроительное наследие на самом деле несет в себе целый ряд таких эффектов, которые во многом нашим городам позволили не превратиться в города третьего мира, даже в китайские города, которые характеризуется еще большей остротой транспортных проблем и проблем экологических. Это, конечно, тотальное обеспечение первичными коммунальными благами: канализацией, теплоснабжением и пр. Это в первую очередь через индустриализацию развитие промышленной базы, некая стратегическая децентрализация, которая нам позволила создать очень разветвленную систему расселения с сотнями городов. Всеобщее образование, которое тоже во многом влияет на качество социального капитала и качество городской жизни, метрополитены — это все-таки социально-имущественная общность, которая не позволила сформироваться таким гетто, сигредированным по социально-экономическим принципам.

Фактически, это все те моменты, которые позволили нашим городам выжить не смотря на десятилетие 90-х почти полного игнорирования и тотального паразитирования частного бизнеса на городской застройке и 15 лет достаточно дикого девелоперского бума. Но понятно, что целый ряд моментов были утеряны за счет экономических преобразований.

О ТРЕНДАХ

Трансформация системы транспорта, системы общественных мест, системы занятости, новый формат миграции, мультикультурные вызовы, системы, которые начинают постепенно менять традиционные и транспортные, и инженерные инфраструктуры — все это те международно-мировые тренды, которые важно принимать, и которые мы проецируем на нашу действительность. Почему эта проекция не выходит? Почему эти тренды на самом деле затрагивают значительную часть европейских и даже юго-восточных азиатских городов, но продолжают затрагивать российские города крайне фрагментарно? Я сформировал триумвират: это, с одной стороны, все то наследие советской эпохи, все эти наслоения существующего времени так называемый правовой нигилизм. То есть, с одной стороны, государство наше, подавлявшее любую инициативу полностью, в какой-то момент, особенно в 90-е гг. из города вообще вышло. И у нас получилась ситуация, что среди субъектов переговоров какое-то время не было городской власти, либо очень сильно преобладал частный бизнес. Причем частный бизнес крупный, корпоративный, а не крупные девелоперы или какой-то малый или средний бизнес.

О ПРАВОВОМ НИГИЛИЗМЕ И ГИБРИДНЫХ ОБРАЗОВАНИЯХ

Еще одна тема связана со слабостью внутренних общественных структур. По сути, как было у нас слабое местное самоуправление, так оно до сих пор не стало реальным субъектом городской жизни и городских образований. Если мы говорим о правовом нигилизме, то фактически мы говорим о трех основных вещах: с одной стороны, городское развитие – оно либерализовалось, однако при этом сохранилось это советское нормирование не гибкое к современным рамкам. Происходит воссоздание такого гибрида: с одной стороны, советская форма застройки, но с другой стороны чисто коммерческая подпись. Если у нас брежневская застройка, это около 10 тыс.м2 на га, то сейчас нормальный девелоперский проект с выходом 25-30 тыс м2 на га. Вы бы никогда в советское время не увидели 16-17-этажные многоподъездные дома. Сейчас нормален 10-подъездный 25-этажный жилой дом.

Эти гибридные формы связаны с правовым разрывом, когда у нас есть абсолютно либеральный градостроительный кодекс, списанный с американского и при этом система норм и правил, например, по пожарной безопасности и пр., которая существует, в том числе в советской реальности. Ну тут есть еще и другие слои, но про бюрократию и качество госуправления людям лучше не рассказывать.

О СОЦИАЛЬНЫХ ФАКТОРАХ

Последний момент, связанный с этой социальной разобщенностью, с общественной апатией. Это связано с ситуацией не только управленческой, не только культурной, но и с ситуацией, связанной с особенностями реформирования сектора уже то ли государственного, то ли коммерческого ЖКХ. Т.е. с одной стороны население до сих пор считает, что оно должно за ЖКХ мало платить, но при этом хочет качество услуг, сопоставимое с европейским. К сожалению, этот момент тоже является естественным тормозом. Получается замкнутый круг постсоветского города.

Средняя жилая обеспеченность у нас все равно остается достаточно низкой даже по сравнению с восточно-европейскими странами, т.е. присутствует естественный дефицит жилья. На фоне роста экономики у нас просто появляются огромные деньги для инвестирования в жилую среду. Я говорю о тренде 2000-х годов, а не о тренде последнего года, когда денег становится все меньше, при этом мы видим, что частный бизнес эти деньги вполне естественно реинвестирует в жилые проекты, а не в другие проекты, которые формируют это разнообразие городского качества, городской идентичности. Этими занимаются только тогда, когда нельзя реализовать жилой проект: ну вот, что-то надо делать с участком, который купил, ну вот, ладно уж построю бизнес-центр или гостиничную недвижимость. При этом мы видим гигантские резервы ипотеки.

Форма инвестирования в жилье с точки зрения масс населения самая безопасная форма сохранения капитала, и банковский кризис только еще больше возвращает людей к тому, чтобы воспринять квартиру как лучшее средство сохранения денег.

О БУДУЩЕМ

Существует развилка, как нам двигаться дальше: либо, у нас есть путь, просто сидеть спокойно и ждать развития ситуации. Мой прогноз здесь, что просто в постсоветском городе хлопнется очередной пузырь на рынке жилья и это приведет к еще более сложному витку проблем для наших городов. Все эти минусы советского города они останутся, все плюсы советского города еще серьезней нивелируются: проблемы гетто, транспорта – они все равно нарастают за счет того формата девелоперского бума, который происходил в нашей стране в последние 13 лет. И фактически мы получим не шаг вперед, а шаг назад. Понятно, что есть сценарии связанные с формированием какой-то госполитики, и сценарии связанные с тем что альтернативно госполитике начинает и снизу вверх и сверху вниз идти определенные двунаправленные процессы, когда начинается вырабатываться новая градостроительная политика, политика, основанная где-то на ограничениях, где-то на инвестировании, и вот что же это за должна быть политика, эта тема другого рассказа.

О ЕВРОПЕ

Европейскую модель и североамериканскую модель очень ярко символизирует картинка, где мы видим, кто участвует в городских изменениях по уровню влияния, причем уровню влияния достаточно похожему друг на друга: это региональные власти, это федеральные власти, муниципальные власти, это разного типа городские сообщества по территориальным, по социальным объединяющим факторам, по этническим, по национальным, по конфессиональным абсолютно различные, это разный бизнес, не только крупный-девелоперский, но там существует формат и малого, и среднего долевого строительства. И вот весь этот бульон коммуникаций формулирует определенное качество решений более высокого уровня, формирует более сложную политику. Понятно, что для достижения быстрых результатов, страны юго-восточной Азии, особенно Китай, страны магреба формируют модель госкорпоративного жилищного строительства, но эта модель имеет тот же набор тех же фундаментальных рисков, которая имела советская модель.

Дубаи, Шанхай и все другие китайские города будут еше с этими проблемами работать десятилетиями, но самое главное, они требуют такого огромного масштаба экономики и эффективности реинвестирования этой экономики в города, которые Россия себе позволить не может в силу целого ряда факторов. А есть государства, например Россия, где есть какая-то срединная форма: у нас, с одной стороны, мощность инвестиций в города не настолько велика, с другой стороны, в городских изменениях на самом деле реально представлены городская власть, региональная, крупный бизнес, в основном девелоперы, и в принципе все, потому что все остальные по уровню влияния муниципалитеты… вы знаете, кто такие муниципалитеты в СПб по уровню влияния, это – управленцы дворников и на этом их позиционирование примерно заканчивается.

Понятно что есть фонды, различные формы влияния, у нас это только растет, при этом, я могу сказать о своем впечатлении, так как я на рынке градостроительных услуг около 12 лет, я вижу, что в 2004 – 2005 году тема градостроительства, тема урбанистики – это была какая-то специализированная, нишевая тема. Сейчас, конечно же, произошла революция и если эти изменения, влияние активистов будут также расти в такой же геометрической прогрессии, мы реально можем через пять-семь лет увидеть достаточно серьезные изменения. Но пока уровень этого влияния все равно не достаточен, при всем том росте, что произошел.

О ПЕТЕРБУРГЕ И ИСТОРИЧЕСКОМ ЦЕНТРЕ

Петербург в текущей экономической реальности и ситуации текущего статуса не может себе позволить тот исторический центр, который у него есть, но решение по сносу должно базироваться на какой-то понятной программе реального появления на этих местах какой-то другой градостроительной формы. Пока нет внятной программы, пока нет реальных инвесторов, которые могут реализовывать проекты, я поборник того, что пусть лучше сохраняется в том виде, какой есть. Яркий пример: «Панорама 360» проект на улице Шкапеля или реконструкция Фрунзенской.

Произошел ли переход от трущоб к новому качеству городской среды – нет, не произошел. Это может выглядеть более менее пристойно, но через 15-20 лет это будут те же трущобы. Не надо подходить к нашему историческому центру в логике: не трожьте ни одного камня, молиться будем на каждый флигель – я тоже не сторонник такой позиции, но дальше есть масса вопросов, которые требуют крайне взвешенных действий. Таких крупных, плановых, каменных исторических центров вот такого масштаба на 1000 га очень мало. Таких городов в мире пять-шесть: Вена, Берлин, Париж, в какой-то части Лондон, там другая структура, Будапешт и Петербург. Пройдемся по Будапешту увидим, что те же проблемы, пройдемся по Вене, увидим, что только такой уровень принципиально другого объема инвестиций и уровня жизни позволяют все это поддерживать хоть в каком-то пристойном виде, можно еще привести в пример Рим, они демонстрируют, что тоже не хватает средств.