Бойтесь психов, дары приносящих
Чтобы поймать за руку настоящего взяточника, нужна тонкая оперативная комбинация – или банальная провокация. Последнее – самое эффективное, но иногда ловцы коррупционеров сами оставляют слишком много грязных следов.
«Подстава» для галочки?
В редакцию «Моего района» пришло письмо от бывшего офицера миграционной службы Мурата Чегемова, недавно осужденного за мошенничество (изначально, правда, следователи возбудили дело о взятке). Суд приговорил его к штрафу: по 200 тысяч за каждый из двух эпизодов, но с принципом частичного сложения наказаний всего получилось 250 тысяч. Инцидент произошел еще в сентябре 2011 года. Следственный комитет тогда сообщал: «26-летний Чегемов, работая в УФМС Красногвардейского района, получил взятку 2500 рублей за оформление временной регистрации гражданину Республики Узбекистан Мамаджанову, а затем получил взятку от того же "клиента" в сумме 14 тысяч рублей за оформление разрешения на работу. Инспектор полностью признал свою вину, активно сотрудничает со следствием…» Потом появилось уточнение: деньги инспектор взял, а выполнять свои обещания якобы и не собирался, значит, он не взяточник, а мошенник. Потом в деле поменялся потерпевший: вместо узбека жертвой стал его «хозяин». Потом стало известно, что «хозяин» руководил группой угонщиков. И наконец – имел такой диагноз, что привлекать его к оперативной комбинации было уже преступлением.
Инцидент произошел еще в сентябре 2011 года. Следственный комитет тогда сообщал: «26-летний Чегемов, работая в УФМС Красногвардейского района, получил взятку 2500 рублей за оформление временной регистрации гражданину Республики Узбекистан, а затем получил взятку от того же "клиента" в сумме 14 тысяч рублей за оформление разрешения на работу.
Судья обратила внимание на все несостыковки в деле (а вернее сказать – подправки), но все равно вынесла обвинительный приговор, а уже потом нажаловалась на следователя его начальству: мол, нельзя так грязно работать. Сам экс-инспектор Чегемов заявляет, что вину не признавал ни во время задержания, ни на следствии, ни в суде. Что против него организовали провокацию. Что уголовное дело напичкано поддельными подписями. Что сам он, старший лейтенант, закончил школу с золотой медалью, а университет МВД с красным дипломом, работал честно и добросовестно, воспитывал двух детей, а теперь, в результате «подставы», сделанной «для галочки», лишился заработка, так что даже квартиру стало не на что снимать.
Редакция критично отнеслась к рассказу осужденного, хотя он и подтверждается документами – выписками из уголовного дела, например. Правильней всего здесь сыграть в старую игру «верю-не верю». Например, трудно поверить в блестящие регалии молодого инспектора: в письмах его постоянно встречаются ошибки, которые, может, простительны для обычного гражданина, но не для золотого медалиста. Довольно странно выглядит прокурорское сообщение, что «подозреваемый сразу стал сотрудничать со следствием» - это ведь означает признание вины. Сам Чегемов пояснил, что после семичасового допроса ему заморочили голову и запугали немедленным арестом – вот отсюда и согласие сотрудничать: «Просто я имел в виду, что согласен давать показания, а они, видимо, решили, что я согласен во всем сознаться». С другой стороны, выпускнику милицейского вуза было бы глупо пасовать перед нажимом коллег, особенно если считаешь себя невиновным.
Сам Чегемов пояснил, что после семичасового допроса ему заморочили голову и запугали немедленным арестом – вот отсюда и согласие сотрудничать: «Просто я имел в виду, что согласен давать показания, а они, видимо, решили, что я согласен во всем сознаться».
Фабула дела банальная: читая приговор, невозможно даже представить, какой айсберг скрывается под короткими официальными строчками.
Провокатор со странностями...
Инспектор дактилоскопического кабинета ФМС Чегемов взял деньги у узбекского рабочего и оформил ему миграционную карту. Правда, оформление карт не входило в его профессиональные обязанности. Затем тот же Чегемов подрядился сделать узбеку еще и разрешение на работу, но стоило ему только взять аванс, 13 200 рублей, как его задержали – с паспортом узбека Мамаджанова и с деньгами, точнее – с «куклой».
Ключевой фигурой в этой истории стал переводчик, который в роковой для Чегемова день околачивался в подразделении УФМС. Дело в том, говорит инспектор, что все они зависят от переводчиков: их в городе мало, а услуги – с каждым днем все нужнее. Вот и получается, что, коль переводчик обращается к вам с просьбой, то лучше ему угодить. Просьба была такой: некий Кириллов держал в «штате» своей фирмы 10-15 граждан Узбекистана, и всем им требовалась регистрация. (Фамилия Кириллов – псевдоним, а почему мы ее изменили, станет ясно позже). Он нашел переводчика по фамилии Файзедин, который пообещал сделать регистрацию официально, но Кириллов опасался отдавать деньги посреднику-переводчику, ведь у того даже не было собственного офиса. Он спросил, нельзя ли, чтобы посредником стал именно инспектор ФМС. Инспектор, боясь обидеть переводчика, согласился. Взял деньги у Кириллова, передал Файзедину, через месяц проделал ту же операцию с паспортом. После этой сделки Кириллов нажаловался на взяточника Управлению собственной безопасности (хотя скорее всего – они руководили его действиями с самого начала). Оперативники УСБ решили дать Чегемову еще одну взятку. При передаче паспорта с «куклой» Чегемова задержали.
Ключевой фигурой в этой истории стал переводчик, который в роковой для Чегемова день околачивался в подразделении УФМС. Дело в том, говорит инспектор, что все они зависят от переводчиков: их в городе мало, а услуги – с каждым днем все нужнее. Вот и получается, что, коль переводчик обращается к вам с просьбой, то лучше ему угодить.
Тут опять-таки с трудом верится, что инспектор оказался такой уж обманутой овечкой. Просто решил оказать услугу человеку, которого видел всего несколько раз, просто передал чужие деньги и документы от одного незнакомца к другому… «Меня воспитывали на Кавказе и привили правило: людям помогать и излишними подозрениями не оскорблять, - объяснял нам Чегемов. - Никаких денег, никаких сумм я ни у кого не выпрашивал, не вымогал, никаких документов не оформлял. Просто, по его просьбе, я передал паспорт переводчику, а лежал ли в паспорте какой-то конверт, не знаю: никогда не обращал внимание и мне это было просто не интересно».
Работать на такой должности, где провокации не просто возможны – неминуемы, где полным-полно желающих занять твое место, иметь высшее юридическое образование – и не проявить должной подозрительности по отношению к вещам, попадающим в руки от незнакомца, – да это верх наивности. Спрашивается: каким же надо быть следователем, чтоб не суметь выстроить приличную доказательную базу против столь наивного фигуранта? От следователя требовалось доказать, что деньги от Чегемова не попали ни к какому переводчику, он взял их себе, а взамен состряпал фальшивую миграционную карту – вот и получилось мошенничество. Следователь совершал одну ошибку за другой. Во-первых, следствие тянулось 14 месяцев, и продлевались сроки начальником следственного управления по Петербургу, хотя Уголовно-процессуальный кодекс требует в таких случаях (если следствие идет больше года) привлекать для этой миссии самого Бастрыкина, председателя СК России. Аудиозапись, легшая в основу дела, явно показывает: «потерпевшего» настраивают на провокацию – всунуть деньги инспектору любой ценой. Потом, когда состав поменялся со взятки на мошенничество, потребовалось передопросить участников. Следствие велось весь 2012 год, и в деле исправно появлялись новые протоколы допросов Мамаджанова, под которыми он расписывался, но сам узбек пребывал в это время на родине: ему в конце 2011-го запретили въезд в Россию. Поняв, что без живого потерпевшего суда не будет, следствие снова перекроило дело, так что теперь потерпевшим в нем выступал работодатель узбека Евгений Кириллов. А тот – уже несколько лет состоит на учете в ПНД с диагнозом: шизоаффективное расстройство, маниакально-депрессивный психоз (документ есть в распоряжении редакции). И здесь следователю «повезло»: каким-то неведомым образом из дела исчезли медицинские заключения, которые по запросу Следкомитета составили врачи. Вместо них появились совсем другие, согласно которым Кириллов был абсолютно здоров.
Работать на такой должности, где провокации не просто возможны – неминуемы, где полным-полно желающих занять твое место, иметь высшее юридическое образование – и не проявить должной подозрительности по отношению к вещам, попадающим в руки от незнакомца – да это верх наивности. Спрашивается: каким же надо быть следователем, чтоб не суметь выстроить приличную доказательную базу против столь наивного фигуранта?
Так бы и остался проблемный диагноз в секрете, если б не уголовное дело. Кириллов был изобличен как руководитель группы угонщиков, которая похитила с парковки «Лондон-Молла» на улице Коллонтай более тридцати автомобилей. Дело в отношении Кириллова вел другой следователь – он-то и выяснил, что подозреваемый имеет обширную психиатрическую историю, которую коллега почему-то не отразила в своем деле.
Итак, мы имеем субъекта – с несколькими «лежками» в психстационаре, не обремененного моральными принципами, тесно знакомого с местной полицией и явно от нее зависящего. Благодаря диагнозу этот человек может легко спастись от обвинений по такой, например, статье, как заведомо ложный донос. Можно представить более удобную фигуру для организации провокаций? Видимо, это поняла и судья Козунова. В редакции «МР» имеется текст частного постановления, в котором судья просит главу Следкома провести служебную проверку в отношении своего следователя Яны Ераносян. Это она допустила столько огрехов, что следствие пришлось продлевать, обвинение – перекраивать, подписи – брать из воздуха, а нового потерпевшего – допрашивать чуть не на больничной койке, нисколько не тушуясь, что больница эта носит имя Скворцова-Степанова. Мы направили запрос на имя главы Следственного комитета по Санкт-Петербургу Александра Клауса с целью выяснить, повлекло ли частное постановление какие-то последствия для Ераносян, но ответ пока не пришел.
Так бы и остался проблемный диагноз в секрете, если б не уголовное дело. Кириллов был изобличен как руководитель группы угонщиков, которая похитила с парковки «Лондон-Молла» на улице Коллонтай более тридцати автомобилей. Дело в отношении Кириллова вел другой следователь – он-то и выяснил, что подозреваемый имеет обширную психиатрическую историю, которую коллега почему-то не отразила в своем деле.
Добавим, что самому Кириллову «мошеннические действия инспектора Чегемова» не принесли никакого ущерба – что не мешает ему считаться потерпевшим.
Из психиатрической экспертизы:
«…Имеющееся у Кириллова Е.А. психическое расстройство лишало его способности правильно воспринимать внутреннюю, содержательную сторону обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, препятствовало в прошлом и препятствует в настоящее время его способности давать показания о данном круге обстоятельств. Кириллов не может нести уголовную ответственность за заведомо ложный донос и за заведомо ложные показания в связи с тем, что он не понимает, дает ли он ложные показания или нет».