«Уйти с проторенных кинематографических троп»: интервью с гостем «Послания к человеку» — французским режиссёром Сильваном Жоржем

Разговор о геополитике через историю одной семьи

— Какие тенденции вы можете выделить после первых дней просмотра фильмов фестиваля?

— Многие фильмы посвящены геополитическим вопросам — например, израильскому конфликту, событиям в Ливане, но затрагиваются эти темы путём рассказа личной истории одной семьи. Частная судьба отдельного человека, смерть близкого и скорбь оказываются вписаны в политический контекст. Многие люди берутся за камеру, чтобы донести историю своего рода.

— Вы приехали в Петербург, Россию, на что сейчас решаются немногие иностранцы из стран Запада. Сложно ли вам далось это решение?

— Впервые в Россию я приехал в 2018 году. Меня пригласили на фестиваль «Послание к человеку». Показывали мой фильм, я выступал с мастер-классом.

Мне понравился фестиваль и его вовлечённая команда. Мы оставались на связи. В прошлом году мне предложили выступить в роли члена жюри, но я не смог приехать — был занят. Пообещал: если позовёте в 2025 году, приеду.

Кинообмен в 2025 году между Францией и Россией ограничен. Но лично я думаю, что нужно связи поддерживать. Поэтому я здесь, на этом событии, важном и с точки зрения искусства, и с точки зрения политики. 

Этот фестиваль, кстати, знают во Франции, в Европе, в мире. Когда, общаясь с друзьями, я рассказал им, что еду в Россию на кинофестиваль, они сразу спросили: на «Послание к человеку»?

— Какой он — зритель 35-го «Послания к человеку»?

— Приятно удивлён, что на фильмы приходит так много людей. Залы полные, публика разная: есть молодые, пожилые. Все слушают, реагируют на фильм. Это не просто зрители, которые пассивно наблюдают за картиной, они активны и критичны.

— Вы преподаете в Институте политических наук, а ваши фильмы касаются общественных движений. Каково соотношение политики и кино в вашей жизни?

— Я не верю в идеологию «искусство ради искусства». 

Любой фильм — будь то блокбастер или авангардистская лента — основывается на той или иной позиции. Есть фильмы, которые открыто политичны, есть непрямые, косвенные высказывания, которые считываются благодаря выбору темы и операторской работе. Но каждый фильм — это политика.

Хочется верить, что в каждой стране есть пространства, которые не всецело подчиняются контролю государства. Такие места, в которых есть возможность действовать; где сталкиваются разные видения мира, а укоренившиеся взгляды ставятся под сомнения.

Для меня настоящее кино бросает вызов застывшим стереотипам. Оспаривает вещи, принятые большинством. Великий фильм складывается из двух составляющих. Режиссёр опровергает главенствующую точку зрения плюс изобретает новую кинематографическую форму. Если эти два элемента есть, кино получается революционным.

О Дзиге Вертове и Маяковском 

— Какие из встреч, произошедших во время фестиваля, вам были особенно важны? 

— С режиссёрами фильмов, которые оцениваем, мы не встречаемся до финала, чтобы соблюсти принцип объективности. Пока ведём внутренний диалог с авторами, просматривая их картины.

Зато много общаемся с коллегами — членами Международного жюри. В нём собрались люди с разным бэкграундом, из разных поколений. Марко Мюллер руководил большими фестивалями в Роттердаме, Венеции, Локарно, а сейчас преподаёт в Шанхайской киноакадемии. Он может оценить эволюцию кино в целом. Акасиу ди Алмейда — великий оператор. Он работал с самыми известными режиссёрами Португалии. Очень интересно беседовать с ним. Как и с Марией Мацель — российской и белорусской актрисой.

Большое впечатление на меня произвело и знакомство с координатором жюри фестиваля Варварой Недеогло. Варвара — поэтесса. Она изобрела свой язык. Девушка пишет на кириллице, но встраивает символы из других языков, в частности, арабскую вязь. Вот так, простой игрой букв, у неё, на мой взгляд, получается выделиться; сбить с толку язык; завести разговор о самосознании страны. Капля поэзии в океане политики может показаться ничтожной, но на самом деле она очень важна, поскольку любая страна растёт из языка.

— Какие русские фильмы вы любите?

— Я открыл для себя кино благодаря великому французскому режиссёру Жану Виго. Любопытно, что оператором его первой короткометражки был брат Дзиги Вертова, Борис Кауфман. И, снимая для Жана Виго, Каумфан принёс с собой русскую кинематографическую культуру XX века. Я учился на его работах.

Восхищают такие основоположники и классики кино, как Александр Довженко, Сергей Эйзенштейн, Андрей Тарковский. Выделю работы Иосифа Хейфица и Леонида Трауберга. Их сюжеты сопровождают меня на режиссёрском пути.

На меня сильно повлиял русский авангард в целом, не только из области кино. В 15 лет я впервые прочитал Маяковского. Очень люблю русских супрематистов: с утра ходил смотреть работы Малевича в музей.

Развилки «Послания»

—Собираетесь ли вы вернуться в Петербург на 36-е «Послание к человеку»?

— Не думаю, что меня позовут вновь стать членом жюри уже в следующем году, но, возможно, пригласят представить новый фильм. В кинематографическом мире есть особая верность: поддержка режиссёров и долгосрочное сотрудничество. Мой фильм в Петербурге показывают уже третий раз. 

На «Послании» этого не происходит.

Я не против названия «активист»: меня пугает не слово, а его применение к сфере кино. Это сразу дисквалифицирует кинематографическую работу и режиссёра. Ведь учёный, который изучает социальные протесты, не считается активистом. Так и здесь нужно уточнять.

Если пригласят снова — вернусь.

— Какое послание, на ваш взгляд, передаётся человеку в 2025 году?

— Фильмы несут на себе отпечаток колебания, нерешительности. Это свидетельствует о состоянии неопределённости и беспокойства по отношению к тому, что происходит в мире.

— Вы приезжали на фестиваль в 2018 и 2025 годах. Что изменилось за это время, а что осталось неизменным?

— У организаторов фестиваля есть то же желание сделать так, чтобы новые, малоизвестные формы, которые идут вразрез с общепринятым, показанным на экранах телевизоров, были увидены и услышаны.

Вижу преемственность фестиваля. Это попытка установить диалог между режиссёром и публикой. «Послание» превращается в площадку для дискуссий, позволяет задуматься, уйти с проторенных кинематографических форм в сторону неизведанности. Как говорил французский революционер Луи-Огюст Бланки, только дорога с развилкой даёт надежду. «Послание к человеку» — это встречи и, следовательно, развилки.