Квадроберы забудутся, кибергрумеры останутся — от чего петербургские специалисты спасают детей и подростков

— Как вы выявляете опасных людей или, наоборот, тех, кто сам в опасности? 

— Есть и специальные программы, и просто вручную ищем. Понимаю, что это интересно, но не могу раскрыть всех подробностей наших методик. Часть информации нам приходит от партнёрских структур, в том числе государственных, принимаем сообщения от граждан, а потом уже сами проверяем.

— А что потом? 

— В каких-то случаях потенциально опасный или вредоносный контент можно передавать в уполномоченные органы для блокировки (например, сообщения о методах и способах самоповреждений, антивитального поведения, призывы к межнациональной розни, фейковые панические сообщения, а также группы, где размещают жестокий контент или порнографические изображения несовершеннолетних). Однако чаще нам важно понять, кто этот контент создал и распространил, чтобы привлечь автора к ответственности, если специфика информации позволяет это сделать (например, за распространение детской порнографии или вовлечение в неё). Ещё важнее понять, кто этим контентом интересовался и почему — в одних случаях это нужно для предотвращения преступлений, в других — для спасения детей и подростков от опасных действий. Им ведь могут предлагать что угодно — нанести себе повреждения, навредить другим, прислать какие-то фото или видео и много чего ещё. Предотвращение такого — это уже особая, кропотливая и сложная работа, проходящая только в ручном режиме.

— Блокировки, предотвращение преступлений — это уже работа не общественников, вы сотрудничаете с госорганами. Какими? Как? 

— С момента основания и на протяжении всей 24-летней деятельности ЦЗРЛ взаимодействует с правоохранительными и надзорными органами, органами власти, комиссиями по делам несовершеннолетних и другими госструктурами. Этот факт никогда не скрывался. Самое плотное взаимодействие, практически в круглосуточном режиме — у нас с органами внутренних дел и органами безопасности.

Если мы выявляем потенциальных преступников, то фиксируем факты их деятельности, частично или полностью деанонимизируем. По итогам этих мероприятий оформляется справка по согласованной форме, которая направляется в одно из подразделений МВД или ФСБ (в зависимости от вида преступления). Эту работу осуществляет Оперативно-аналитическая служба ЦЗРЛ. Причём она взаимодействует не только с российскими структурами. Кураторов суицидальных игр, вербовщиков, интернет-шантажистов и вымогателей, распространителей порнографии с изображениями несовершеннолетних задерживают правоохранители не только в России, но и по всему СНГ, в некоторых странах Европы (в том числе Западной), Израиле…

Что касается детей и подростков, которые находятся в опасности, то главная задача Первой психологической службы — оказать первичную помощь, снять острое эмоциональное состояние, не допустить самоубийство ребенка. В отдельных случаях тут тоже подключается МВД — полицейские порой чисто физически спасают ребёнка, пытающегося совершить суицид. 

— И на этом ваша работа заканчивается?

— С преступниками мы дальше не работаем — это уже дело профильных органов. А вот с тем, кому нужна помощь, продолжаем. Тут следующая, не менее важная задача, — это оказание комплексной помощи детям и членам их семей по месту жительства. Это может быть психологическая, психиатрическая, другая медицинская и социальная поддержка, которую оказывают сотрудники соответствующих государственных и муниципальных учреждений.

Не всегда удается обеспечить такую комплексную помощь быстро. Это связано с нехваткой специалистов, мест в стационарах, с расстояниями — мы выявляем опасные ситуации по всей стране — очень большой стране, и часто дети, которым нужна помощь, живут в очень отдалённых уголках, особенно это касается сельских районов. Отдельная проблема сейчас — оказание помощи в новых регионах: там ещё идёт процесс формирования системы учреждений, помогающих детям, наблюдается значительная нехватка специалистов.

— Вы говорите про специалистов, про их нехватку, но разве не в каждой школе должен быть свой психолог?

— Об этом давно говорят. Но, во-первых, всё ещё сохраняется дефицит психологов в школах, во-вторых, не менее значимый вопрос — качество подготовки этих специалистов. Например, в целом по стране большой процент психологов в школах не имеет полноценного профильного высшего образования (как правило, у них имеется другое высшее образование, после которого в лучшем случае была пройдена только магистратура по психологии, а в худшем — курсы переподготовки). Также школьные психологи в большинстве своём не проходят качественные практикоориентированные курсы повышения квалификации и работают с перегрузками. Далеко не во всех детских поликлиниках есть отделения или кабинеты медико-социальной помощи, как следствие — очень мало клинических психологов.

Всё это приводит к тому, что помощь приходит поздно или некачественная. Для поддержки таких детей мы создали чат, куда добавляем детей и подростков, чтобы они могли общаться с психологами, психиатрами и педагогами Центра. Там ведётся так называемая третичная профилактика — то есть психологическое и педагогическое взаимодействие с детьми, направленное на развитие жизнестойкости, обучение навыкам эмоциональной регуляции, навыкам общения, осознанного поведения для наиболее полного восстановления ребёнка и предотвращения попыток самоубийства, в том числе повторных.

Все сотрудники и добровольцы Центра имеют полноценное высшее образование по тому профилю, по которому работают или осуществляют добровольческую деятельность. Если говорить о Первой психологической службе, то это психологи и психиатры, и они постоянно совершенствуют свои знания, проходят курсы повышения квалификации.

— Что сейчас у вас на повестке дня? От чего нужно спасать подростков?

— Волна увлечения суицидальными играми, которая была ещё 5-7 лет назад, в России, к счастью, схлынула, частично осталась в приграничных странах. Сейчас наиболее актуальный вопрос — кибергруминг. Это когда злоумышленники устанавливают доверительные отношения с ребёнком или подростком, чтобы потом использовать его — выманивать интимные фотографии, заставлять что-то делать. Например, в прошлом году мы обнаружили пользователя соцсети, который активно искал подростков, добавлялся в друзья, добивался их доверия, а потом начинал уговаривать на суицидальные действия, попутно ещё предлагал заняться сексом. Позже от правоохранительных органов мы узнали, что он так общался со множеством несовершеннолетних.

— На этом фоне квадробинг, о котором сейчас столько говорят, выглядит не тем, о чём стоит беспокоиться.

— Эта тема довольно быстро будет забыта, как поп-иты, спиннеры, фингерборды.