Легенду о Викторе Цое расскажут на выставке в «Севкабеле»

Это уже второй сезон выставки. Идея, появившаяся пять лет назад, сперва нашла свое воплощение в Москве, где в январе 2022 года в Манеже выставка открылась под названием «Виктор Цой. Путь героя». 

Автором идеи выступила основатель и генеральный директор Planet9 Агния Стерлигова, куратором проекта — Дмитрий Мишенин, а креативным продюсером — сын музыканта Александр Цой. 

В Петербург авторы привезли расширенную, или, как они называют, «режиссёрскую» версию экспозиции, которую дополнили три новых зала.

— Из-за технологических особенностей выставочного жанра нам фактически пришлось собрать новую экспозицию. Мы прошли заново путь погружения в творчество Цоя, в его биографию, в воспоминания близких и на себе ощутили непреходящую актуальность всего, что сделал Цой, — рассказывает Агния Стерлигова.

Действительно, Цой для российской музыки примерно то же, что и Алексей Балабанов для российского кино — синоним к искусству, которому себя посвятил. Во многом предопределив то, к чему пришла отечественная музыкальная сцена спустя 34 года после его смерти, он до сих пор остается одним из самых влиятельных исполнителей. 

Mujuice и Mnogoznaal, «PLOHO» и «Буерак», «Творожное озеро» и некоторые песни Антохи MC — можно долго продолжать список современных музыкантов, в треках которых угадывается влияние Виктора Цоя. С каверами на его песни выступали такие непохожие друг на друга исполнители, как Земфира* и Надежда Кадышева, Илья Лагутенко и Полина Гагарина. Если и искать точки соприкосновения между поколениями, разнесенными на десятки лет, то одной из них, безусловно, будет лидер группы «Кино».

Хотя в целом экспозиция построена скорее не по хронологическому, а по тематическому принципу, создатели выставки предлагают посмотреть на творчество музыканта в контексте места и времени. Место, откуда всё начинается, — Ленинград. Время — поздний Союз, со сменяющимися один за другим «кремлевскими старцами», облавами на тунеядцев, подконтрольной «свободой» творчества в стенах рок-клубов и воинскими эшелонами, уходящими к восточным рубежам Советской Империи. Ленинград, как и сегодняшний Петербург, — город с традиционно сильной второй культурой. Город, сама геометрия которого выдавливала из своих углов всё новых героев андеграунда. 

Но в первом зале получилось не очень про город, и не очень про время. Под звучащую в аудиогиде в форме кассеты песню «Мне не нравится город Москва» зритель проходит вдоль стен, увешанных фотографиями из ленинградского детства и юности героя: школа, художественное училище, СПТУ-61, из стен которого спустя годы вслед за Цоем выйдут лидеры группы «Король и Шут», посиделки с гитарами во дворах. Картину ленинградской молодости разрушает фигура Цоя в образе Моро из финальной сцены фильма «Игла», где его персонаж замирает, упершись коленями в снег, с горящей зажигалкой в руке. Замирает на заснеженной аллее в алматинском парке вдали от Ленинграда, оставляя зрителя размышлять, зачем таким образом понадобилось разбавлять ленинградский период жизни музыканта.

Наверное, самое цоевское место Ленинграда — бывшая котельная во дворе женского общежития на улице Блохина, в которой музыкант проработал с осени 1986 по конец января 1988 года. И двух лет трудового стажа не было, тем не менее место считается культовым. «Камчатке» посвящён отдельный зал. В кучи бутафорского угля воткнуты лопаты и муляжи гитар, из жерла бутафорской печи вырывается бутафорское пламя. Из реального — запах кочегарки, который источают бочки из-под керосина — инсталляция, созданная совместно с парфюмером Елизаветой Томиловой.

Но Цой выбивается из привычного образа «поколения дворников и сторожей», обитателей таких разбросанных по всему Союзу кочегарок. Он — музыкант, он — актёр, он — художник, он — тот, кто сумел создать свой уникальный образ в эпоху, когда этой самой уникальности места не было. Вот рисунки человечков, поразительно напоминающие работы американского уличного художника Кита Харинга, а вот кимоно, привезенное из Японии, — вселенная Виктора Цоя пробивалась далеко за границы жанра и железного занавеса. В этой вселенной Цой — самая крупная из планет, окруженная созвездием из имен, без которых могло бы ничего не получиться, — по периметру зала «Планетарий» висят фотографии Бориса Гребенщикова*, Юрия Каспаряна, Марианны Цой и Александра Цоя, и ещё почти десятка других людей, ставших катализатором для «большого взрыва», подарившего нам эту вселенную.

Ближе к концу экспозиции, в зале, посвященном фильму «Игла», мы натыкаемся на всё того же застывшего на коленях Моро, с фигуры которого началось знакомство с выставкой. Но сейчас он уже не выбивается из контекста, не смотрится инородно на ленинградской улице, а лишь закрепляет миф о последнем герое уходящей эпохи.

13 залов выставки — это путь от Цоя-романтика с ранних альбомов к Цою-легенде. К последнему залу от физического воплощения музыканта остается лишь голос, звучащий из колонок в залитом неоном дискотечном зале, — здесь играет запись, сделанная на одном из концертов возрожденной группы «Кино», где живые музыканты аккомпанируют фонограмме с голосом Цоя.

Но легенда — жанр фольклорный. И порой смыслы, которые вкладываются в передающийся из уст в уста нарратив, меняются под влиянием того, когда и где это происходит. И попытка показать историю Виктора Цоя через контекст места и времени неожиданно оборачивается совсем другой стороной, когда уже после просмотра пытаешься отрефлексировать увиденное.

Московская версия выставки состояла из 11 залов, в Петербург же привезли 13, из которых три абсолютно новые. Простая арифметика подсказывает, что если к одиннадцати прибавить три, то получается на один больше, чем представлено в «Севкабеле». Зал, который не доехал до Петербурга, назывался «Жизнь после жизни» и закрывал московскую экспозицию. 

В аннотации к нему подруга Цоя Наталья Разлогова вспоминает, как однажды в разговоре об успешном будущем запрещенного музыканта Виктор сказал: «Подожди. Мои люди сядут в кабинеты, и всё будет по-другому». Сейчас Цою было бы 62. И тут снова к месту простая арифметика — семь лет назад СМИ писали, что средний возраст политической элиты в стране — 55,5 года. Прав ли был Цой, когда размышлял о переменах, — каждый решит самостоятельно. 

Место действия: «Севкабель Порт», Кожевенная линия, 40

Время: с 12 октября до 10 марта

12+

* внесены Минюстом РФ в реестр иноагентов