Интернаты необходимо не разукрупнять, а превращать в центры социального обслуживания. Директор фонда «Перспективы» о реформе ПНИ.

Президент благотворительной организации «Перспективы» Мария Островская прокомментировала последние заявления городских властей, касающиеся деятельности психоневрологических интернатов (ПНИ).

5 июля первое совещание рабочей группы по модернизации ПНИ провела вице-губернатор Петербурга Наталья Чечина. На встрече было предложено организовать проживание постояльцев интернатов по 2-3 человека в комнате, а не по 20, как сейчас, организовать зоны отдыха, кухни, а сам ПНИ называть «домом совместного проживания».

А 11 июля заместитель председателя комитета по соцполитике Александр Любимов на пресс-конференции в ТАСС сообщил, что комитет провёл 16 проверок и не нашёл нарушений в деятельности ПНИ № 10, где скончались шесть подопечных. Чиновник рассказал, что все шесть человек имели множественные умственные и физические нарушения, прожили в интернате от трёх до пяти лет, что, по мнению Любимова, является большим сроком. Однако не закончена проверка Следственного комитета. О смерти детей в ПНИ № 10 рассказала в апреле учредитель фонда «Вера» Нюта Федермессер. Она обратила внимание на то, что персонала в интернате не хватает, а подопечные нуждаются в еде и заботе.

В фонде «Перспективы» не согласны с мнением о "большом сроке жизни" в ПНИ в три-пять лет. Также там считают, что необходимо яснее проговаривать намечающиеся изменения в системе психоневрологических интернатов. И полагают, что проверка СК всё же выявит виновных в смерти подопечных интерната.

Президент фонда «Перспективы» Мария Островская: «На пресс-конференции, посвящённой реформе психоневрологических интернатов в Санкт-Петербурге, прозвучала мысль о том, что срок жизни три — пять лет для человека с тяжёлыми множественными нарушениями развития в ПНИ — это нормально. Нам бы очень не хотелось, чтобы эта мысль закреплялась в сознании общества. На самом деле люди с тяжёлой инвалидностью при нормальном уходе могут жить 50 и больше лет. Хотя продолжительность их жизни по статистике, действительно, несколько меньше, чем у нормотипичных людей.

Удивительно, что проверки по уголовному делу о смертях семерых наших подопечных в ПНИ № 10 не установили связи между качеством ухода и продолжительностью жизни людей. И мы очень надеемся, что Следственный комитет привлечёт к этому делу больше экспертов, которые разъяснят некоторые вещи. Например, что в Конвенции о правах ребёнка жестоким обращением считается не только, когда его бьют или над ним издеваются. Жестоким обращением признаётся заброшенность, бездействие и отсутствие заботы. И ровно это же мы можем отнести и к взрослым людям, которые весят 30 килограммов и нуждаются в таком же объёме помощи, какая нужна младенцам. Не только действие, но и бездействие может повлечь за собой смерть человека с тяжёлой инвалидностью. А это контролирующие органы совершенно не принимают во внимание.

Что касается реформирования интернатов — основной темы пресс-конференции: к сожалению, на ней не позвучало достаточно ясно, какие подходы Петербург планирует использовать. Месяц назад была создана рабочая группа при вице-губернаторе, и уже есть проект «дорожной карты» реформирования. Он будет обсуждаться, дорабатываться, но основные подходы уже определены.

Разукрупнение интернатов стоит на трёх китах.

Во-первых, это профилактика попадания людей из семей в ПНИ. Сегодня в Санкт-Петербурге очередь в психоневрологические интернаты, по разным данным, составляет от 300 до 700 человек. Что это значит, когда 700 человек стоят в очереди на стационарное обслуживание? Это значит, что амбулаторная система оказания помощи не сработала, что надомные услуги не предложены городом как реальная альтернатива интернатам. Санкт-Петербург — один из редчайших регионов страны, где объём услуг, которые человек с инвалидностью может получить на дому, такой же, который ему полагается при стационарном обслуживании. Но никаким образом городу не удается наладить надёжное финансирование и возмещение этих услуг поставщикам — поэтому история с надомной помощью не развивается и не тиражируется. И в этом есть одна из задач: помочь семьям, которые из-за отсутствия сил и ресурсов готовы поместить своих родственников с инвалидностью в интернаты, не отдать их туда.

Следующий большой поток — это дети из детских интернатов. Надо уже в детских домах с 14 лет готовить ребят к сопровождаемой жизни в обществе, где им самим придется исполнять очень многие социальные роли. Для этого надо организовать подготовку, создавать тренировочные квартиры, решить проблему предоставления жилья сиротам, способным жить самостоятельно только с сопровождением других лиц. Если выпускникам нужно 24-часовое сопровождение, экономически выгоднее, чтобы они жили в группах до семи человек, как это описано в рекомендациях Минтруда РФ.

Третий "кит" — это те люди, которые уже находятся в психоневрологических интернатах. 

Интернаты можно превратить в систему центров трудовой занятости, создавая на их базах разнообразные мастерские. Они могут оказывать срочные услуги в виде временного размещения человека в кризисной ситуации и так далее.

Словом, нужно постепенно перепрофилировать эти учреждения, вывести оттуда тех людей, которые хотят жить за пределами интерната. Сначала это потребует каких-то инвестиций, но в дальнейшем будет не дороже, чем обслуживание в стационарах сейчас. И при этом качество жизни людей станет совершенно другим. Поэтому инвестировать надо не в строительство интернатов на 300 человек — это тупиковая ветвь, — а в процесс реформирования».