Паллиативный статус не установлен

Затемнения на снимке

Дмитрий (имя героя изменено — ред.) переехал в Петербург из Северодонецка, что на востоке Украины, более десяти лет назад. Снял квартиру, устроился на работу, познакомился с девушкой. И вроде всё как у всех, но вот только подать документы на гражданство руки не доходили.

Так что красного российского паспорта у него не было, а через какое-то время после переезда пропал и синий украинский. Случилось это после 24 февраля 2022 года, когда поехать на Украину, чтобы восстановить документ, он уже не мог, как и найти того, кто подтвердил бы его личность в Петербурге.

Когда настало время проходить очередную медкомиссию на работе, Дмитрий отправился делать флюорографию в противотуберкулезный диспансер № 8 — там эту услугу может получить любой желающий, даже если на руках у него нет никаких документов. До этого он уже стал обращать внимание на то, что быстро устает, да и подъем по лестнице отзывался одышкой. Затемнения, обнаруженные на снимке, насторожили медиков, и Дмитрия направили в туберкулезную больницу на дообследование. 

Из туберкулезной больницы Дмитрия увезли в инфекционную имени Боткина, где ему назначили антиретровирусную терапию и уже собирались готовить к выписке, когда оказалось, что выписывать смертельно больного человека придётся практически на улицу — с девушкой к тому времени он расстался, а оплаченной аренды жилья оставалось на две недели. 

Сергей Иевков, врач и глава «Благотворительной больницы», рассказывает, что обычно в таких случаях медики пытаются передать пациента некоммерческим организациям, которые помогают бездомным. Так было и в этот раз. В Петербурге одно из немногих мест, где может получить ночлег бездомный с проблемами со здоровьем, — это приют «Мальтийской службы помощи». Но оказать необходимую помощь человеку с последней стадией рака в условиях хоть и отапливаемой, но просто большой армейской палатки, невозможно. Поэтому по рекомендации «мальтийцев» соцработник медучреждения обратилась к Сергею. Она рассказала о ситуации и попросила приехать — держать Дмитрия на отделении они больше не могли, так как запланированную терапию по линии ВИЧ он получил, а боткинская больница — не онкологический стационар.

— Когда я вошёл в палату к Дмитрию, — рассказывает Сергей, — передо мной сидел мужчина чуть за 40. Очень ослаблен: как сказали врачи, за последние две недели он потерял 10 килограмм и весил всего около 50. Рядом с ним стоял кислородный концентратор, с помощью которого он дышал по ночам.

Дмитрий рассказал Сергею, что у него одышка, ему очень тяжело передвигаться по отделению, так как его шатает и у него кружится голова. Кроме того, боль в спине не даёт заснуть, а обезболивающие, что вводят в больнице, помогают лишь на короткий срок, так как это обычные анальгетики, не способные купировать сильную боль.

Мандарины и классическая музыка в конце жизни

На вопрос Сергея, что он собирается делать дальше, если его сегодня-завтра выпишут, мужчина просто ответил: «Я не знаю. Ну, буду на лавочке жить».

— А я смотрю, у него какая-то пелёнка, какие-то штанишки, вещи, аккуратно сложенные в две стопочки. И это всё легко поместится в обычную спортивную сумку, с которой в фитнес-центр ходят, — рассказывает Иевков.

Сергей начал объяснять новому подопечному, что, учитывая стадию заболевания, химиотерапия его может просто убить, и, если он всё-таки попадет в онкодиспансер на комиссию, то в химии ему, скорее всего, откажут. 

— Я сказал ему, что я не онколог, но по мне, самый лучший выход в этой ситуации — это госпитализация в хоспис, — говорит Сергей.

Дмитрий не возражал: «Да, я согласен на всё, я всё прекрасно понимаю, поэтому на хоспис я согласен».

Услышав эти слова, Сергей пошёл в ординаторскую обзванивать хосписы, чтобы хоть куда-то пристроить пациента. 

Но два часа звонков закончились ничем. «Бомжей мы не берём, а у него ещё и ВИЧ, так что это точно не к нам», — ответили в одном хосписе, «Звоните в фонд "AdVita" или Нюте Федермессер (учредитель фонда помощи хосписам "Вера" — ред.), а не занимайтесь ерундой», — посоветовали в другом. В одном из хосписов сказали, что у них был похожий случай, но там у пациента на руках были хотя бы ксерокопии документов. Желание помочь уперлось в глухую стену бюрократии.

Отчаявшись, Сергей позвонил в комздрав. 

— Я нашёл там через три телефона женщину, которая отвечает за бездомных, за хосписы, — говорит Сергей, — и оставил заявку такого содержания: «Здравствуйте, меня зовут Сергей Иевков, мой пациент бездомный, выписывается сегодня из больницы, у него паллиативный статус, он требует ухода и обезболивания, а его выписывают на улицу. Я считаю, что это неправильно. Я считаю, что люди не должны умирать на улице в терминальной стадии рака. Прошу Вас оказать содействие в том, чтобы его не выписали на улицу, и перевели в специализированное учреждение, где ему окажут паллиативную помощь. Прошу Вас сделать так, чтобы он мог просто умереть без боли».

Как показалось Сергею, в комздраве ситуацией прониклись и пообещали помочь: в тот день Дмитрий не отправился на улицу, а у него появилось время, чтобы что-то предпринять. Это была хоть маленькая, но победа.

Не найдя понимания у сотрудников хосписов в телефонных разговорах, Сергей разослал во все паллиативные учреждения города письменные запросы, с просьбой объяснить причину отказа и сказать, что ему делать. Обращения с описанием проблемы улетели также в прокуратуру, в комздрав, вице-губернатору Олегу Эргашеву, отвечающему за здравоохранение, и уполномоченному по правам человека в Петербурге Светлане Агапитовой. 

На руку сыграло и то, что через день Дмитрий внезапно заболел ковидом, а значит, в ближайшую неделю-две точно оставался в больнице. 

Но время шло, а вопрос не решался. Через несколько дней Сергею отзвонились из аппарата Агапитовой и, как и в Комздраве, пообещали помочь. Но Дмитрия уже перевели из «красной» зоны обратно на отделение, а ситуация всё не менялась.

«На момент выписки паллиативный статус не был установлен», — написано в ответе из аппарата уполномоченного, который получил Сергей через несколько дней после смерти пациента.

«Только жителям города с пропиской или регистрацией»

История Дмитрия не единичная. Директор благотворительного учреждения «Хоспис на дому» Екатерина Овсянникова рассказала MR7, что в большинстве регионов паллиативная помощь финансируется из местного бюджета, а не из Фонда ОМС. К числу таких относится и Петербург. Это значит, что паллиативная помощь в хосписе оказывается только жителям города с пропиской или временной регистрацией. И, конечно, паспортом.

— Для Петербурга это создает проблему не только с оказанием паллиативной помощи бездомным, у которых часто нет даже паспорта, но и с оказанием помощи людям, которые приехали в Петербург лечиться, но их состояние ухудшилось, и они не могут вернуться домой, — объясняет Екатерина.

По её словам, главные врачи хосписов не хотят брать бездомных и других людей без регистрации в Петербурге, потому что оказание помощи могут признать нецелевым расходованием бюджетных средств, а за это можно получить от штрафа и невозможности занимать руководящую должность 1-3 года до лишения свободы. 

Она отмечает, что хотя такие истории случаются редко, два-три раза в год, но они очень сложные. 

Прямо сейчас Сергей Иевков работает с другим похожим случаем.

— Мужчина, около 60 лет, без документов. Приехал в Петербург из Узбекистана. Живёт на съёмной квартире с женщиной, — рассказывает Иевков. — А тут он заболел, у него опухоль на шее. 

После осмотра пациента удалось госпитализировать в туберкулезную больницу, которая, если есть подозрение на туберкулёз, принимает без каких-либо документов. Там ему взяли биопсию, сделали КТ, и в результате диагностировали рак гортаноглотки с метастазами. Всё это сделали абсолютно бесплатно.

По словам Сергея, сейчас мужчина страдает от слабости и истощения, у него периодически сдавливаются дыхательные пути, пока не критично, но он уже стал меньше есть. А из-за того, что у него нет документов, ему отказывают в химиотерапии даже за деньги.

— Он пошёл в государственную клинику, пошёл в частную, но как только доходит дело до оформления договора, ему говорят: «Нет». А человек хочет побороться за свою жизнь. У него есть какие-то средства, которые он может потратить на лечение. Но постепенно из курабельного (поддающегося лечению — ред.) он переходит в паллиативный статус. И там снова будут такие же проблемы: морфин, трахеостома, уход за трахеостомой, диетическое питание.

«Это какой-то разрыв, сегрегация»

Как говорит Сергей, на сегодняшний день перспектива такая, что бездомного с диагнозом как у Дмитрия, с дыхательной недостаточностью и другими симптомами, просто будет возить скорая помощь, он будет задыхаться, его отвезут в реанимацию и в конце концов он там погибнет.

— Может быть, будет одна госпитализация, может, несколько. Его выписывают из стационара и через день, а то и через час госпитализируют вновь, — говорит Иевков. 

По мнению Сергея, это не только издевательство над человеком, но и экономически невыгодно для государства: человека возят туда-сюда, занимается койка в реанимации, оплачивается работа бригады скорой помощи — деньги тратятся, а человек не получает то, что нужно. Ведь на данном этапе ему требуется просто обеспечить достойный уход, во всех смыслах этого слова.

Для Сергея загадка, почему в других сферах помощи для бездомных всё иначе: 

— Тубдиспансер № 8 работает с бездомными, главный КВД на Волковской имеет соцкойки, куда берут с сифилисом со всего города. Бесплатно, без документов, просто по направлению. Наркологическая больница тоже со всего города бездомных принимает. Почему с паллиативом такой затык? Я не понимаю. И я хочу с этим разобраться. То есть моя светлая цель, чтобы был какой-то маршрут, чтобы была договоренность.

Екатерина Овсянникова считает, что здесь нужны изменения на законодательном уровне: 

По её мнению, городские власти в состоянии утвердить приказ об оказании паллиативной помощи, в котором будут учтены потребности в том числе и бездомных, а оказание помощи станет обязательным для хосписов. Тогда специалистам, которые работают в здравоохранении, будет понятно, к кому и когда обращаться, чтобы направить человека и ему оказали помощь.

— В ситуации, когда приказа нет, ответственные не закреплены, маршрут не понятен, все оказываются безответственными. Не потому, что злые и не хотят помогать, а потому что им не очевидно, что делать, — подытоживает Екатерина.

Сергей Иевков возможным решением проблемы видит выделение в каждом из городских хосписов двух-трёх коек, которые могли бы занять люди без документов.

— Давайте создадим рабочую группу. Ведь это действительно проблема. Беженцев не становится меньше, бездомных не становится меньше. Эта проблема, которая не решится сама собой. И отсутствие одной какой-то бумажки — не повод отказывать человеку в праве умереть без боли, — говорит Сергей.