«Ультрапацифист»

Досье: «Коллажи, татуировки и гаражный лоуфай-нойз-панк»

Егору 23 года. Последний день рождения, правда, он «отметил» уже в СИЗО, 2 августа. По паспорту он Игорь Мальцев, но всех просил называть себя Егором Скороходовым. «По личным причинам ему не очень неприятно своё настоящее имя», — объясняли друзья в соцсетях.

Он приехал в Петербург из города Волжский — это рядом с Волгоградом. Там родился, вырос, закончил девять классов, отучился в техникуме. Потом прошел альтернативную гражданскую службу (АГС) вместо службы в армии. Последние пару лет живёт в Петербурге. Работал сезонно, по специальности он автомеханик, поэтому устроился в известный спортивный магазин, где чинил велосипеды. 

— Он как будто бы умел всё, — говорит близкая подруга Егора Эля Саушкина. — У него была группа, в которой он пел и играл на бас-гитаре. Егор бил татуировки. Мне набил несколько штук.

А ещё любил фотографировать и делать коллажи. Автостопом объехал полстраны. Был в Дагестане, Каспийске, вместе с Элей через Тверь доехал до Углича, был в Ярославле, Вологде, Череповце. До родного города Волжского Егор тоже ездил автостопом. Он также устраивал благотворительные выставки и аукционы, создал свой киноклуб в лофте у «Василеостровской», который существует до сих пор, но уже без него. 

А вот музыкальная группа Егора без него концерты не даёт. Она называлась «Ультранудист» — на сцене ребята постоянно устраивали перформансы, выступали в одних трусах или с голым торсом.

— К сожалению, я так и не побывала на его концертах, мне не близка его музыка, но он меня постоянно звал. Там происходил какой-то хаос, Егор мог взять микрофон, начать петь, а потом взять барабанные палочки и исполнить соло на барабанах, раздеться и читать стихи. Он был активный, смелый, немного безрассудный, максимально свободный, — вспоминает Эля.

За то время, что Егор живёт в Петербурге, у него появились новые друзья. С Налей и Вадимом, например, познакомился в декабре 2020 года. Вадиму он помог оклематься и довёл до метро после того, как парня сильно толкнула толпа на концерте в андерграундном клубе. С Налей в компании он праздновал Новый год. Девушка вспоминает, что он тогда сблизил многих не знакомых до этого ребят, предложив сделать коллажи из журналов. 

Мировоззрение: «Главные качества — доброта и миролюбие»

— Мы обсуждали тему пацифизма. Он рассказывал, как проходил АГС и что не терпит насилия, особенно по отношению к человеку. О чём говорить — за всё время знакомства с ним я ни разу не слышал от него какого-либо оскорбления или злых помыслов о людях, — говорит Вадим. 

Взгляды Егора сформировались под влиянием истории его отца — тот был военным, воевал в Чечне. На заседании суда 31 августа выступила мать Егора Екатерина Мальцева. Она рассказала, что спустя пять лет после рождения сына она забрала его и ушла от мужа: «Я поняла, что жить с ним невозможно. Он прошёл Чеченскую войну. Его посттравматический синдром отражался на мне и ребёнке». С мамой у Егора отношения сложились куда более близкие, чем с папой.

На судах Егор рассказывал, как общался с афганцами — так себя называли просившие милостыню инвалиды. Егор верил, что общался с настоящими ветеранами афганской войны.

— Его миролюбие и доброта к людям и животным были его главными качествами. Однажды он устраивал аукцион. Есть такая мастерская «Бестиарий», где дети делают поделки из керамики. Работы, которые не нашли своих хозяев, завалялись, Егор предложил продать на аукционе. Часть денег пошла на закупку материалов для мастерской, а часть на благотворительность, — говорит Эля.

По словам девушки, внутренний мир Егора лучше всего передают его фотографии — спокойные снимки природы и кадры, на которых запечатлена пацифика.

На суде Егор выступил с пацифистской речью: «У нас есть столько вещей, с которыми можно воевать: воевать с раком, эпидемиями ВИЧ, бедностью и коррупцией. Хотелось бы поблагодарить свою мать, друзей, общественность за поддержку. Надеюсь, когда я выйду, мне удастся оправдать ваше доверие. Хоть мы живем в тревожное время, главное — помнить и верить, что любовь сильнее ненависти».

Акция: за видео длиной минуту — три года колонии

Егор в первый же день объявления «спецоперации» — 24 февраля — пошёл на несанкционированную акцию, был задержан. Через день состоялся суд — Егора оштрафовали на 10 тысяч. Там же за участие в акции судили девушку, которую пришла поддержать подруга. Так Егор познакомился с Софьей Семёновой. 

— После суда 26 февраля и суток без сна все выходили замученные и уставшие, но Егор вышел очень позитивный и энергичный. У него было много сил, энтузиазма, желания. Я тогда сильно удивилась, — делится первыми впечатлениями от Егора Софья. Именно по этому впечатлению она решила, что с Егором можно продолжать заниматься активизмом. 

6 марта, в последний день Масленицы, на льду Малой Невы недалеко от берега острова Декабристов вместе с Софьей Егор сжёг чучело в военной форме, которое они смастерили накануне дома. В основу пошёл манекен из магазина одежды, на военной форме не было знаков отличия, которые бы выдавали в чучеле «российских солдат».

— В сожжении использовалась камуфляжная форма старого образца, которую сейчас уже не носят военные. Её спокойно приобретают рыбаки и охотники. Так называемая «политическая ненависть», о которой говорил прокурор, — это желание выдать желаемое за действительное. У меня бы никогда не поднялась рука сделать что-то против простых военнослужащих, — заявил Егор на последнем суде 19 декабря. 

Судя по материалам дела, сожжение заняло около минуты. Софья и Егор снимали происходящее на видео, а затем выложили его в соцсети. Именно это видео обвинение использовало в качестве доказательства вины. 

Авторы назвали сожжение пацифистским перфомансом, следствие и суд признал в акте хулиганство по мотивам политической ненависти. 7 марта у обоих участников акции прошли обыски, а позже Скороходова отправили в СИЗО. Семёнова успела уехать из России.

После сожжения чучела Егор весь день помогал с переездом своим друзьям. По словам Эли, его задержали возле дома.

— Потом он рассказывал мне, что полицейские остановили его вечером, якобы сказали, что он ворует велики, и предложили проехать в отдел, — говорит Эля.

Арест: «Он видел из полицейской машины, как я подошла к его дому»

— Я собиралась в день задержания прийти к нему в гости в дом на Каменноостровском проспекте, мне никто не открыл, я написала его соседу Паше, он ответил, что Егора дома нет. Мы с ним поговорили: «Может, с ним что-то случилось?» — «Да нет, он вроде на митинг не ходил» (в тот день тоже была несанкционированная акция), — восстанавливает хронологию Эля.

Потом Егор расскажет ей, что из полицейской машины он видел, как Эля подошла к его подъезду, но уже было поздно. По словам друзей, вечером его задержали, а ночью Егор вместе с полицейскими вернулись к нему домой, где прошел обыск, а потом его увезли обратно в участок. Софью задержали утром следующего дня. 

У Софьи также прошел обыск. Обоих отправили до суда по мере пресечения в изолятор временного содержания. 11 марта Василеостровский районный суд удовлетворил ходатайство следователя: Егора поместили в СИЗО. А чуть раньше — 9 марта — Соне суд избрал более мягкую меру пресечения в виде запрета определенных действий (не общаться с участниками её дела, не участвовать в массовых мероприятиях, не размещать в публичном доступе ничего в Интернете). 

— Соне по сравнению с Егором повезло по многим причинам: её судья уходил в отставку, ей за два дня собрали десятки характеристик, она училась в вузе, у неё была постоянная регистрация в Петербурге и постоянное место жительства, — приводит аргументы Наля.

30 марта Софья уехала из России, 23 июня ее объявили в розыск. Сейчас Софья находится в эмиграции. В России на неё по-прежнему заведено уголовное дело.

Суд: «Я чувствовала бессилие и безнадежность»

Следствие продлилось с марта по июль. Заседания по делу начались 27 июля и продлились до 26 сентября. 

— Суд, на мой взгляд, был крайне противоречивый. После каждого заседания я убеждался, что этот процесс — скорее «публичная порка» в назидание другим, нежели формальная попытка заставить человека ответить перед законом. Безусловно, как и другие люди, поддерживающие Егора, я был страшно возмущён столь неоправданно суровым приговором, — высказывает мнение Вадим.

Свидетелями обвинения были в том числе «оскорбившиеся» военнослужащие, которых «возмутила» акция Егора и Сони.

Егор приходил на заседания с листком бумаги, на котором рисовал пацифик. В заключительном слове он выступил с пацифистской речью. Суд приговорил его к 3 годам и 8 месяцам колонии. 

— Если бы я знала, что он планирует сжечь чучело, я бы его отговаривала. Мне кажется, что в глубине души он может жалеть о поступке, но не может себе позволить это признать, потому что сидеть в тюрьме и думать, что ты сделал то, что ничего не изменило, и ты сидишь просто так — это страшно. На судах я чувствовала бессилие и безнадежность, что я не могу никак повлиять на происходящее.

Наля вспоминает, как тяжело было на заседании, когда допрашивали маму Егора. Мать и сын впервые за долгое время увидели друг друга, и в таких обстоятельствах.

— На оглашении приговора у меня даже меньше эмоций было, чем от того дня в суде.

Сначала было немного трудно принять решение суда, но потом эти чувства прошли. Я понимаю, что Соне тоже нелегко в эмиграции, что она скучает по городу, по семье и друзьям, и что винить в этой ситуации нужно только людей, которые посчитали, что сжечь чучело на Масленицу — преступление, — говорит Наля.

Свидание: «Мы пытались что-то сказать, но не слышали друг друга»

30 мая, когда еще шли суды по избранию меры пресечения Егору и соответствующие апелляции, Эле дали свидание с Егором.

— Мне очень повезло, что я попала на свидание. Обычно их дают только родственникам, но адвокату удалось договориться. Самое сложное было записаться. Потому что государственный сайт работает очень плохо, — говорит Эля.

Когда она приехала в СИЗО, там ее встретили «очень злые женщины», Эле пришлось столкнуться со всей неповоротливостью бюрократической машины. Ей дали три минуты, чтобы исправить ошибки в заявлениях.

— У меня тряслись руки, мне помогали другие женщины, которые пришли к своим мужьям и парням, — вспоминает Эля.

Женщин обыскали и привели в комнату, которая выглядела как в кино: окошки для свиданий, разделенные бронированными стеклами. Из 15 окошек работало семь — из-за ковидных ограничений. Ждать мужчин пришлось минут 40.

— Первое ощущение — это шок, от того, что можешь услышать его голос. Дается всего час. Сначала была пустота — о чем говорить? Но потом скованность, страх и волнение прошли, и мы стали общаться почти как раньше. Егор говорил о «спецоперации» и что там у них «не выключается» телевизор. Он устал от этого, слушать это нереально. Когда заканчивается время, у вас просто перестают работать трубки. Мы пытались что-то сказать, но не слышали друг друга, — рассказывает Эля.

После этого свидания они виделись уже только на судах. Когда Егору вынесли приговор, Эля плакала.